Дмитрий Валовой - Человечество: вчера, сегодня, завтра
О встрече со Сталиным писатель-фантаст Герберт Уэллс писал: «Я сознаюсь, что подходил к Сталину с некоторым подозрением и предубеждением. В моем сознании был создан образ очень осторожного, сосредоточенного в себе фанатика, деспота, завистливого, подозрительного монополизатора власти. Я склонялся разделить точку зрения Троцкого против Сталина. Я ожидал встретить безжалостного, жестокого доктринера — насколько это возможно — и самодовольного грузина-горца, чей дух никогда полностью не вырывался из родных горных долин». Но после продолжительной беседы Уэллс констатировал: «Я никогда не встречал человека более искреннего, порядочного и честного; в нем нет ничего темного и зловещего, и именно этими качествами следует объяснить его огромную власть в России».
Во многих публикациях и телепередачах Сталина иронически называют «вождем всех времен и народов». Думаю, что многие авторы ироний и не подозревают, что такую оценку Сталину дал Черчилль. Именно оценка Черчилля, сделанная им в палате общин спустя семь лет после смерти Сталина и в связи с его 80-летием, стала для меня самым большим и неожиданным откровением. Черчилль, в частности, сказал: «Большим счастьем для России было то, что в годы тяжелейших испытаний ее возглавлял такой гений и непоколебимый полководец, как Иосиф Сталин. Он был выдающейся личностью, человеком необыкновенной энергии, эрудиции и несгибаемой силы воли, резким, жестким как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить. Сталин обладал большим чувством юмора и сарказма, а также способностью точно выражать свои мысли. Статьи и речи Сталин писал всегда сам, и в его произведениях звучала исполинская сила. Эта сила настолько велика в Сталине, что он казался неповторимым среди руководителей государств всех времен и народов. Сталин производил на нас неизгладимое впечатление. Его влияние на людей было неотразимо. Когда он входил в зал, где проходила Ялтинская конференция, все мы, словно по команде, вставали и, странное дело, почему-то держали руки по швам. Сталин создал и подчинил себе огромную империю. Он был человеком, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставив даже нас, которых откровенно называл империалистами, воевать против империалистов. Сталин принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием».
Нет, что бы ни говорили о Сталине, таких история и народы не забывают.
Каверин отпил пару глотков воды, посмотрел на часы и продолжил:
— Поскольку у меня остается еще несколько минут, я хочу сказать пару слов о другом мифе, с которым я попутно познакомился. Речь идет о восторженном мифе о Черчилле. У Черчилля действительно есть заслуги, но только перед Англией. На замечание, высказанное Марком Твеном об империалистическом характере англо-бурской войны, Черчилль ответил: «Right or wrong, my country» («Права она или нет, это моя страна»). Именно это и служило ему путеводной звездой в его деятельности по защите интересов Великобритании.
В марте 1949 года Черчилль сказал: «То, что удручает сегодня, это тот факт, что Советы не удалось задушить в колыбели. В этом главная ошибка, допущенная государственными деятелями после Первой мировой войны». Видимо, поэтому Черчилль пытался наверстать упущенное, идя при этом на безрассудство.
Накануне Потсдамской конференции Сталин получил данные разведки о том, что в Норвегии сохраняются неразоруженные немецкие воинские части, поэтому он во время одного из выступлений на конференции как бы между прочим сказал, что в СССР сейчас используется труд военнопленных в шахтах и на стройках, а «у вас 400 тысяч немецких солдат сидят в Норвегии, они даже не разоружены и неизвестно, чего ждут. Вот вам рабочая сила». Поняв смысл замечания, Черчилль сразу стал оправдываться: «Я не знал, что они не разоружены, я наведу справки». И тем не менее в конце выступления Сталин передал Черчиллю меморандум относительно имеющихся в Норвегии неразоруженных германских войск.
Конечно же, Черчилль лгал. Все он прекрасно знал. Рассекреченные данные свидетельствуют. «Еще до Победы Черчилль поручил Генштабу подготовить операцию под кодовым названием «Немыслимое». Оно в полной мере отвечало содержанию задуманной операции». Документ датирован 22 мая 1945 года, две недели спустя после Победы.
