Илья Гилилов - Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого феникса
Довод этот, вероятно, не случайно повторяется довольно часто, несмотря на его натянутость и наивность. Ведь сегодня, как и завтра, Шекспир живет и будет жить прежде всего на подмостках и экранах, и люди, размышляющие и работающие над его пьесами и образами его героев, - это прежде всего люди театра - режиссеры, актеры, театральные и кинокритики; к ним, надо полагать, и направлен этот - могущий кому-то показаться лестным - довод. Но кроме несостоятельности этого довода как такового можно еще раз подчеркнуть, что никому не известно, какие роли играл на сцене Уильям Шакспер и играл ли вообще. Он был в составе актерской труппы, был одним из главных ее пайщиков - и это все, что можно сказать определенно и доказательно о его роли в театре, о его "профессиональном актерстве". Вполне вероятно, конечно, что он вместе с другими членами труппы участвовал в массовых сценах или даже исполнял какие-то эпизодические роли, но основные его функции в театре, как и его друзей Хеминга и Кондела, были не артистические, а хозяйственные выживать тогда актерским труппам было непросто.
Стратфордианцы утверждают, что основной обязанностью Шакспера в труппе было создание новых и переделка старых пьес - это, мол, и был его вклад в общее дело. Нестратфордианцы такое утверждение отвергают по уже известным нам основаниям, считая, что малограмотный человек никаких пьес или поэм не писал и писать не мог; но некоторые предполагают, что в ряде случаев пьесы действительно попадали в труппу через него, и он таким образом выполнял какую-то посредническую функцию между подлинным автором (или кем-то из его окружения) и труппой, что и послужило основой для его быстрого обогащения. За это говорят факты о какой-то его близости к Пембрукам и Рэтлендам.
Но в любом случае нельзя вычитывать из шекспировских пьес сообщение о том, что их автором мог быть только профессиональный актер, ибо для этого придется игнорировать и характер елизаветинского театра, и роль Шакспера в его труппе, и весь опыт мировой драматургии в лице ее наиболее выдающихся представителей - от Софокла до Бернарда Шоу - и подавляющей части сегодняшних драматургов.
Идеологическое табу довлело над нашим шекспироведением почти шесть десятилетий и, конечно, не могло не принести вреда развитию этой науки - в вопросах, связанных с личностью Великого Барда, произошло определенное упрощение и окостенение взглядов и аргументов. Нарушителей табу, правда, к следователям не вызывали, но и печатать их опусы не было принято; для воспитательной работы с наиболее упорными "еретиками" еще сравнительно недавно ревнители чистоты советского шекспироведения пытались все-таки привлечь партийные органы...
Прекращение цензуры, свобода слова привели к появлению у нас информации о Великом Споре, над которым больше не довлеет идеологическое отлучение. Стали появляться пересказы некоторых гипотез и догадок прошлого, не всегда обремененные научной аргументацией, телевидение показало фильм о "шекспировском вопросе", поставленный американскими оксфордианцами, пропагандирующими свою гипотезу. Все это создает условия для нормальной научной дискуссии, хотя сомнения в том, что в стратфордской церкви св. Троицы действительно покоятся останки автора "Гамлета", продолжают рассматриваться многими как рецидив исторической неблагодарности потомков по отношению к Великому Барду, а не как этап на пути научного постижения истины о нем. Но идеологическое табу, слава Богу, осталось позади в непростой истории русского шекспироведения.
Дискуссия усложняется. Новые кандидаты, новые эволюции неуловимого образа
На Западе все это время дискуссия продолжалась. Серьезная научная полемика вокруг рэтлендианской гипотезы не успела еще развернуться в Англии, когда началась первая мировая война, а в 1918 году французский ученый А. Лефран опубликовал книгу, в которой доказывал, что под маской-псевдонимом "Уильям Шекспир" скрывался Уильям Стэнли, 6-й граф Дерби (1561-1642); предположения об этом высказывались и раньше.
Старший брат Уильяма Стэнли, Фердинандо (лорд Стрендж), содержал актерскую труппу, в которой, как считают некоторые, и начал свою карьеру Уильям Шакспер. Известно, что Фердинандо писал стихи и был воспет Эдмундом Спенсером под именем Аминта. Неожиданная смерть в 1594 году старшего брата сделала Уильяма Стэнли графом Дерби. Он был женат на дочери графа Оксфорда, входил в число приближенных Эссекса, но участия в его мятеже не принял и избежал кары.
