Александр Широкорад - Спор о Русском море
И вот адмирал Октябрьский с 12 по 20 ноября отправляет из Севастополя в порты Кавказа две трети зенитной артиллерии — два полка и три отдельных дивизиона. После этого в Севастополе остались лишь 61-й полк, 92-й и 114-й дивизионы. Замечу, что 92-й дивизион был не кадровым, а наспех сформированным из курсантов Военно-морского училища береговой обороны имени ЛКСМ. Матчасть — восемь 76-мм и четыре 85-мм пушки — тоже была учебной, причем 76-мм орудия крайне изношены.
Мало того, Октябрьский 25 декабря вывез из Севастополя одну из двух радиолокационных станций РУС-2.
И сейчас находятся у нас «морские стратеги», оправдывающие вывоз большей части зенитной артиллерии на Кавказ. Мол, надо было прикрывать с воздуха корабли Черноморского флота в бухтах Кавказского побережья.
Увы, в 1941 г. германская авиация бомбила лишь объекты, на которые непосредственно наступали части вермахта. Не стали исключением и порты Кавказа. До весны 1942 г. никаких налетов на Туапсе, Сочи, Поти и Батуми не было! Лишь эпизодически пролетали самолеты-разведчики.
У немцев не так много было бомбардировщиков, чтобы распылять силы, и они сосредоточили их против Севастополя. А что Октябрьский увел флот в порты Кавказа, немцы знали и были этому очень рады. Пусть стоят там и не мешаются.
Ну а если бы в люфтваффе нашелся бы свой Октябрьский и велел бы в декабре 1941 г. или январе 1942 г. вместо Крыма бомбить порты Кавказа? Так там еще до войны была сравнительно неплохая система ПВО, правда, не флотская, а сухопутная.
В Новороссийске дислоцировался 434-й зенитный артиллерийский дивизион, в Туапсе -485-й зенитный артиллерийский полк, в Сочи — 371-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, в Поти — 365-й отдельный зенитный артиллерийский дивизион, а в Батуми — 8-я бригада ПВО.
Добавим сюда зенитную артиллерию кораблей Черноморского флота, будет не так уж мало. А вдруг мало? Так можно было попросить еще зенитных пушек, и было у кого. В конце 1941 г. — начале 1942 г. их еще хватало на центральных складах. Кстати, в 1941 г. было произведено 85-мм зенитных пушек: в первом полугодии — 1670, во втором полугодии — еще 1701, ав 1942 г. их изготовили 2761 штуку.
Можно было попросить и командование 3-го корпуса ПВО в Баку, благо ни город, ни нефтепромыслы никто ни в 1941 г., нив 1942 г. не бомбил.
Наконец, через Кавказ и Каспий шел огромный поток военной техники союзников. Можно было и оттуда получить несколько батарей.
Да и вообще, в обороне портов Кавказа решающую роль должны были играть истребители, а не зенитная артиллерия. Там было достаточно и флотских, а главное, сухопутных истребителей. Уже 2 ноября 1941 г. истребительные эскадрильи 62-го смешанного авиаполка перелетели из Крыма в Анапу. А 16 ноября в Новороссийск из Крыма перелетели 93-яи 101-я отдельные истребительные эскадрильи. В случае необходимости остававшиеся в СОР истребители могли перелететь на Кавказ за пару часов.
Самое же интересное, что еще до войны Черноморский флот отвечал за оборону района Севастополя, в том числе и зенитную, а от Адлера и до турецкой границы за оборону побережья Кавказа, включая ПВО, отвечал Закавказский военный округ.
Замечу, что Октябрьский вывез из Севастополя не только боеприпасы и зенитную артиллерию, но и многое другое, крайне необходимое защитникам города. Так, например, осенью 1941 г. из Севастополя была вывезена значительная часть медперсонала Черноморского флота, причем не гинекологи и дантисты, а хирурги, анестезиологи, рентгенологи и т. д.
Я далек от мысли, что Октябрьский был вредителем. Чем в действительности он руководствовался, доподлинно мы никогда не узнаем. Скорее всего он действовал как купец или, как теперь говорят, «крепкий хозяйственник». Севастополь, мол, все равно сдадут, а посему свое хозяйство — корабли, боеприпасы, зенитную артиллерию, медперсонал и т. д. — хорошо бы увезти куда подальше и спрятать, как спрятали в Поти линкор «Парижская Коммуна». До конца войны супостат так и не узнал, где сховался наш линкор. Как жаль, что дальше не было канала, а то увел бы его Филипп Сергеевич в Красноводск, ато иво Владивосток.
Глава 27. Действия на коммуникациях и падение Севастополя
В 1941 г. адмиралу Октябрьскому удалось добиться существенных успехов в борьбе с итальянским флотом. Было потоплено свыше 12 больших итальянских подводных лодок и несколько надводных кораблей, включая крейсера. Все было бы так хорошо, если бы супостат. не был виртуальным.
