Звери. История группы - Зверь Рома
– Я покажу тебе другую камеру, посмотри, вот это Leica M7.
– И чего?
– Здесь есть встроенный экспонометр, что очень важно.
На тот момент эти слова я уже знал, я же занимался самообразованием, книжки читал по фотоискусству. Тем более мы с Мариной много путешествовали по Европе, посещали галереи и выставки, я знакомился с классиками европейской фотографии, начиная с Анри Картье-Брессона и заканчивая Робером Дуано. Так что я уже немного понимал, что к чему. Лёша говорит: «„Лейка“ – суперкамера, удобная, маленькая, в путешествие с „Хассельбладом“ не поедешь, он огромный». Он дал мне посмотреть эту «Лейку», мне понравилось… Когда есть деньги, ты можешь позволить себе многое. А не так, что, не имея возможности купить какую‐нибудь камеру, клянчишь ее у кого она есть. У меня таких проблем не было. Я просто покупал ВСЁ. Всё, что мне было нужно.
Я брал фотоаппарат, заряжал, фотографировал, проявлял, сканировал. У меня был блокнот, где я фиксировал то, что получалось. Так как в некоторых камерах не было встроенного экспонометра, нужно было все выставлять в ручном режиме. Я отщелкивал пленку в разных режимах, с разной диафрагмой, выдержкой, а потом проявлял и смотрел, что получается: где засвечено, на каком показателе изображение начинает смазываться. Исследовал методом научного тыка. И по каждому кадру делал пометки в блокноте, фиксируя положение диафрагмы и выдержки. Тридцать шесть кадров на пленке, и каждый из них был прописан. Закрываешь диафрагму – пространство резкости у тебя увеличивается, открываешь – оно уменьшается. Здесь еще есть фокус, а тут его уже нет. Волшебство!
Мне очень нравилась черно-белая фотография, настолько, что я даже цветную пленку и не покупал. Практиковался я в Москве днем или вечером, когда была возможность. Специально на фотоохоту не выходил. Иногда бродишь по городу по своим делам, замечаешь что‐то интересное. О, смотри, как здорово! Несколько слоев афиш наклеенных, разорванных лоскутами – получается причудливый коллаж из лиц и букв, иногда очень страшный. Если было время, я брал камеру и возвращался туда фотографировать. Или, допустим, автобусная остановка, где сидят бомжи пьяные. Она уже сама по себе интересный объект для съемки.
Такой проблемы, чтобы я на улице снимал, а меня кто‐то узнал, не возникало. Я больше фотографировал в Европе. Расцвет моего познания фотоискусства как раз пришелся на мои европейские путешествия. Я ездил туда специально, чтобы снимать. Во-первых, там не дергают. Кроме того, мне тогда казалось, что у нас нечего снимать – ни архитектуры особенной, ни персонажей на улицах. Да и времени здесь всегда мало. Поэтому, когда я уезжал отдыхать в Таиланд или на Бали, в Париж или Амстердам, я всегда брал с собой фотоаппарат и там снимал людей, архитектуру. Там никто тебе не помешает и плохого слова не скажет. У нас же фотографировать достаточно опасно – могут и накостылять, выгнать и уж точно будут косо смотреть. Меня никогда ниоткуда не выгоняли с камерой. Я скромный человек и по складу характера своего не могу залезть человеку в душу, держу дистанцию. Иногда стесняюсь не то что исподтишка, а внаглую выставить кадр. В Европе я спокойно мог себе это позволить, потому что никто не обращал никакого внимания – там культура у людей другая.
Потом я уже немного обвыкся, понял, что такое репортажная фотография. Она меня больше всего увлекает. И я начал уже спокойно снимать и здесь. Но люди все равно косо смотрят, это неприятно. Будто ты воруешь у кого‐то душу через фотографию, как папуасы какие‐нибудь думают. Конфликты мне не нужны. Поэтому я фотографировал чаще спящих на лавках пьяных бомжей, которые тебе слова не скажут. Их можно. А потом я понял, что не надо бегать по городу в поисках чего‐то сверхъестественного. Интересное находится здесь и сейчас, где ты есть, тебе нужно лишь сесть и дождаться кадра.
Я прочел несколько хороших интервью со знаменитыми фотографами репортажной съемки, в которых они говорили то же самое. Я старался выбрать хорошую точку, которая мне нравится, например кафе, где из окна видно улицу, как солнце садится… Вот ты выставил кадр, туда попал человек, он тебя чем‐то заинтересовал, ты делаешь снимок. Всё! Он будет прекрасен. В студию меня не тянуло, меня больше привлекали люди на улице… Постепенно я начал увлекаться разными видами искусств, и это меня затянуло на какое‐то время.