В нем намечалось «вытеснить советские войска с территории Польши». В итоге операции намечалось силами союзных армий и неразоруженных немецких дивизий «оккупировать те районы внутренней России, лишившись которых, эта страна утратит материальные возможности ведения войны и дальнейшего сопротивления». Короче говоря, предусматривалось «нанести такое поражение русским вооруженным силам, которое лишит СССР возможности продолжать войну». Начало военных действий намечалось на 1 июля 1945 года, то есть за две недели до начала Потсдамской конференции, которая должна подвести итоги Второй мировой войны. Черчилля эти итоги явно не устраивали. Начальник Генерального штаба фельдмаршал А. Брук тогда заявил: «Россия сейчас всесильна, и на ее стороне симпатии всего мира». Генштаб операцию не утвердил. Более того, видимо, не без помощи военных была сделана утечка информации о бредовых планах Черчилля.
В ту пору опросы свидетельствовали о том, что более 70 процентов англичан испытывали симпатии к Советскому Союзу. Поэтому на состоявшихся в тот период выборах консерваторы потерпели поражение. А Черчиллю пришлось покинуть Потсдамскую конференцию, так как он лишился поста премьер-министра, а следовательно, и мандата главы делегации. Но и потом в качестве частного лица Черчилль отправляется в США инициировать «крестовый поход» против СССР.
Его речь положила начало «холодной войне» и подготовке атомного блицкрига США против СССР и других социалистических стран. Но Сталин предпринял все необходимые меры для укрепления оборонной мощи государства и своевременно разрушил атомную монополию США.
Поэтому восторженные отзывы о Черчилле в России логически трудно понять. В предисловии переведенной у нас книги Черчилля «Мускулы мира» В. Чухно утверждает: «Послевоенная история доказала правоту и прозорливость Черчилля: третьей мировой войны удалось избежать во многом благодаря тому, что человечество пошло по подсказанному Черчиллем пути». В этом утверждении, как и в мифах о Сталине и Черчилле, все поставлено с ног на голову.
Но в последнее время на Западе стали выходить книги, объективно освещающие историю. Вот совсем недавно у нас переведена с английского книга «Загадка 37-го года». Тайная война против России». Ее авторы — Сейерс Майкл и Кан Альберт. В предисловии авторы утверждают, что «ни один из эпизодов или разговоров, встречающихся в книге, не является авторским вымыслом. Во время подготовительной работы над этой книгой мы пользовались официальными изданиями государственного департамента США; протоколами заседаний различных комиссий конгресса США; официальными документами, изданными английским правительством».
А теперь позвольте привести две выдержки из этой книги. Они принадлежат послу США в СССР Дэвису, который присутствовал на заседании процесса. 17 февраля 1937 года он сообщал на имя государственного секретаря Хелла: «Я беседовал чуть ли не со всеми, членами здешнего дипломатического корпуса, и все, за одним только исключением, держатся мнения, что на процессе было с очевидностью установлено существование заговора, поставившего себе целью свержение правительства».
Позже Дэвис писал: «В 1939 году поход Гитлера на Прагу сопровождался активной военной поддержкой со стороны генлейновских организаций. То же самое можно сказать о гитлеровском вторжении в Норвегию. Но в России не оказалось судетских генлейнов, словацких тиссо, бельгийских дегрелей и норвежских квислингов...»
Теперь совершенно ясно, что процессы 1937-го и 1938 годов были частью решительного и энергичного усилия сталинского правительства предохранить себя не только от переворота изнутри, но и от нападения извне.
В Советской России «пятая колонна» была своевременно разгромлена. Предполагал ли Сталин, что может случиться то, что произошло после его смерти? Его мудрые размышления на эту тему не исключали такого оборота, но в правоте дела, которому он посвятил свою жизнь, никаких сомнений не было. Он говорил: «Многие дела нашей партии и народа будут извращены и оплеваны прежде всего за рубежом и в нашей стране тоже. И мое имя тоже будет оболгано, оклеветано. Мне припишут много злодеяний. С особой силой поднимет голову национализм. Он на какое-то время придавит интернационализм и патриотизм, но только на некоторое время. Появится много вождей-пигмеев, предателей внутри своих наций. И все же как бы ни развивались события, но пройдет время, и взоры новых поколений будут обращены к деяниям и победам нашего социалистического Отечества. Новые поколения поднимут знамя своих отцов и дедов. Свое будущее они будут строить на примерах нашего прошлого...» О себе лично Сталин сказал: «Я знаю, что, когда умру, людская молва много мусора нанесет на мою могилу. Но уверен, что ветер истории все это развеет».
