Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Но доводы Каманина не возымели должного действия. Председатель Государственной комиссии Смирнов, академик Келдыш, маршалы Вершинин и Руденко тоже поддержали предложение Главного конструктора о трехсуточном полете. Предварительно старт Николаева и Поповича был назначен на конец первой декады августа.
На следующий день после Государственной комиссии Королев поехал в Звездный и больше часа разговаривал с космонавтами. Он хотел услышать их мнение о замысле предстоящего полета. Сергей Павлович и на сей раз остался верен своему правилу, которое четко сформулировал в начале встречи:
– Уважаемые испытатели нашей сложной продукции! За многие годы совместной работы у нас на предприятии сложилось святое правило – каждый имеет право и даже обязан, невзирая на чины, ранги и звания авторов обсуждаемых предложений, выражать свое отношение к проекту. Критикуй, не соглашайся, предлагай другие решения, оставайся при особом мнении – ты можешь быть уверен, что никто не посмеет упрекнуть тебя за это. Единственное обязательное условие состоит в том, чтобы не скрывать своих взглядов от товарищей, с которыми вместе трудишься над общим делом. Открыто отстаивай то, в чем убежден, то, что принял для себя. Если же твои убеждения изменяются, четко скажи об этом, объясни, как и почему это произошло, и твердо стой на новой позиции. Споря с инакомыслящими, мы неоднократно проверяем себя, находим лучшие решения, совершенствуем проекты. Мы высоко ценим честных оппонентов, благодарны им и гостеприимно открываем перед ними двери. Но мы сторонимся людей, у которых сегодня одни взгляды, завтра – другие, а поступки и дела не согласуются ни с какими заверениями.
Тут же Главный конструктор заявил, что имеются и скептики в отношении трехсуточного группового полета. Их аргументы – болезненные симптомы, наблюдавшиеся во время суточного полета Германа Титова. Но Королев непреклонен:
– Постараюсь воспользоваться их предупреждениями и присоединяюсь к ним, но лишь в том смысле, что в нашем деле необходима чрезвычайная осторожность. Все же наши предложения появились не вдруг. За ними огромная работа, проведенная лучшими специалистами – инженерами, медиками, испытателями. Мне же хочется знать о замысле полета и ваше мнение. Что конкретно вы можете сказать, Андриян и Павел?
Первым поднялся из-за стола Николаев:
– Много говорить не люблю и не буду, Сергей Павлович. Могу твердо заявить, что задание, если именно мне доверят участвовать в предложенном полете, постараюсь полностью выполнить. Считаю, что уже сейчас подготовлен к полету неплохо.
Попович вслед разделил мнение своего напарника:
– Мое отношение к предложенному заданию однозначное – полет очень нужный и интересный. Что же касается конкретно нашей сегодняшней готовности к нему, то я убежден, Сергей Павлович, что каждый из космонавтов вполне подготовлен к выполнению не только трехсуточной, но даже четырехсуточной работы в околоземном пространстве.
Главный конструктор повеселел, глаза его задорно заблестели. Он взволнованно подытожил:
– Ничего другого услышать от вас, мои дорогие, я и не рассчитывал. Большое спасибо вам за неоценимую помощь и поддержку. Для меня ваше мнение играет решающую роль.
Утром 1 августа Королев улетел на Байконур. Он готовился к групповому орбитальному полету Николаева и Поповича так тщательно, будто то был вообще первый старт человека в космос. Сергей Павлович практически не покидал монтажно-испытательного корпуса, вникал во все детали проверок бортовых систем и собственно кораблей. Ведь на этот раз шла параллельная подготовка сразу двух стартовых комплексов. При возникновении сбоев Главный конструктор добивался непременного выявления их причин, назначал повторные контрольные проверки систем, добиваясь безупречной работы автоматики.
Сутки спустя на трех «илах» на Байконур прибыл «космический десант». Николаев, Попович и их дублеры, Быковский и Комаров, летели на разных самолетах. Главный конструктор традиционно встретил покорителей космоса у трапа веселыми шутками. Как всегда, заверил маршала Руденко и Каманина в безупречной готовности техники к полету. Командир отряда, подполковник Гагарин, и его заместитель, майор Титов, с момента прилета обосновались на командном пункте.
