Сергей Полозков - Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента
Главной особенностью альтернативного российского проекта должно стать «спасение всех». Это основное отличие православного христианства и близких ему по духу утопических коммунистических идей от протестантства, которое выдвинуло доктрину «избранных» Богом, а богатство знаком господа, подтверждающего эту избранность.
Недаром «культовые авторы» 70-х-80-х годов Стругацкие, которыми зачитывалась советская интеллигенция в те годы, провозгласили в своем романе «Пикник на обочине» яростный лозунг: «Пусть будет счастье для всех и пусть никто не уйдет обиженным!»
Ибо, все люди и народы на Земле — одна семья, а в семье и непутевого сына привечают, жалеют и наставляют на путь истинный, и Россия никогда не будет объявлять какие-то страны изгоями. Не будет, потому что не было в нашей истории «индейских скальпов», охотников, отправляющихся в Африку за «черным товаром» и других ужасов колониальной политики «цивилизованных» европейских государств.
Если богатые страны не умерят свои потребительские аппетиты, то через 20–30 лет на Земле не останется необходимых ресурсов — это непреложный факт и только «устойчивое развитие» может спасти мир.
Россия со своим суровым климатом никогда не жировала и поэтому сможет показать миру пример умеренности в потреблении.
Для решения мировых проблем необходимы прорывы в научно-технической сфере, прорыв в космос, освоение новых видов энергии. В 20-м веке именно Россия сделала невиданные прорывы в этих областях и побила все рекорды развития науки.
Ни богатый Запад, ни имперский Китай, ни раздираемая нищетой Азия не в состоянии возглавить альтернативное развитие. Все они слишком заняты собой.
А «у нас, как сказал хороший русский артист Стриженов, — страна глубокая, человек русский глубокий. Надо только забыть “сколько” и “почем”, почитать книжку хорошую, а не комиксы».
Забыть и взвалить на плечи привычную, тяжелую ношу великой миссии. А то без нее ничего кроме «пьяного безобразия» на шестой части света не получается. Так что, спасая Мир, Россия спасает саму себя, и иного выхода у нее нет.
А посему, как говорил вслед за Дон-Кихотом Че Гевара: «Россинант уже оседлан. Пора в путь!»
Об идеале
И не надо бояться, что это будет очередная утопия.
Как сказал один известный писатель Вячеслав Рыбаков: «Отказ от утопии — это в принципе отказ от исторического усилия вообще».
Возможно, именно за этот отказ, совершенный нами 20 с лишним лет назад, мы и платим столь большую цену.
Сейчас после «арабской весны», когда на наших глазах страны Северной Африки все больше погружаются в хаос, когда за Сирией может последовать очередь России, необходимость нового проекта стала еще более очевидной. И теперь весь вопрос в том, что же это за проект. Каков контур нового общества, в котором захочется жить человечеству, каков главный составляющий элемент общества будущего?
На мой взгляд, главный критерий желанного будущего — счастье большинства людей!
То есть цель идеального общества счастье всех!
И эта мысль не такая уж простая. Например, «Всеобщая декларация прав человека», принятая 10 декабря 1948 года ООН не содержит в себе право человека на счастье. Протестантизм, лежащий в основе современной западной цивилизации, предполагает избранность некоторых особей Богом, а иудаизм — избранность Богом целого народа.
Ницше выдвигал идею сверхчеловека, перед которым остальные люди — второй сорт, для мусульман существуют «неверные», с которыми нужно вести священную войну и только православие предполагает возможность спасения всех, а значит и счастья всех. И, следовательно, данный тезис корнями уходит в наш российский менталитет и не потому ли именно в России была совершена, хотя, как и все остальные, неудачная, но самая масштабная попытка создать «рай на Земле» для всех в форме коммунистического эксперимента?
Но люди очень по — разному представляют себе счастье. Ведь это в высшей степени субъективное понятие.
Первый сказал: «Счастье — это когда много работы и много любви, и тогда работа толкает к любви, а любовь порождает работу».