А вот прервать главную вражескую коммуникацию порты Румынии — Босфор Черноморский флот, обладавший абсолютным превосходством над опереточными румынским и болгарским флотами и при полном (до июня 1942 г.) отсутствии германских боевых кораблей в Черном море, так и не смог.
Мы уже знаем о плохой мореходности и малой дальности плавания советских торпедных катеров Г-5. Однако если бы Кузнецову, Исакову и Ко пришла в голову мысль устроить хотя бы маневренную базу торпедных катеров в советской части дельты Дуная, то и катера Г-5 могли перекрыть из всех рукавов Дуная выходы для румынских и германских торпедных катеров. Замечу, что Г-5 имели малую осадку, всего 1,2 м, и легко маскировались, так что обнаружить их в дельте Дуная было невозможно. Да и до порта Констанца от советской границы на Дунае всего 180 км.
В той же маневренной базе могли быть и катера МО-4 с довольно приличной дальностью хода — около 770 км. Морские охотники могли производить дозаправку торпедных катеров типа Г-5 в море, и те получили бы возможность действовать в районе Констанцы. Сами же МО-4 могли производить минные постановки и даже атаковать небольшие слабо вооруженные транспорты.
Увы, ничего этого сделано не было. Морские охотники конвоировали торговые суда, защищая их от итальянских и германских субмарин, а также производили их поиск вблизи наших военно-морских баз. Все же торпедные катера бдительно охраняли наши базы от нападений итальянских линкоров, крейсеров и эсминцев.
Командующий Дунайской военной флотилией Абрамов с самого начала войны просил Октябрьского помочь ему торпедными катерами. Он решил совершить рейд в тыл противника и торпедами уничтожить замаскированные румынские мониторы. 26 июня Филипп Сергеевич сжалился и отправил из Одессы в Измаил четыре катера Г-5. Катера прибыли в Кислицу только в 6 часов утра 28 июня. По неясным причинам торпедная атака так и не состоялась. А 3 июля Октябрьский потребовал срочно вернуться этим катерам в Очаков, чтобы воевать с флотом дуче.
Авиация Черноморского флота вела борьбу на коммуникации порты Румынии — Босфор лишь эпизодически, и за весь 1941 г. не потопила ни одного вражеского судна. Первый успех был достигнут самолетом Ил-4 лишь 21 мая 1942 г., дай то цель — румынская плавбаза «Ута» — была только повреждена.
На 22 июня Черноморский флот располагал 44 подводными лодками, причем все они были способны действовать у румынских берегов, а половина из них — до Босфора включительно. Что касается боеготовности, то минимум 30 подлодок могли или немедленно, или в течение месяца приступить к решению свойственных им боевых задач.
Однако из двенадцати позиций, нарезанных подводным лодкам с началом войны, только три находились на коммуникациях противника. Остальные девять предназначались для обороны крымских и кавказских ВМБ.
Кроме того, 8 июля в связи с опасением высадки морского десанта восточнее острова Змеиный позиции № 6 и 7 заняли подводные лодки М-33 и М-34. Они должны были прикрывать подходы к Одесскому заливу и Крыму, имея задачу уничтожать транспорты с десантом. Несмотря на то что никаких транспортов обнаружено не было, подводные лодки несли дозорную службу на этих позициях еще полтора месяца.
Дело дошло до того, что в октябре 1941 г. Октябрьский послал подводные лодки М-51 и М-54 в. Азовское море для разведки и потопления супостата. «Осенние штормовые погоды в мелководном районе сильно затрудняли плавание под водой. При движении к берегу лодки часто касались грунта или выбрасывались волной на поверхность. Все это действовало изнурительно на личный состав, тем более что все понимали бесполезность своих действий» [153].
Всего с начала Великой Отечественной войны и до падения Севастополя подлодки уничтожили румынские транспорты «Peles» (5708 брт) и «Sulina» (3493 брт); два итальянских танкера «Superga» (6154 брт) и «Torcello» (3336 брт) [154]; германский самоходный паром SF25; панамский транспорт «Struma» (144 брт); болгарский транспорт «Shipka» (2304 брт); турецкие транспорты «Yenice» (300 брт) и «Safak» (683 брт), шхуны «Kaynakdere» (85 брт), «Karaltepe» (350 брт), «Cankaya» (164 брт), а также два боевых корабля — румынский минный заградитель «Regele Carol I» и германский катерный тральщик. При этом было потеряно 10 советских подводных лодок.
Таким образом, несмотря на мужество советских моряков, действия Черноморского флота на коммуникациях противника закончились полным провалом. Транспортная артерия немцев и их союзников продолжала нормально функционировать. Надо ли говорить, что вся вина за это лежит на московских адмиралах и командовании Черноморского флота.
