Василий Ставицкий - Тайные страницы истории
Потерпев поражения в первый период войны, Красная Армия затем, как известно, оправилась от растерянности, и план «Кантокуэн» так и остался планом. От его «диверсионной» части пришлось отказаться. (По этому поводу сотрудник Муданьцзянской японской военной миссии Ямадзаки на допросе в 1945 году сказал: «В этот период (речь идет о Курской и Сталинградской битвах. — Ред.) в директивах из Главной военной миссии прямо говорилось, что сейчас нельзя раздражать Советский Союз. Поэтому о выброске агентов с диверсионными заданиями не могло быть и речи».)
Японские спецслужбы отступать от своих намерений не собирались. Они просто сменили тактику, вновь сосредоточив все усилия на глубокой разведке — в пользу вермахта, если сформулировать проще.
Их, японцев и гитлеровской Германии, совместная разведывательная деятельность против СССР была налажена еще в 1936 году, когда был заключен так называемый «антикоминтерновский пакт». Уже тогда в органах японской разведки и контрразведки появились подразделения, поддерживавшие прямые контакты с соответствующими германскими службами.
В годы войны такое сотрудничество со стороны Японии осуществлялось на основании распоряжения начальника японского Генерального штаба.
В Токио разведывательные контакты поддерживались через начальника 2-го (разведывательного) управления японского Генштаба — он передавал и получал информацию об СССР через германского военного атташе генерала Кречмера. Кречмер в свою очередь был тесно связан с начальником отделения 5-го (русского) отдела 2-га управления японского Генерального штаба.
В Маньчжурии сотрудничество было налажено через 2-й отдел штаба Квантунской армии и аппарат военного атташе германского посольства в Маньчжоу Го.
Контакт между японской и германской спецслужбами в годы войны поддерживался не только на уровне высокого руководства. Сотрудничество в подрывной работе против СССР имело место и между отдельными разведчиками, на агентурном уровне.
Так, арестованный в 1945 году эмигрант Суражкевич, сын священника, бывший эсер и многолетний резидент японских спецслужб, сообщил на допросе, что он как полуофициальный сотрудник Мукденской ЯВМ с разрешения ее руководства совместно с другим агентом ЯВМ, белогвардейским атаманом Семеновым, поддерживал тесный разведывательный контакт с сотрудниками гестапо Гертнером и Фуксом, пребывавшими в Маньчжурии под «крышей» представителей германских деловых кругов.
Японцы передавали немцам самые разнообразные сведения разведывательного характера: о численности и дислокации наших частей на Дальнем Востоке, о военных и экономических возможностях СССР в этом регионе, об эффективности германских бомбежек Москвы, о метеоусловиях в районе столицы, о характере грузов', поступающих из США через дальневосточные порты, о планах переброски наших частей с Дальнего Востока на центральные фронты. Начальник разведотдела штаба Квантунской армии Асада на допросах в 1945 году выразился по этому поводу так: «Передача разведданных об СССР Германии в тот период, когда немцы вели против СССР войну, производилась на том основании, что у Японии и Германии была единая цель—добиться поражения СССР».
КТО ОНИ И ОТКУДА?Многих неловкостей в отношениях со своим восточным соседом Россия могла бы избежать, если бы в россиянах, безоглядно широких по натуре и оттого нередко самоуверенных, не присутствовала склонность к шапкозакидательству и недооценке противника. Вспомним, сколько крови попортили современники писателю Куприну, когда он позволил себе вывести в образе штабс-капитана Рыбникова японского разведчика, человека, достойного уважения. Вспомним, наконец, какой ценой расплатилась Россия за свое шапкозакидательство в русско-японской войне.
Японцы всегда были и серьезными партнерами, и серьезными противниками. То же можно сказать об их спецслужбах.
Во всех странах с нормальной общественной психикой спецслужбы всегда были элитой. Представители лучших, в том числе японских, фамилий почитали за честь для себя служить в разведке.
В спецслужбах начинали свою карьеру премьер-министры разных лет Хирото и Тодзио, военный министр Араки, видный японский военный и политический деятель генерал Доихара.
Японские спецслужбы (по крайней мере в описываемый период) не были, однако, закрытой системой «только для белых». Кадры для спецслужб подбирались также из представителей среднего класса и неимущих, если они обнаруживали способности к этой специфической работе.