Имеется свидетельство (письмо испанского агента от 1599 года) о том, что Дерби "занят писанием комедий для публичных театров". Инициалы "W.S." (Уильям Стэнли) совпадают с инициалами, которыми были подписаны некоторые шекспировские издания. Известный разговор королевы Елизаветы с хранителем архива Ломбардом, когда королева, имея в виду автора "Ричарда II", сказала: "Кто готов забыть Бога, забудет и своих благодетелей", также, по мнению дербианцев, относится к Уильяму Стэнли и подтверждает, что трагедия "Ричард II" написана им. Театр, устроенный ремесленниками в "Сне в летнюю ночь", напоминает народные представления, устраивавшиеся в городе Честере, покровителем которого были графы Дерби.
Дербианской гипотезе, содержащей ряд интересных догадок и исследующей некоторые - в любом случае важные - факты и обстоятельства, до этого обойденные вниманием, недостает более определенных доказательств. Как и в случае с Бэконом, дербианцам трудно объяснить выход в свет шекспировского Великого фолио - явно посмертного - в 1623 году, когда Дерби был еще жив и здоров. Какая-то связь Дерби с "шекспировской тайной" вполне вероятна, но здесь необходимы дополнительные конкретные исследования. Имеет, вероятно, Дерби отношение и к появлению честеровского сборника. Урсула, жена Джона Солсбэри, памяти которого (якобы) посвящен сборник, была сводной сестрой Уильяма Стэнли, графа Дерби (она появилась от внебрачной связи его отца); Дерби нередко посещал эту семью и был в курсе их дел и занятий. О честеровском сборнике он мог знать.
В 1920 году английский профессор Томас Луни опубликовал, приняв предварительно особые меры предосторожности, результаты своих длительных исследований проблемы шекспировского авторства {37}. Изучая "Венецианского купца", Луни пришел к твердому убеждению, что автором пьесы мог быть только человек, который знал Италию не по чужим рассказам и книгам, а по личным впечатлениям, то есть Уильям Шекспир был в Италии. Изучение других произведений Шекспира укрепило его сомнения в истинности стратфордского евангелия.
В поисках действительного автора Луни тщательно изучал литературу елизаветинской Англии. Поэзия Эдуарда де Вера, графа Оксфорда (чьи стихи несколько раз публиковались под его собственным именем), привлекла внимание Луни сходством с "Венерой и АДОНИСОМ". Статья о графе Оксфорде, написанная Сидни Ли для Национального биографического словаря, рисовала образ человека, соответствующего представлению об авторе шекспировских произведений, которое к тому времени сложилось у Луни.
Так Томас Луни подошел к идентификации Уильяма Шекспира с Эдуардом де Вером, 17-м графом Оксфордом (1550-1604). К первоначальным доводам добавились и другие. Оксфорд был близок к королевскому двору, он был зятем всесильного лорда Берли, черты которого исследователи-шекспироведы видят в образе Полония; это объясняло хорошее знание Шекспиром мира дворцовых тайн и интриг, мира власти. Гербовый щит Оксфорда венчало изображение льва, потрясающего сломанным копьем. В 1578 году Гэбриэл Харви в своем выступлении в Кембриджском университете превозносит литературные успехи графа, но просит его отложить на время перо и обратить свои таланты и мужество на защиту Англии от ее врагов. При этом Харви употребляет латинское выражение: "Vultus tela vibrat" - "Облик потрясающего копьем", что по-английски звучит как "Shake-speare" - Шекспир.
Луни приводит также свидетельство Ф.Мереза (1598) о том, что граф Оксфорд относится к лучшим английским авторам комедий; многие писатели посвящали ему свои книги, Джон Лили и Энтони Манди были его секретарями; он покровительствовал нескольким актерским труппам. Его активное участие в литературной и театральной жизни елизаветинской Англии, таким образом, не вызывает сомнений.
В начале своей книги Луни, как и основатели других нестратфордианских гипотез, подвергает резкой критике традиционные биографии Шекспира, подчеркивая их несоответствия и противоречия. Тщательно изучив все шекспировское творческое наследие, Луни обрисовал главные черты, присущие подлинному автору, подлинному Шекспиру, нашедшие явное отражение в его произведениях:
- гениальность, творческая зрелость,
- эксцентричность, склонность к таинственности,
- необыкновенная чувствительность,
- высоко развитый литературный вкус, превосходное знание драмы,
- глубокая образованность (классическое образование того времени - ни в коем случае не самоучка!). Кроме этих главных черт Луни сформулировал и "специальные характеристики" Шекспира, также проявившиеся в его произведениях:
