Владислав Швед - ТАЙНА КАТЫНИ
Осенью 1920 г. комендант лагеря в Брест-Литовске прибывшим военнопленным заявил: "Вы, большевики, хотели отобрать наши земли у нас, - хорошо, я дам вам землю. Убивать вас я не имею права, но я буду так кормить, что вы сами подохнете" (Красноармейцы. С. 175). Существует немало свидетельств того, что начальники большинства польских лагерей для пленных красноармейцев разделяли эту позицию.
Фактически не изменилась ситуация через год и в польском лагере военнопленных в Белостоке. Бывший политзаключенный А. П. Мацкевич рассказывал о положении, в котором там находились пленные красноармейцы осенью 1920 г. "В бараке нас окружила толпа голых, оборванных и совершенно изголодавшихся людей, с просьбой - нет ли у кого из нас, прибывших, хлеба. Немного позже выяснилось, что пища в лагерях выдается такая, что ни один самый здоровый человек не сумеет просуществовать более или менее продолжительное время" (Красноармейцы. С. 175).
Не лучше была ситуация и в других польских лагерях. Член комиссии Лиги Наций профессор Мадсен, посетивший в конце ноябре 1920 г. лагерь в Вадовицах, назвал его "одной из самых страшных вещей, которые он видел в жизни" (Красноармейцы. С. 421). Представляется необходимым подробнее остановиться на этом лагере. Прежде всего процитируем рапорт начальника лагеря интернированных № 2 в Вадовице полковника Мечислава Полковского, написанный примерно тогда же, когда лагерь посещал профессор Мадсен, - 25 ноября 1920 г.
Рапорт Полковского начинается патетически: "… Для пленного лагерь - материнская учетная часть… О прибытии транспорта извещается главный врач, который проверяет состояние здоровья данного транспорта, после чего подвергает данный транспорт купанию и дезинфекции… Каждый пленный получает, если это возможно, сенник, подушку под голову и одеяло для укрывания… Пленные из каждого барака моются не менее двух раз в неделю… Осмотр пленных происходит в отдельном здании, состоящем из канцелярии, кабинета врача, смотрового помещения и лазарета…
Отношение к пленным строгое настолько, настолько это необходимо для поддержания дисциплины… Битье пленных строжайшим образом запрещено, и его вообще нет, так же как нет жалоб на неправильное отношение к пленным со стороны рядовых Войска Польского" (Красноармейцы. С. 391).
О степени лживости этого рапорта свидетельствует не только заявление проф. Мадсена, но и уже упоминаемые нами воспоминания бывшего узника лагеря в Вадовицах Подольского (Вальдена). Старшего врача лагеря в Вадовицах Бергмана, о котором столь лестно отзывался Полковский, Подольский характеризует как "четвероного и двуногого зверя". Он выходил на прием больных с хлыстом и собакой. "Подвергались осмотру только исполосованные хлыстом и искусанные больные". ("Новый мир", № 5. 1931, с. 88). Далее Подольский отмечает: "В лагере по-прежнему голод, изнурительные работы, бесчеловечная жестокость, нередко доходившая до прямых убийств наших пленных на потеху пьяной офицерне" ("Новый мир", № 6, с. 82).
Здесь необходимо прерваться. В 70-х годах прошлого столетия мне довелось общаться с одним из старожилов, жившим в Вильнюсском крае, как он говорил, "при польском часе". Пан Тадеуш, как он представился, рассказал о страшных расправах над красноармейцами в польских лагерях. Говорил, что на них польские офицеры отрабатывали сабельные удары, выстраивая их в шеренги и на скаку срубая головы. Также рассказал о случае, когда польские офицеры распороли красноармейцу живот, зашили туда кота и делали ставки, кто скорее умрет - человек или кот. На официальном уровне в то время подобные факты замалчивались. Польша тогда считалась верным союзником СССР.
Относительно случая с красноармейцем и котом, возможно, кто-то пересказал пану Тадеушу свидетельство зам. генерального комиссара Гражданского управления восточных земель М. Коссаковского, который был очевидцем этого ужасного варварства. Возможно, это был другой очевидец. Этот случай впоследствии был описан в книге М. Мельтюхова "Советско- польские войны. Белый орел против красной звезды" (Мельтюхов. С. 43). А в статье П. Покровского "Морозом и саблей" ("Парламентская газета", апрель, 2000) была названа фамилия одного из участников этого злодеяния - Гробицкий, начальник штаба генерала А. Листовского.