Для подготовки кадров из этой среды японцы широко пользовались так называемым институтом военных стипендиатов. В высших и средних учебных заведениях страны спецслужбы искали, отбирали и опекали на всем протяжении учебы тех, кого считали соответствовавшими их специфическим требованиям. Делалось это под армейским прикрытием: в лучшем случае стипендиат считал, что за его учебу платит армия.
Основными же учебными заведениями, где с конца XIX века готовили кадры для спецслужб, были военная и военно-морская академии. Там на специальных разведывательных отделениях слушателям читали полный теоретический курс необходимых дисциплин. После его окончания слушатели проходили обязательную стажировку в русском отделе Разведывательного управления Генерального штаба и в 7 секторе 3 отдела морского Генерального штаба. Будущие разведчики стажировались также в дипломатических представительствах за рубежом.
С 1938 года основным учебным центром по подготовке кадров японской разведки стала школа в пригороде Токио Накано, так называемая «наканская школа», готовившая разведчиков-нелегалов для работы за границей, мощный учебный центр с разветвленной сетью на островах, а также в Маньчжурии и Корее. К началу второй мировой войны японцы располагали значительным по численности и качеству подготовки агентурным аппаратом, многонациональным по своему составу. В кадрах японских спецслужб было немало белоэмигрантов—русских, украинцев, татар, армян, грузин, евреев и представителей национальных меньшинств Дальнего Востока — бурят, нанайцев, якутов. Особую категорию составляли изменники Родины, бывшие граждане СССР.
Вербуя кандидатов на территории СССР, японские спецслужбы особенно присматривались к среде националистов—русских, украинских, кавказских, среднеазиатских. Не обходили вниманием религиозных сектантов и сионистские круги. Вербовка велась по двум основным направлениям: идейно-политическому (здесь все определялось степенью враждебности присмотренного кандидата по отношению к СССР) и с учетом возможной материальной заинтересованности. Вербовали как напрямую (сотрудничество предлагалось в открытую), так и с помощью разнообразных косвенных способов, среди которых не последнее место занимал умелый шантаж. О том, как это происходило, рассказывал на допросах бывший японский кадровый разведчик Ямомото: «В практике моей работы мне приходилось приобретать агентуру следующим способом: подобранное из числа совершивших какие-либо преступления лицо арестовывалось. По его делу организовывалось следствие. В процессе следствия или предъявления обвинения арестованному сообщали, что ему грозит длительное тюремное заключение. Иногда действительно сажали. А затем ему говорили: не хочешь сидеть — соглашайся на сотрудничество».
Вербовка агентов-японцев перед войной практиковалась, как правило, на идейно-политической основе — агентура забрасывалась на территорию СССР под видом политических эмигрантов. С началом войны этот способ сошел на нет: «теоретизировать» «политэмигрантам» с нашими политорганами оказывалось не под силу. «Сочувствующие» коммунистическому строю, как часто выяснялось в результате таких бесед, довольно смутно представляли, чему они «сочувствуют».
Японские спецслужбы выступили на фронт тайной войны против СССР организационно выстроенные, если так можно сказать, трехколонным строем: резиденты; агенты, выполнявшие разведывательно-подрывные задачи: агенты, обеспечивавшие в целом всю разведывательную работу.
Резиденты держали в руках все нити «местной» тайной войны. Вторую «колонну» составляли агенты, добывавшие разнообразную разведывательную тактическую и стратегическую информацию, агенты-пропагандисты, диверсанты и террористы. Замыкали «эшелон» агенты-связники, радисты, содержатели явочных квартир и «перевалочных пунктов». Кроме того, для контроля за всей этой армией имелись так называемые «особые агенты», постоянно державшие в поле зрения негласных сотрудников своей же разведки.
Кроме густой агентурной сети японские спецслужбы держали в Маньчжурии (рассредоточенными вдоль границы с СССР) значительное количество учебно-боевых подразделений. Расскажем о некоторых из них для будущих историков Великой Отечественной войны, которые сумеют поведать о ней, опираясь строго на факты, а не на путаные перечни персональных подвигов наших сменявших друг друга вождей.
