Андрей Дикий - Евреи в России и в СССР
Еврейская этническая группа в СССР была всецело на стороне тех сионистов, которые во всем мире вели пропаганду за создание «Израиля», основываясь на том, что это «Земля Обетованная», «обещанная евреям на Сионе» (Слова израильского премьера Бен Гуриона в ноябре 1956 года, во время «Суэцкого кризиса»).
Не протестовало и правительство СССР против создания таким путем нового государства. Представитель СССР в Объединенных Нациях голосовал, как за создание этого государства, так и за принятие его в число членов Организации Объединенных Наций.
Из каких соображений и побуждений СССР занял такую позицию, нам – современникам – судить трудно, ибо многое еще находится в архивах, недоступных исследователям. Можно только поставить для разрешения в будущем два вопроса: совместимо ли с принципами демократии, положенными в основу ООН, создание государства таким, очевидно, недемократическим способом? И – второй вопрос: как мог стоящий на позициях атеизма СССР признать мистическо-религиозное обоснование «права» евреев на Палестину?
На оба вопроса до сих пор никто вразумительного и убедительного ответа не дал и не пытался дать. Политические деятели всего мира предпочитают отмалчиваться и этих вопросов вообще не затрагивать.
Объяснить позицию СССР в этом вопросе «давлением общественного мнения» или давлением еврейской этнической группы в СССР вряд ли возможно. Общественное мнение или, точнее сказавши, невысказанные (за отсутствием свободы слова) настроения всего населения СССР были не на стороне сионистов; влияние на внешнюю политику евреев резко и быстро падало и правительство меньше всего с ним считалось. Существует одно объяснение этой непонятной позиции СССР в этом вопросе. Насколько оно точно, сказать трудно. Сущность же этого объяснения следующая:
позиция правительства СССР в израильском вопросе – есть результат далеко идущего плана внести «замешательство» в ближневосточные дела, при котором СССР при любых комбинациях был бы в выигрыше. В случае, если бы в Израиле победили элементы прокоммунистические – он бы автоматически стал проводником политики СССР на Ближнем Востоке, бывшим цитаделью еще мощных тогда колониальных империй Англии и Франции. В случае занятия Израилем позиций прозападных (что и случилось) для СССР появлялось сильнейшее пропагандное средство для включения всего арабского мира в свою орбиту обещанием помощи против Израиля. Таким образом стомиллионная арабская масса отрывалась от влияния Запада…
Может быть, все сказанное – досужие размышления журналистов и комментаторов, но все же они заслуживают внимания будущих исследователей.
Кроме приведенных выше объяснений существует и еще одно: желание правительства СССР проверить лояльность своих граждан евреев на основании их реакции на признание Израиля. Это, последнее, и случилось уже в 1948 году, через несколько месяцев после провозглашения суверенного государства Израиль и принятия его в ООН,
В октябре 1948 года в Москву прибыла Гольда Мейерсон, назначенная послом Израиля в СССР.
Более чем полумиллионная масса евреев, проживавших тогда в Москве, когда посол Израиля, по прибытии, отправилась в синагогу, восторженно ее приветствовала, и сразу же многие тысячи москвичей-евреев подали заявления о желании переселиться в Израиль.
Сталин и правительство сделали отсюда выводы. Непосредственно за манифестациями евреев, в связи с приездом Гольды Мейерсон, последовал целый ряд ограничительных распоряжений правительства, касающихся «национально-персональной» культурной деятельности еврейской этнической группы, рассеянной по всей стране. Была закрыта еврейская газета «Дер Эмес» в Москве, еврейские театры, запрещено преподавание на «идиш» в Москве… Немалому количеству активных деятелей еврейской национальной культуры пришлось в принудительном порядке покинуть Москву, а кое-кто и был арестован. Все же москвичи, подавшие заявления о желании покинуть СССР и переселиться в Израиль, были сосланы в отдаленные области СССР.
«Правительство ощутило неблагонадежность евреев», – так пишет москвич Давид Бург, выехавший в 1956 году из СССР и напечатавший на немецком языке в журнале «Антикоммунист» (№ 12, 1957 г.) большую статью «Еврейский вопрос в Советском Союзе». (Статья полностью приведена в части II, «Приложения», стр. 498–505.)
Это ощущение «неблагонадежности евреев» соответствовало таковому же ощущению и всего населения страны, которое на евреев, в основном, смотрело, как на элемент «пришлый, чужой и чуждый».
