Татьяна Москвина - Страус – птица русская (сборник)
Нина. Уже второй.
Евгений. Плешивый?
Нина. Ну, совсем немножечко.
Евгений. А у меня смотри какая шевелюра! Ни одного седого волоска нет. И вообще все на месте. А глаза! Ты где-нибудь видела такие глаза?
Нина. Нигде.
Евгений. Конечно. И не увидишь. На заказ сделано. А зубы посмотри, а? Я и у дантистов-то не бываю. Всё от Бога!
Нина. Любишь ты себя.
Евгений. Люблю! А которые люди себя не любят, те люди мне вообще подозрительны. Они и зарезать могут. Вот я тут по телевизору видел мужика. Он двух человек зарезал, отца и дочку, они черешню рвали на его территории, понимаешь ли! Его спрашивают: как вы считаете, что с вами надо за это сделать? А он преспокойным образом отвечает: а расстреляйте, говорит. Все равно я не человек. Смотри, как обнаглели силы зла! (Пауза.) Я что-то прямо белыми стихами…
Нина. Я иногда тоже.
Евгений. Я, наверное, от Шекспира заразился, пока репетировал.
Нина. А что репетировал?
Евгений. Макбета.
Нина. Не очень твоя роль.
Евгений. Ну да, не моя! Совершенно моя!
Читает из «Макбета».
Мы дни за днями шепчем: «Завтра, завтра».
Так тихими шагами жизнь ползет
К последней недописанной странице,
Оказывается, что все «вчера»
Нам сзади освещали путь к могиле.
Конец, конец, огарок догорел!
Жизнь – только тень, она – актер на сцене,
Сыграл свой час, побегал, пошумел —
И был таков. Жизнь – сказка в пересказе
Глупца. Она полна трескучих слов
И ничего не значит!
Пауза.
Нина
Но отпечаток жизни человечьей
Не знача ничего, решает всё!
Пауза.
Нина. Ты слишком обаятельный для Макбета.
Евгений. А он и должен быть душка-милашка. Он убивает с отвращением. Он не хочет убивать. Но что делать, времена стоят недемократические, до власти без крови не доползешь. Сейчас его выбрали бы где-нибудь мэром или губернатором за милую душу. Чисто, хорошо, без крови, на одной лжи доехал бы до власти до своей.
Нина. Ложь лучше, чем кровь.
Евгений. Мне все отвратительно. Я думаю, была бы у меня волшебная палочка, я бы взмахнул ею и сказал: политики всего ми-pa! Идите к чертовой ма-те-ри! Оп! И они бы пропали. А мы начали жить наконец.
Нина. Это наивное рассуждение.
Евгений. Ты прямо как учительница. «Наивное рассуждение. Тройка, Женя». Наивное, да верное.
Нина. Нет. Неверное.
Евгений. Ну, ладно. А ты сама-то работаешь где-нибудь?
Нина. В Первой больнице. Я врач-терапевт. Кандидат наук. У меня две книги…
Евгений. Слушай. Так это здорово. Давай я запишу твой телефон.
Нина. Запиши. Один два три четыре пять шесть семь.
Евгений. Отлично. Так. Подруга, пора идти.
Нина. Но я тебе не сказала…
Евгений. Так я понял. Ты меня любишь всю свою сознательную жизнь. Я тебе искренне верю. Я тоже себя люблю с такой же силой и с такого же возраста.
Нина. Я писала тебе. Ты не получал моих писем?
Евгений. Слушай, я получаю сто писем в день. Я читаю иногда, так, наугад. Всё одно и то же. Если у женщин развито воображение, пусть трахаются со мной мысленно сколько хотят. Я разрешаю. Я добрый. Мне не жалко. Не убили бы только ненароком. Совершенно не хочу умирать зря.
Нина. Если будешь со мной, не умрешь.
Евгений. С тобой? Как это? Слушай, а мне сначала показалось, ты нормальная.
Нина. Я нормальная.
Евгений. Ну где ж нормальная. Нина, я не могу сказать: я хочу быть с тобой, как поет рок-группа «Наутилус». Я не могу сказать: иди ко мне, как поет рок-группа «Алиса». Я ни с кем не могу быть. Я никого не хочу звать. Я так создан.
Нина. Не верю…
Евгений. Ой, только не плачь. Славная такая женщина, добрая. Ей-богу, ну что я тебе могу предложить? Вот, возьми фотографию. На память. Видишь, я пишу: Евгений Светозаров. Бери, мужу покажешь. Пусть он тебя уважает! Нет, плачет. Господи. Вот горе-то с утра пораньше. А хочешь, я тебе Блока почитаю? Я тут делаю композицию. Беру самые известные стихи и все стираю, весь глянец. Как будто сам их сочиняю, вот здесь, вот сейчас. Казалось бы, совсем опошлили «Незнакомку», да? А я что сделал! Какой я молодец! Я представил себе, что это несчастный, больной, спившийся человек сидит в гадком ресторане. Он медленно напивается. И видит ее. Вот слушай…
По вечерам над ресторанами…
(Читает «Незнакомку» Блока.