Картина маслом
Однажды я смотрел канал «Культура». В новостях был сюжет о выставке молодых художников, очень талантливых. Там был анонс, где пройдет эта выставка, в которой принимал участие в том числе и молодой художник Владимир Семенский. Показали несколько его работ. Прикольная живопись, необычная. Такие крупные мазки. Не то что классика академическая – Шишкин, Левитан. Все умеют рисовать натюрморты с цветочками. Каждый второй из тех, кто умеет рисовать, может так же. Для этого не нужно никаких уникальных способностей – все равно что рисовать по клеточкам. А здесь я увидел что‐то необычное.
Я запомнил фамилию и вбил в поиск на «Яндексе», нашел несколько работ этого художника. Мне очень понравилось. Думаю, как же мне с ним познакомиться? Что же мне, письмо написать: «Здравствуйте, я Рома Зверь, мне нравятся ваши работы»? И что? Глупо. Но других‐то вариантов нет. Я нашел сайт, где был электронный адрес для обратной связи, причем не с самим Володей, а с Машей Семенской, его женой. Она его антрепренер. Маша – тоже художник, но отвечает и за организационные вопросы. Потому что Володя оказался совсем уж таким творческим ребенком, далеким от прозаических вещей.
Все‐таки я решил написать. Раз мне понравилось, мало ли, может, человек захочет со мной встретиться? Мне хотелось посмотреть его работы живьем. А вдруг пригласит к себе в мастерскую? И я написал письмо на адрес Маши: «Здравствуйте, я увидел работы Володи в интернете. Мне они очень понравились. Было бы интересно их увидеть». И все, подпись «Рома Зверь». Ну ведь мне надо было хоть как‐то подписаться? За что‐то зацепиться, все‐таки имя иногда дает плюсы и привилегии, которых нет у других людей. А известное лицо работает. Бывает хорошо, а бывает и плохо. Но в этом случае оно сработало удачно.
Дней через пять я получил ответ в два предложения: «Здравствуйте, Рома! Мне очень приятно, что вам нравятся мои работы». Всё. И всё?! Я думаю, вот блин, так грубо отшили! Не хотят меня пускать в искусство! Но через неделю я получил второе письмо от Володи, в котором он пригласил меня на свою выставку. Я ответил: «Спасибо, конечно, приду!» Я пришел на выставку, и мы познакомились.
Конечно, они там были все ошарашены. Этот мир художников – он простой, маленький. Он вообще о другом. А тут пришла звезда из телевизора, которая стадионы собирает: «Вы Володя? А я Роман». – «Очень приятно. Вот мои работы, смотрите». Я не думал, что они такие большие. Володины работы огромные. У тех нескольких картин, фотографии которых я нашел в интернете, не был указан реальный размер. А там полотна были просто гигантские – два на три метра! Они меня поразили. Такой масштаб, такие мазки! Не вот эти – пикселями и точечками выписанные лепесточки. Тут я увидел, точнее, представил себе размер кисти. Такой масштаб! Вблизи это выглядит как хаос, мазня. Отходишь – картина, произведение. Цвет, тень, фактура… потрясающе!
После открытия выставки Володя пригласил меня: «Мы хотим отметить, собираемся к нашему товарищу-художнику в мастерскую. Если хочешь, присоединяйся». Еще бы, хочу! А я же взял с собой «Хассельблад». Можно в мастерской поснимать? Мне разрешили, я достал камеру, и все такие: «О-о-о-о-о-о-о-о!» И тут я подумал: вот родные люди! Они меня понимают! Они хоть и не фотографы, но знают, что это крутая вещь, не какой‐то там «Никон» с «Кэноном», а настоящая аналоговая камера. Врубаются! Меня это, конечно, подкупило. Вот они, люди искусства, и я среди них. Не то чтобы я там тихо сидел в уголочке.
Володе не очень нравилось сниматься, но он позволил мне поснимать картины, я сделал несколько кадров. Мы пообщались. Но общение было довольно скованным. Володя привел Рому Зверя! Как он вообще попал сюда?! Такой вопрос читался на лицах художников. Что он здесь делает? Ему же надо в телевизоре петь… Таким образом я познакомился со многими художниками и с живописью вообще. Советской, постсоветской. Это ведь такая цепочка: начинаешь с одного, продолжаешь другим, все потом смешивается и лепится одно к другому. Раз тебе интересно, ты в это погружаешься.
