Клаус Полькен - Кто не молчит, тот должен умереть (Факты против мафии)
Так сберегательные кассы и мелкие банки пришли к мысли основать кредитные клубы, члены которых во всех связанных с ними фирмах, ресторанах и отелях по предъявлении кредитной карты получали товары и услуги, не внося наличные деньги, ибо до определенного уровня их расходы покрывало кредитное общество.
Хотя кредитные общества воздвигли целую систему защиты от мошенничества, преступники все же нашли лазейку. Потери кредитных обществ, практиковавших систему кредитных карт, в результате мошеннических манипуляций оценивались в 100 млн. долл. И если жулики-одиночки попадались с поличным довольно часто, то синдикатам преступников это не грозило: в большинстве случаев они действовали более оперативно, чем система контроля.
Дон Карло доволен
Вложение гигантских прибылей от организованной преступности в различные отрасли американской экономики, создание концерна мафии коренным образом изменили «условия работы» «Коза ностры». Это не могло не отразиться и на «стиле руководства». Итак, вновь встал вопрос, какими качествами должен обладать дон «Коза ностры». Мафия не признавала никакого «порядка наследования», при котором титул и «дело» переходили бы по наследству. И так повторялось все тридцать, сорок лет кровавой борьбы за власть в американской мафии.
Из старой гвардии донов остался лишь один — Карло Гамбино, иммигрировавший в США из Палермо в 1921 г. Гамбино жил на широкую ногу. У него были роскошная квартира на Оушен-парк-уэй в Бруклине и дорогая вилла в аристократическом квартале на Кони-Айленд.
У Гамбино всегда хватало выдержки держаться в стороне от случайных афер и борьбы за власть других «семей». Его оставили в покое, когда полиция производила расследование деятельности «Коза ностры» после конференции в Апалачине. Его «семья» постоянно извлекала выгоду из борьбы других «семей». Поэтому вполне возможно, что именно Гамбино, оставаясь за кулисами, разжигал борьбу между Коломбо и Галло, чтобы укрепить собственное могущество. 31 июля 1972 г. американский журнал «Тайм» писал: «Убийство Томаса Эболи расчищает дорогу старейшему дону мафии Карло Гамбино к эффективному контролю над «семьей» Дженовезе, поскольку Джерардо Катена находится в тюрьме, в то время как другому боссу этой «семьи» — 78-летнему Майку Миранде не позволяет более играть руководящую роль его преклонный возраст».
Сам Карло Гамбино уже давно вышел из юношеского возраста. Это обстоятельство не позволило ему защитить интересы опытного мафиозо 58-летнего Аньелло Деллакроче, одного из тех, кто в свое время принимал участие в покушении на шефа «Корпорации убийц» Альберта Анастазия.
Неужели дни «Коза ностры» сочтены?
Вот сообщение из Нью-Йорка от апреля 1973 г. — через полгода после захвата нью-йоркской полицией визитеров жилого фургона мафии на автомобильном кладбище в Бруклине: «После выхода на экраны фильма «Крестный отец» Карло Гамбино начал пользоваться громадной популярностью. На происходившей недавно на Лонг-Айленде свадьбе супружеская пара опустилась перед ним на колени и целовала ему руки. Когда же хозяин произнес тост за здоровье Гамбино, хор исполнил мелодию из «Крестного отца». Один репортер задал «боссу боссов» вопрос, понравился ли ему фильм «Крестный отец». «Хорошо, очень хорошо», — пробормотал дряхлеющий король гангстеров и усмехнулся».
СЕРИЯ УБИЙСТВ В КОРЛЕОНЕ
За исключением овец, которых держат в отарах за пределами города или на его окраинах, большая часть скота и домашних животных живет бок о бок с людьми в их жилищах. Официальная статистика: 2600 мулов, лошадей и ослов; 3193 овцы; 163 коровы; 1020 коз и свиней, не считая бесчисленного множества кур, кошек и собак.
Профессор Римского университета Сильвио Пампильоне. Из обследования социального положения города Пальма-ди-Монтекьяро с населением 20 тыс. человек, расположенного в западной части СицилииКалоджеро Виццини, почтительно называемый доном Кало, задыхаясь, приказал своему шоферу остановить машину. Кряхтя и стеная, тучный глава мафии вылез из автомобиля и обессиленно опустился у обочины дороги. Не только немилосердное июльское солнце явилось виной тому, что его лоб покрылся крупными капельками пота. У 77-летнего дона начался сердечный приступ, один из многих, происходивших у него в последнее время. Неумеренное чревоугодие — страсть, которой предавались все «великие» мафии, — способствовало развитию болезни. Шофер, уже привыкший к вынужденным остановкам, перепугался, увидев, как дон Кало, как мешок, неожиданно повалился на землю. Срочно вызванный врач смог лишь констатировать смерть от паралича сердца. В отличие от множества его жертв король мафии 15 июля 1954 г. почил естественной смертью, по чистой случайности там, где в начале века начал свою карьеру мелким грабителем.