Сразу после полудня 4 августа Главный конструктор долго беседовал с Руденко и Каманиным. Высказал им свои претензии:
– Космонавтику, Сергей Игнатьевич, нельзя держать в таких жестких рамках, как авиадивизию или авиакорпус. У нас другие задачи, в основном опытная техника, иные сроки ее подготовки. Бомбардировочный корпус можно поднять в воздух по тревоге через два-три часа. А у нас подготовка к старту занимает почти полмесяца. Здесь, на полигоне, нас обслуживает не подчиненный Главному штабу ВВС ракетный полк. После второго старта прошел целый год. Разве это порядок? Мы на глазах сдаем позиции, и через пару лет американцы будут диктовать нам свои условия в космосе. Я не хочу, чтобы такое непременно…
Маршал Руденко прервал Королева:
– Ты хочешь сказать, Сергей Павлович, что командование ВВС держит тебя в жесткой узде, не дает возможности развернуться во всю богатырскую мощь?
– Не совсем так, Сергей Игнатьевич, – возразил Главный конструктор. – В жесткой узде оказался не только мой коллектив. В еще более жесткие условия вы поставили Центр подготовки космонавтов. Первый отряд освоил корабль «Восток», но через год основным станет многоместный корабль. Мы подготовим для экипажа сложную научную программу. Вы можете сказать мне сейчас, кто станет ее выполнять?
– Ты ставишь перед нами сложный вопрос, Сергей Павлович, который выходит за рамки компетенции командования ВВС, – вступил в дискуссию Каманин. – Если появится через год многоместный корабль, то мы быстро переучим на него Беляева, Комарова, Леонова, Быковского, Шонина, Волынова. Но какая организация, и за какие деньги изготовит носитель для нового корабля?
Королев с ходу поддержал Николая Петровича:
– Совершенно правильная постановка вопроса. Ответ на него, по-моему, очевиден. Надо все эти проблемы свести воедино, под одно начало. Тогда все встанет на свои места – подготовка людского контингента и техники.
– Я придерживаюсь такого же мнения, – заявил Руденко.
– Будет утвержден жесткий график подготовки полетов, – продолжил свою мысль Главный конструктор. – Сейчас никакого плана не существует. Полеты назначаются по хотению Хрущева. Так на перспективу работать нельзя!
Вечером 6 августа космонавты решили отметить годовщину полета космонавта-2. По инициативе Гагарина, в полигонной гостинице был украшен цветами праздничный стол. Они пригласили к себе Королева. Главный конструктор с удовольствием принял их приглашение. Первым выступил Титов. Герман с воодушевлением говорил о подготовке своего полета и о том, как он протекал. С лица Сергея Павловича медленно сходила дневная усталость, разглаживались морщинки, веселел взгляд. Он искренне поблагодарил космонавтов:
– Спасибо вам, друзья. Благодарю вас за инициативу. Молодцы, что собрались. Каждый следующий старт дается все с большим трудом. Командование ВВС не имеет даже примерного графика полетов. Это гасит нашу инициативу в разработке новейшей космической техники. Мы не имеем права уступить первенство американцам.
Вечером 7 августа состоялось предпоследнее заседание Государственной комиссии. Королев доложил о готовности кораблей, Каманин – о готовности космонавтов. На заседании выступили командиры кораблей Николаев и Попович. Они поблагодарили за оказанное доверие и заверили членов комиссии, что сделают все от них зависящее для успешного выполнения задания. Напутственные слова в адрес стартующих космонавтов сказали академик Келдыш, маршал Руденко и председатель Государственной комиссии Смирнов.
В ожидании старта Николаева 11 августа больше других волновался Главный конструктор, ведь он лучше всех знал достоинства и недостатки своего уникального детища. Во время пуска, в одиннадцать тридцать, в руках у него особая телефонная трубка с красной полоской. В любой момент, в случае аварии на старте, Королев мог дать команду на катапультирование космонавта.
Через два часа после взлета, когда «Восток-3» уже вышел на расчетную орбиту, председатель Государственной комиссии Смирнов доложил Хрущеву, Козлову и Устинову о содержании докладов космонавта. В ответ секретарь ЦК партии Козлов сообщил председателю комиссии, что приказом министра обороны Николаеву присвоено очередное воинское звание «майор».
В середине первых суток полета Николаева состоялась пресс-конференция Главного конструктора. Сергею Павловичу был задан только один вопрос: «Каковы цели запуска “Востока-3”»?
– Задачи полета обширны и многообразны, – уверенно пояснил Королев. – Основная из них – продолжать изучение влияния невесомости на организм человека в длительном полете. Те данные, которые были получены в результате полета Титова, оказались чрезвычайно важными для науки. Но каждый новый космонавт – это новая человеческая индивидуальность, и, естественно, каждый новый полет обогащает нас экспериментальным фактическим материалом для дальнейшего совершенствования самих кораблей.
