Газета День Литературы - Газета День Литературы # 147 (2008 11)
Когда ныне в ТВ показывают так называемых "скинхедов", и под их действия подводят идейную базу, то хочется спросить: вы вблизи этих мальчишек видели. Какая идея, когда не дали ни воспитания, ни нового, ни старого, – это дети реформ, с убитым духовным миром, с соответственной животной инстинктивной агрессивностью.
Сын Божий примет всех. Всех обоймёт любовью. Если только мы не утратим способности к любви и покаянию, не превратимся в биологических существ, наделённых сексуальным и жевательным инстинктом, или только жевательным.
Века отбором невест или женихов занимались "мамки", "бабки", "повитухи", "мудрецы", велись родовые книги с характеристиками предков. Ныне есть наука генетика, докопавшаяся до невообразимых глубин в изучении наследственности. До сорокового колена можно установить принадлежность человека к расе, этническую принадлежность. Согласно весьма доказательной версии, каждый двухсотый мужчина на территории Центральной Евразии, независимо от национальности, потомок Чингисхана. Если мы утратили законы сохранения рода, отбросили моральные нормы, если не под силу нам духовная жизнь, то давайте обратимся к научным законам генетики. Но современному человеку претят любые системы, никто не может посягать на его так называемую свободу, и он ведёт себя, будто только что откушал яблоко с древа познания.
Устами Поздышева Лев Толстой говорит нам: "Человечество живёт, перед ним стоит идеал и, разумеется, идеал не кроликов или свиней, чтобы расплодиться как можно больше, и не обезьян или парижан, чтобы как можно утончённее пользоваться удовольствиями половой страсти..."
В летнем Крыму, в отсвете открытого кафе, Иван наткнулся на пару, справляющую на каменном постаменте нехитрую любовную утеху. Испытал ли он неприязнь, какое-то осуждение? Нет. Поразился красоте прогнутой девичьей спины. И свернул в сторону, делая вид, будто идёт мимо и ничего не замечает. Однако видел, как пара распрямилась. И он полагал, что спугнул их, и люди сейчас торопливо начнут одеваться. Но девушка просто сменила позу, сев на камень и широко раскинув на редкость красивые ноги. Чужие глаза её, что называется, заводили.
Мир виртуальной реальности – компьютерные эротические игры, порнографические ролики и слайды – сделал таинство половой близости явлением публичным. Виртуальные образы – ходовой товар – шагнули в действительную жизнь. Людям нравится жить, как в кино.
Иван представил Толстого рядом: предполагая, что классик должен ужаснуться. Но, как ни странно, Толстой в его воображении ответил то, что некогда ответил Сталин, когда ему доложили о любовной связи Рокоссовского. "Что делать будем?" – спросил Берия. "Что дэлать? – повторил вождь, – за-авидовать будем".
В сравнении с идей страны, как трудовых лагерей, идея "обезьян и парижан" выглядит привлекательнее. Но всё дело в том, что идея обезьян – сегодня рыночная идея. Рыночная идея с её необходимостью превратить потребителя – то есть человечество – в существа с упакованным сознанием, устремлённым к удовлетворению потребностей, к удовольствию, ибо за удовольствие надо платить. И нормальный человек должен бы сопротивляться рыночным постулатам, сохраняя человеческое в себе, но не мы, не наше общественное мнение, самым трепетным и искренним образом обслуживающее рыночную идею, как прежде обслуживало идею диктатуры пролетариата, этого не делаем.
Кто напишет современный "Домострой"? Смотреть ли молодожёнам порнуху, и как к ней относиться, если всё равно её покажут? Как почувствовать аромат любви, если до свадьбы перебрано несчитанное количество "партнёров". Как вернуть понимание того, что близость – это не достижение экстаза за счет механических телодвижений, а создание нового мира, слияние душ, может быть, прикосновение к неведомой вечности, откликающейся через женскую матку рождением новой жизни.
...А следующим вечером в жизни Ивана нарисовалась златокожая прима местного стриптиза с плечами и статью Анны Карениной. И он ловил себя на том, что рядом с ней тоже сияет, как масленый блин, и также вышагивает с чувством, будто получил пояс чемпиона по боксу в тяжёлом весе. А уж ему-то было не знать, что женское чрево – это часть магмы невидимого мирового океана, бурлящего, дышащего, живущего отдельно от женщины. Как можно победить бесконечное хлюпающее болото, рождающее в жаркий день потоки человеческого комарья, сунув туда отвертку?