Его родной городок Виллальба, оплот мафии Сицилии, погрузился в глубокий траур. В знак соболезнования помещения местных организаций ХДП закрыли свои двери на восемь дней. На административных зданиях городка были приспущены государственные флаги. Перед церковью, где состоялось траурное богослужение по достопочтенному дону Кало, был вывешен огромный транспарант: «Он был благородным человеком».
Этот отъявленный негодяй и прожженный преступник оставил после себя состояние, оценивавшееся в несколько миллиардов лир. Наследство досталось его близким родственникам. Но кроме этого патриарх «Общества чести» оставил после себя империю со множеством доходных мест, которой во избежание возможной конкурентной борьбы была необходима твердая рука.
Посвященные знали, что на плечи преемника ляжет тяжкая ноша. «Общество чести» переживало период глубокого кризиса. Мафия, как никогда прежде, была разобщена, ее раздирали взаимные свары. В 50-е годы, годы промышленного подъема в Италии, правящие монополии поняли, что Сицилия открывает им прекрасные возможности для приложения капитала. Этот отсталый регион, где, казалось, остановилось само время и дольше, чем где-либо в Европе, сохранился феодальный порядок, привлекал их не только дешевой рабочей силой, но и высокими правительственными субсидиями. В города Сицилии пришла современная промышленность, однако это не сняло проблемы массовой безработицы, так как высокоавтоматизированным предприятиям требовалось незначительное число рабочих. Индустриализация не решила социальных проблем Сицилии и вопреки предсказаниям многих буржуазных социологов не покончила с мафией.
История «Коза ностры», американского ответвления сицилийской мафии, показала, что «братство» преступников, зародившееся на феодальной почве, в состоянии быстро приспособиться к новому, капиталистическому строю. Вместо того чтобы лишить мафию питательной почвы, индустриализация и индустриальный бум в городах Сицилии привели к еще большему укреплению ее могущества, к еще большему ее обогащению. Выросшая прежде всего в Палермо, столице этого феодального региона, «новая» мафия не только быстро приобрела власть и богатство, но и начала оспаривать у «старой» мафии и ее главарей руководящую роль.
Даже погребение дона Кало не могло скрыть назревшего внутри мафии кризиса. У кого были глаза, тот увидел: прежде чем был дан знак и погребальная процессия двинулась в путь, донам и капи «Общества чести», съезжавшимся со всех сторон, потребовалось необычно много времени, чтобы собраться вместе.
Траурная церемония происходила по традиционному обряду «Общества чести». По обычаю, тот, кто брал в руки шнур, так называемую пуповину гроба, находившуюся по левую сторону, считался преемником «дела» усопшего. В похоронной процессии дона Кало символ, свидетельствовавший о переходе власти к преемнику, держал дон Джузеппе (Дженко) Руссо.
Дженко Руссо родился в 1898 г. в семье крестьянина-бедняка. Под крылышком мафии он быстро превратился в крупного землевладельца. Во время проведения аграрной реформы государство просто отобрало у старых феодалов крупные земельные владения, выплатив их бывшим владельцам чрезвычайно высокое вознаграждение, и передало эти земли… новым помещикам. Вместо того чтобы самому произвести раздел земли между крестьянами, государство поручило эту задачу людям вроде Дженко Руссо. Главарь мафии поступил как во времена средневековья барон — пожаловал землей своих верных вассалов и фаворитов. Это дало ему экономическое влияние и власть над ними. Как-то Руссо откровенно признался: «Я с четырнадцати лет с утра до вечера работал со своим отцом на полях, зато сегодня я — зажиточный землевладелец». О том, что он десятки раз представал перед судом по обвинению во множестве убийств, ограблений, угоне скота, шантаже и других уголовных преступлениях, Руссо помалкивал.
И вот теперь «дядя Пеппе», «дзио Пеппе», как стали называть Дженко Руссо, выражая этим наивысшее почтение, провожал в последний путь бывшего патриарха мафии. Он понимал, что в тот июльский день 1954 г. несли не просто бренные останки главаря «Общества чести». Хоронили «старую», феодальную мафию. День ото дня сужалась область ее влияния. Выбор кандидатуры Руссо был компромиссом, так как вожаки нарождавшейся в городах Сицилии «новой» мафии не допускали из своей среды никого на вакантное место шефа «братства». Борьба за сферы влияния в городах Сицилии только началась, и пока было неясно, кто из мафиози нового поколения пользовался большим авторитетом, чем Руссо — представитель патриархальной, деревенской мафии.