Однако надо признать, что никаких массовых увольнений с работы или других репрессивных мер по отношению к евреям, только потому, что они евреи, не предпринималось. Они сидели на своих местах – не плохих и не последних – и их не увольняли и не лишали возможности работать.
Но прежнего к ним доверия не стало. Прежние позиции всесильного правящего класса были потрясены, а возможности выдвижения на руководящие роли во всех областях жизни были значительно сокращены и затруднены. В особенности это коснулось тех должностей и профессий, в которых нужна была стопроцентная уверенность в лояльности: дипломатия, внешняя политика, дело обороны страны.
Хотя слово «еврей» нигде и не писалось и не произносилось, но все население СССР, а евреи прежде всего, отчетливо почувствовали новый курс правительства в еврейском вопросе.
Население этот новый курс встретило полным одобрением (хотя и молчаливым, ибо в СССР правительство ни одобрения, ни неодобрения не терпит). Все же еврейство, как СССР, так и заграничное, усмотрело в этом новом курсе «дискриминацию и преследования» евреев ц СССР и все острие своего негодования и возмущения направило прежде всего на диктатора-Сталина.
Конечно, немало было евреев, граждан СССР, отдававших себе отчет в том, что усомниться в «благонадежности» евреев в случае конфликта с Израилем или его покровителями и союзниками основания есть, и немалые. Но страх быть обвиненными, что они выступают «против еврейства», нарушают тысячелетнюю традицию расово-религиозной солидарности евреев, заставлял их молчать. Даже твердокаменных сторонников коммунистической теории и сталинской тактики и практики.
Во всей же стране, среди рассеянных по всем ее просторам евреев росло недовольство новым курсом в еврейском вопросе, главным виновником которого считали Сталина, который без шума и большой огласки неуклонно проводил свою линию.
А во всем мире настроения еврейской этнической группы в СССР вызывали и питали враждебное отношение не только к Сталину и его режиму, но ко всему русскому народу, считая его виновным в «преследовании» евреев.
Так продолжалось до второй половины 1952 года, когда было выдвинуто обвинение группы врачей в попытке путем неправильного лечения отравить самого Сталина. А врачи-то, наиболее приближенные к кремлевским верхам, были в большинстве евреи. Как и почему случилось, что именно евреям была доверена забота о здоровье Сталина и его сотрудников – объяснять вряд ли нужно. Они остались там с тех времен, когда евреи везде и всюду занимали ответственные должности. И их никто не смещал даже после переломного 1948 года.
Выдвинутое против врачей обвинение и соответствующая кампания в советской печати населением, а в особенности, евреями, толковались распространительно – как сочувствие тем, кому предъявлялись обвинения. Москва была полна слухов о предстоящих репрессиях по отношению ко всем евреям и о предстоящей их высылке на Дальний Восток.
«Начали паковать чемоданы, дешево распродавать обстановку и ложились спать с мыслями, что, вероятно, ночью будут арестованы»… – так описывает настроения московских евреев Давид Бург в своей, упомянутой выше, статье.
Настроение больше чем полумиллиона московских евреев, начиная с октября 1952 года и до смерти Сталина, было паническим. Никто не сомневался, что так же, как в начале войны были выселены целые народы из Крыма, с Кавказа и Поволожья – будут выселены и евреи, не только из Москвы, но и из всех мест, где они живут.
Скоропостижная смерть Сталина все изменила. «Заговор врачей» был объявлен фальшивкой. Среди евреев наступило успокоение.
Но о возвращении еврейской этнической группы в прежнее положение правящего класса уже нечего было и думать.
Политика правительства СССР в еврейском вопросе неуклонно шла к приведению в соответствие числа евреев интеллигентных профессий и на ответственных местах с их числом в стране и процентным отношением ко всему населению. Политика эта проводилась не спеша, без шума и потрясений, вызывая одобрение всего населения СССР и возмущение и негодование его еврейского однопроцентного меньшинства, которое это квалифицировало как дискриминацию и преследование.
Да и то не всего еврейского меньшинства. Немало есть в СССР и таких евреев, которые сознательно стали на путь совершенно добровольной ассимиляции, безусловной лояльности по отношению к СССР, полного не только вхождения и включения в русскую культуру и быт, но и растворения в нем, что значительно облегчалось отходом от иудейской религии, ревниво оберегающей чистоту расы, неразрывно связывая ее с религией. Смешанные браки, о которых с ужасом говорят раввины, значительно содействуют этому процессу. Содействует ему также и потеря еврейством своего разговорного языка – «идиш» и замена его языком русским больше 80 % евреев в СССР не умеют ни читать, ни писать на «идиш».