Иисус, сын Сираха, сказал: "Человек, блудодействующий в теле плоти своей, не перестанет, пока не прогорит огонь". Толстой уверял: "А быть блудником есть физическое состояние, подобное состоянию морфиниста, пьяницы, курильщика".
А не блудником ли сегодня устраивается вся жизнь? – подумал Иван. – Одному надо добиться женщины, и он шевелится, носится, он беспокоен, хочет заработать денег, уверенный, что при деньгах у него всегда будут женщины. Другой знает, как говорил Федя Протасов из "Живого трупа", что для любви нужна игра, и любви алчет, страсти, как тот же губивший себя Протасов, увлекший за собой цыганку Машу, казалось бы, воспитанную только на корысти, на способности влюблять в себя, чтобы иметь деньги и при этом готовую пойти за Федей безоглядно. Потому что жила в нём – игра, и в ней играла, бродила душа. И пусть любовь их была обречена, не имела будущего, но они пережили её, мимолетную, подлинную страсть! А что ещё нужно в жизни, кроме вкуса алых ягод, созревающих так ненадолго?! Только разбуженная, вызволенная душа, душа заигравшая делает близость между мужчиной и женщиной не предметом телесного удовольствия, а тем, чего в мире так ищет человек – мигом самоотречения, выхода из тлена, и может быть, прикосновением к тому, что есть жизнь вечная. Такой блудник готовит свою душу, призывая на помощь и мировую культуру, и познания, он вечный сеятель, возделывающий, как почву, душу свою, и вечный старатель, моющий из породы злато, вечный путник в душе своей. Уберите его, такого блудника, из жизни, и первыми объявят протест женщины, даже самые целомудренные, ибо кто же ещё посмотрит на них с вожделением, за которое справедливо надлежит вырвать глаз и которое подхватывает женщину, и несёт как на крыльях, даже если в руках её таз с загаженными пелёнками.
Но Иван также знал: отношения между мужчиной и женщиной должны завершиться тем, что предусмотрено природой, – ребёнком. И когда этого не происходит, то женщина остаётся, как разрыхленная, но не засеянная почва.
Блудник – остаётся перед жизненным противоречием, теряя на пути клочья души.
И дай ему Бог – не превратиться в распутника, для которого женщина – предмет ненависти и презрения. Впрочем, для него и мужчина может быть предметом ненависти, потому распутник чаще всего удовлетворяет похоть без разбора пола. Для него главное: сделать из человека животное.
Ивану несколько раз довелось участвовать в банном застолье, где очень богатый мужчина постоянно бахвалился тем, как он имел связь с женщинами, которые, по большей части, у него работали. Рассказ всегда сопровождался унижающими женщину деталями. Пятидесятилетний мужик срывался на самый радужный гогот в подростковой уверенности, будто срам – может быть предметом гордости. Люди вокруг, вполне зажиточные, но беднее, все бывшие инженеры, явно переживая неловкость, натужно смеялись или выдавливали отупелое раздельное "хи-хи". При этом о своей жене любитель похабить женщин говорил очень уважительно, а при слове "мама" просто ронял слезу. И Иван понял: на свой лад, как в тюремном мире, у человека существуют чёткие нравственные градации: "жена, мать – это святое. И не только свои. Если ты чужая жена и мать – будь ею. Но если ты, тварюга, ложишься под меня, потому что я хозяин или богатый, то я тебя, как тварюгу, и буду пользовать". К сожалению, женщины, да и мужчины, польстившиеся на сказки о богатых, на придуманный дешёвыми литераторами мир "гламура", в разрекламированности насилия, полюбили унижение, принимая его чуть ли ни за дар свыше, и в благоговейном порыве подобострастия сами лезут в грязи поваляться.
После южной парной ночи вновь открытый Толстой отрезвил и буквально встряхнул Ивана существом вопроса. Во время войны, когда люди гибли от пуль и штыков, а прекрасная Элен, жена графа Безухова, металась меж двух любовников, иностранного принца и русского вельможи, приняла католичество, в расположении к обворожительному французу-иезуиту. И вдруг внезапно умерла от неясной хвори.
И казавшиеся с вечера привлекательными девочки с выставленной напоказ сексуальностью увиделись безносыми посланницами преисподней с железными косами на взмахе! Сгинь, нечистая! Притаись, блудник, живи со старухой женой: нет ничего сладостнее на земле, чем нянчить общих внуков!