Польские авторы, описывая расстрелы польских офицеров в 1940 г., подчеркивают бесчеловечность советских властей, отмечая, что многие из них были юными, почти мальчиками. Да, это ужасно, но почему поляки с тем же негодованием не говорят о преступлениях своих военных. Тот же М. Коссаковский вспоминал, что, "в присутствии генерала Листовского (командующего оперативной группой в Полесье) застрелили мальчика лишь за то, что якобы он недобро улыбался" (Мельтюхов. С. 42)
В 1920 г. украинские газеты писали: " В Черкассы 4 мая доставлено 290 раненых из городов и местечек, занятых поляками. В основном женщины и дети. Есть дети в возрасте от года до двух лет… Раны нанесены холодным оружием" (Мельтюхов. С. 70)
Но вернемся к воспоминаниям Подольского (Вальдена), который описывал, как распределялась в лагере в Вадовицах помощь Красного Креста и благотворительных организаций. Эта помощь, в основном, сразу же отправлялась начальником лагеря на рынок. но отчетные бумажки о том, что такая помощь поступала в лагерь, сохранялись.
Более того, визит представителя США в лагерь для выяснения, как распределялась американская помощь и где "теплые пушистые пледы из прошлой партии, поступившей в лагерь", закончился безрезультатно. Подольский, будучи переводчиком в диалоге американца и начальника лагеря, безуспешно пытался объяснить американцу, что "пледы давно уже были сплавлены полковником на рынок". Американец сделал вид, что ничего не понял.
Особого разговора также заслуживает лагерь интернированных № 1 в Домбе под Краковым, в котором содержались помимо интернированных и пленные. Начальник этого лагеря полковник Станислав Тарабанович в ноябре 1920 г. бодро информировал начальство о нормальной ситуации в лагере: "Всего пленных и интернированных в лагере 4 096… Весь лагерь ежедневно подметается и сбрызгивается известью… Все интернированные и пленные раз в неделю купаются и одновременно их вещи отдаются в дезинфекцию… Спят на нарах или на койках… лагерные туалеты опорожняются от кала бочковозами…. Две трети интернированных и пленных имеют сенники, одеяла и шинели, и все - одежду, белье и обувь" (Красноармейцы. С. 372-373).
По мнению С. Тарабановича дополнительно в лагере следовало бы расширить мастерские, построить канализацию и сделать общий ремонт. Других проблем, по мнению полковника, в лагере не было. В то же время Н. Райский в книге "Советско-польская война…" пишет о бедственном положении лагеря в Домбе, который "состоял из бараков с деревянными неплотными стенами, во многих из которых не было деревянных полов. Отопление должно было производиться железными печами. Кроватей и нар почти не было. Только в женских бараках было небольшое количество кроватей. Военнопленные спали на досках, на земле, поскольку соломы и сена почти не было" (Райский. С. 13-14).
Аналогичную картину увидел уполномоченный Ст. Семполовской, посетивший лагерь в Домбе в сентябре 1920 г.: "Большинство без обуви - совсем босые… Кроватей и нар почти нет… ни соломы, ни сена нет вообще. Спят на земле или досках. Одеял очень мало. Полученные от Американского Красного Креста, говорят, отобраны. Мыла совсем не получают. В баню ходят приблизительно раз в 2 месяца. Нет белья, одежды; холод, голод, грязь … Администрация не нашла возможным показать мне отхожие места, несмотря на мои неоднократные требования.
Книги есть, но их не дают. Газеты некоторые покупают, но многим это не по карману. "Жаловались, что офицеры наносят побои", если жалуются, то за жалобу опять бьют" (Красноармейцы. С. 348).
В целом лагерь в Домбе был обычным польским лагерем для пленных и интернированных. но можно ли назвать обычным то, что творилось в этом лагере. Ранее говорилось о бессудных расстрелах красноармейцев во время пленения. Тогда это объяснялось "возмездием" за подобное в отношении польских пленных. Однако в польских лагерях расстрелы пленных красноармейцев были повсеместным явлением.
О таком расстреле в лагере в Домбе рассказывает Подольский (Вальден). "Издевательские гигиенические купания стоили жизни не одному пленному… После бани нас отделили свирепым кордоном от остальной массы пленных. несколько человек были расстреляны за попытку передать записку отъезжающим" ("Новый мир", № 6, с. 91). Необходимо заметить, что пленные отъезжали по обмену в советскую Россию. Передававшие записку должны были ехать на Родину позже, но остались в польской земле навсегда.
Весной 1921 г. в лагере Домбе проводилось пополнение рабочих отрядов для местных помещиков. Пленные красноармейцы отказались вступать в них, так как это была верная смерть. В предыдущих командах вымерло за год три четверти состава. Тогда "отказавшихся идти на работу начали убивать (на страх другим), производя это на глазах всех пленных и интернированных (особенно старался в этом направлении "plutonowy Soltys", жандармы (фамилии неизвестны), поручик Ремер); все это делалось в присутствии доктора капитана Суровца" (Красноармейцы. С. 578). Все происходило с ведома начальника лагеря уже упоминаемого полковника С. Тарабановича.