Второй сказал: «Чепуха. Счастье — это когда нет ни занятий, ни домашних заданий, ни работы, ни отпусков, ни каникул, есть только весна, лето, зима, осень и можно писать их красками и кистями, резцом и пером круглосуточно и без отдыха».
Третий сказал: «Счастье — это когда можно выдумывать, и бросать идеи пачками и не заботиться о том, что они не осуществляются».
Четвертый сказал: «Счастье — это когда спасаешь, помогаешь, стоишь насмерть за правое дело, защищаешь и делаешь подарки».
И только пятый молчал. Ибо он боялся признаться, что его счастье — это сожрать все то, что придумают и добудут остальные четверо.
(Михаил Леонидович Анчаров «Теория невероятности»)Тем не менее, большинство психологов, так или иначе изучавших этот вопрос, сходятся на том, что счастье напрямую связано с удовлетворением потребностей человека.
Ибо человек — существо желающее. Как только удовлетворяются одни потребности, то тотчас же появляются другие.
То есть, чем больше потребностей удовлетворяется, тем больше человек испытывает состояние счастья. Вот только цели и потребности у людей могут быть очень разные.
Американскими учеными проводилось строгое научное исследование по поводу того, какие факторы влияют на то, счастливы люди или нет (на протяжении 40 лет испытуемые проходили тестирование, будучи сначала студентами университетов и колледжей, затем специалистами и так до пенсии). И оно однозначно, не выявило никакой корреляции между субъективным ощущением счастья и материальным достатком.
На это ощущение влияли обстановка в семье в раннем детстве, наличие друзей, собственной семьи, творческой интересной работы, но уж никак не количество денежных знаков на банковском счете.
Таким образом, то, что не в деньгах счастье и не в их количестве, как говаривал Остап Бендер, медицинский факт. А тогда в чем же оно? Удовлетворение каких потребностей доставляет людям истинное счастье? Мне кажется, наиболее адекватный ответ дает теория личности, разработанная американским психологом Маслоу. Согласно этой теории потребности человека располагаются в порядке определенной иерархии.
Вначале физиологические потребности в еде, сне, безопасности. Затем потребности в продолжении рода, в любви, в положении в обществе, в дружбе, самоуважении и, наконец, в творческой самореализации.
При этом это происходит не автоматически, то есть вовсе не обязательно, что удовлетворив потребность в еде, человек обязательно захочет творить[74]. Нет, реализация потребностей высшего порядка требуют от самого человека очень больших усилий. Надо работать, преодолевать свою лень, терпеть неудачи на пути к поставленной цели, но и цена такого удовлетворения гораздо выше. Одно дело радоваться хорошему обеду и другое держать в руках свою опубликованную книгу или видеть построенный по твоему проекту дом.
Тем не менее, далеко не все люди готовы идти на такие усилия. Многие живут, довольствуясь лишь простыми потребностями. Очень часто человек может прожить без любви, без дружбы, без творческого горения, без служения какой-то возвышенной идее, даже и не получив представления о том, что это такое. Хороший поэт Александр Люкин так сказал про это в стихотворении «Жизнь кто как ее понимает»:
Какие к дьяволу там взлеты
Встал и крутись как заводной
Жизнь это три мешка работы
Да поллитровка в выходной.
При этом субъективно такой человек вполне может чувствовать себя счастливым, особенно, если материально он достаточно хорошо обеспечен и возникает вопрос:
Действительно ли такой человек является счастливым или он калека, не испытавший настоящего счастья?
И, вытекающий из него следующий вопрос, имеющий непосредственное отношение к обсуждаемой нами теме: Если критерий идеального общества — счастье всех, то какое это «счастье», то есть удовлетворение каких потребностей следует иметь в виду?[75]
Должно ли быть целью идеального общества наличие в нем механизмов для реализации всеми людьми их потребностей самых высших уровней или, учитывая тот факт, что субъективно большинство людей может быть счастливо и без этого, идеальным можно считать общество, в котором все сыты, одеты и довольны, а высшие потребности удел немногих? При этом в таком обществе не делается никаких специальных попыток (соответствующих воспитательных, образовательных и культурных программ) для того, чтобы эти высшие потребности могли появиться у большинства.