Пауза.
Здесь товарищ артист, играющий Фаэтона, обязан заслужить овацию.)
Нина (встает на колени). Дорогой мой. Любимый мой. Я прошу тебя…
Евгений. Ой, встань, пожалуйста! Я сам сейчас заплачу! Не мучай ты меня, женщина. Иди себе с миром. Я вас всех люблю, честное слово. Обожаю. Души не чаю. Но не могу же я на всех жениться-то, ей-богу, не могу. Оставь меня. Я хочу побыть один наконец.
Нина. Я ухожу. Прощай. Я все равно буду любить тебя.
Евгений. Люби меня сколько влезет, только не убивай. И вены себе резать не надо, я этого не стою, Нин, честное слово, ты уж мне поверь! Прощай! Если будут проблемы со здоровьем, я обязательно позвоню!
Нина уходит.
Евгений (один). Опять опоздаю. Опять эта зараза скажет: что, звездная болезнь разыгралась, Евгений Ильич? Конечно, две бутылки по пять звездочек – и готова звездная болезнь. (Пауза, музыка.) Смешная какая женщина. Хорошая. Ушла тихо. «Прощай. Я все равно буду любить тебя». Эх, мне бы так влюбиться, как меня любят! Да видно не судьба. (Пауза.) Кого-то она мне напоминает. Актрису, что ли, какую-то. (Пауза.) А может, мы и впрямь трахнулись? Чем черт не шутит, когда Бог спит. (Пауза.) Может, позвонить ей? Врач все-таки. Полезное знакомство. Да нет, зачем. Чушь какая-то лезет в голову. Всё, я готов. (Смеется.) Как говорил Эдмунд Кин, он же гений и беспутство, «ну что, старая кляча, пойдем ломать своего Шекспира?» (Смеется.)
Конец 1 действия.
Действие 2Картина 3Квартира, где живут Алексей (Ариэль) и Ирина (Сафира). Ночь.
Ирина (одна, пьет). Где он может шляться? Где? Опять туда пошел или… не знаю. Может, новую пассию завел. Дети спят, а отец шляется. Чего он ищет-то? Чем дома ему плохо? Вот придет – всю рожу расцарапаю. Нет, нельзя. Он же ею деньги зарабатывает, телезвезда проклятая. Господи, как я его ненавижу, когда он вот так приходит домой с блядок, улыбается и говорит: «Птичка моя!»
Входит Алексей.
Алексей. Птичка моя!
Ирина молчит.
Алексей
Тебя аж передернуло от злости.
Ты знаешь ведь, что я пришел с работы.
Что так невесело встречаешь мужа?
Хоть улыбнись, Ирина дорогая,
От холода несчастной этой жизни
Беднягу мужа отогрей скорей,
И… э… сейчас…
Ирина. Знаю я твои способности говорить белыми стихами. Ты меня этим и улестил, мне на горе.
Алексей. Я тебя улестил? Да ты меня взяла с бою, как трофей, по всем правилам военной науки!
Ирина. Да уж точно. Я думаю, самая блестящая женская кампания XX века – это моя кампания по соблазнению тебя. Боже, сколько на это ушло таланта, сил, терпения, ума! А хитрости сколько! Один Бог знает. Ладно, давай ужинать. Я не ела, тебя ждала.
Алексей. А интересно, что было самым сложным в соблазнении меня?
Ирина. Ты любишь сам выбирать. Ты терпеть не можешь женской сексуальной агрессии. Но при этом ты любишь, когда тебя соблазняют. Так, знаешь, легко и ненавязчиво. Вот и танцуй на острие бритвы!
Алексей. Ну, ты и станцевала. Правда, с Нинкой получилось нехорошо. Меня до сих пор совесть мучает. Как она нас застукала, а я от растерянности и ужаса не знал, что делать. Стоял голый и улыбался, как дурак. Кошмар!
Ирина. Все от Бога, я считаю. Если бы любила, так простила бы. Подумаешь, какая важность! Так нет, мы гордые!
Алексей. Молодая была, теперь, может быть, и простила бы.
Ирина. Теперь это моя задача – тебя прощать.
Алексей. А что прощать? Я верен своей женушке.
Ирина. Ты? Верен? Да у тебя все карманы забиты презервативами.
Алексей. Да это так, на всякий случай.
Ирина. На какой-такой случай, старая ты блядь?
Алексей. Ира, ну куда я от тебя денусь? У нас двое детей. Я вас люблю всей душой. Я смотри, вот деньги стал понемножку зарабатывать. Для кого, для себя, что ли? Мне ничего не нужно, правда. Ты сама знаешь, ем я мало, одеваюсь во что режиссер скажет, а мне без разницы. Мне бы и на деньги было плевать, если бы можно было без них обойтись. А вот нельзя. Странно вообще. Настригли каких-то бумажек, передают их туда-сюда. А вот работу я люблю. Страшная и прекрасная штука это телевидение. Нинка мне сразу сказала: Лёша, это твое.
