Газета День Литературы - Газета День Литературы # 84 (2004 8)
"Встретимся,— как скажешь ты о том,—
на мосту, на железнодорожном,
от Москвы по счету на втором".
Встретимся. Но мост — не на разъезде,
под которым поезда трубят.
Среди душу режущих созвездий
я его построил для тебя.
Я моста опоры врезал в вечность
ледяной космической крови,
чтобы ты прошла над солью Млечной,
солью нашей жизни и любви.
Двадцать лет немых. И безнадежность.
И тоска. И только боль и труд.
Чтоб тобой не прожитая нежность
все-таки в мою уткнулась грудь.
Воскресенье или смерть? Не знаю.
Розы шип ладонь пробил насквозь.
А вокруг — весенний мир до края
оживает, выпрямляясь в рост.
Шум и ярость песен незнакомых,
мука прозревающей листвы,
и от счастья ломит у черемух
неневестным холодом виски.
Взрыв безмолвья. Узнаванья вакуум.
Это — ты! И я в глаза твои
вновь иду, как шел в костер Аввакум
в покаянном рубище Любви.
Мимо будней, горечи и славы, —
для того, чтоб все сейчас сбылось…
А внизу — года, точно составы,
не столкнувшись, пролетают врозь.
3. Так складывается жизнь, что не только литературное не отделяется от личного, но уже и творческое все крепче соединяется с общественным. Поэтому в планах на будущее — и участие в работе Правления Кировского отделения Союза писателей России, и — в работе редколлегий вятских издательских проектов "Народная библиотека" и "Антология Вятской литературы", а кроме того, подготовка в составе оргкомитета празднования 40-летия литературного клуба "Молодость" и, возможно, работа над вторым выпуском альманаха молодых вятских литераторов "Зеленая улица", первый выпуск которого (Вятское книжное издательство: И.В.Папырин, 2002 г.) вобрал в себя стихи почти 90 молодых авторов из 26 районов Кировской области и стоил мне около полутора лет жизни…
Но самое важное, пожалуй, это участие в возрождении наших местных Дней Литературы. С осени 2002 года кировские писатели при поддержке Губернатора Кировской области В.Н.Сергеенкова проводят встречи с читателями районных центров и сельских округов области. С легкого слова Валерия Фокина хождение вятских писателей в народ получило имя — Литбригада. Так же был назван и сборник стихов наиболее активных участников движения — Светланы Сырневой, Валерия Фокина и Бориса Носкова, в который вошли также и мои произведения. Презентация этого сборника состоялась в начале июня 2003 года. На счету Литбригады встречи в более чем двадцати районах Вятского края, а впереди — новые дороги…
Олег ШЕСТИНСКИЙ — поэт, переводчик, лауреат литературных премий имени Николы Вапцарова, Кирилла и Мефодия и Ивана Дмитриева, г. Москва.
1. Самое сильное впечатление в области политики на меня, конечно же, произвела война в Ираке, в которой я выделяю три аспекта. Во-первых, с начала бомбежки Багдада и до гибели 14-летнего внука Саддама Хусейна были изничтожены и покалечены тысячи детей. Апологеты агрессии цинично объясняют нам, что это "сопутствующие издержки" борьбы за демократию. А мне эта американская жестокость напоминает вакханалию воинов Ирода в Вифлееме. О каком гуманизме заокеанской военщины может идти речь? Голос доктора Рошаля остался гласом вопиющего в пустыне…
Во-вторых, я потрясен возрастанием цены за предательство: с 30 сребреников до 30 миллионов долларов. О какой морали заокеанской военщины, так взвинтившей ставку предательства, может идти речь?
В-третьих, мне доводилось бывать и Багдаде, и в Мосуле, и в священной для мусульман Кербеле, погружаться в раздумья на развалинах Вавилона и Неневии, замирать в ошеломлении перед творениями человеческого гения в иракских музеях. Ныне — даже по скудным сообщениям зарубежных и наших СМИ — видно, какому дикому разгрому подверглось национальное богатство Ирака и местными мародерами, и американскими отморозками. О какой же защите цивилизации американской военщиной может идти речь?
Думаю, что сегодня и сторонники либерально прозападной ориентации, и евразийско патриотического направления должны едино признать: за действиями новоявленного агрессора маячит не просто смерть, но самый настоящий Апокалипсис.
Другая запомнившаяся поездка — в Казань, где я увидел по-государственному рачительное отношение президента Шаймиева к своей национальной культуре и своим писателям. Все дела СП Татарстана прописаны здесь строкой в бюджете, благодаря чему наши татарские коллеги ощущают на себе не просто декларируемую, но вполне реальную заботу и поддержку власти.
В области же непосредственно самой отечественной литературы у меня все эти шесть месяцев зрело убеждение, что русская реалистически-патриотическая словесность, несмотря на то, что она оттесняется коммерчески озабоченными заправилами культуры на обочину, в неприметность и безлюдье, все-таки представляет собой живое и неуничтожимое искусство, как жив и неуничтожим и сам русский народ. В этом меня, в частности, убедило прочтение глубоко национальных романов Арсения Ларионова, психологически точных рассказов Валерия Рогова, произведения некоторых других авторов… Да и только что я завершил чтение рукописи поэта, пока что мало кому известного, — Александра Ильина, но какая затаенная страсть и творческая резкость исходят из его родолюбивых строк! Не удержусь, чтобы не подкрепить свою точку зрения его стихотворением-посланием А.С. Пушкину с эпиграфом: "Я памятник себе воздвиг нерукотворный":
Да, Пушкин славен был в подлунном мире,
пока не вздумали народ "мочить" в сортире!
Но для чего такой стране пииты,
когда она и "Мир" свела с орбиты
и утопила в океане Тихом?..
А ты — о памяти?! Не поминай нас лихом!..
Что стало с нами? Друг степей — калмык —
миллиардер и хан. (Крутой мужик!)
А что касаемо до "дикого" тунгуса —
по-прежнему он мрет и мрет от гнуса,
хоть и не дик, каким когда-то был.
Но олигарх-магнат, хват Абрамович Рома
достал его и там, как негра дядю Тома,
и запросто, задешево купил…
И в школах мы стихи твои не учим —
зачем стихи нам, подневольным чукчам?..
Ну и — о моей личной жизни. В мае я побывал в городе моего блокадного детства, городе моей Судьбы — Ленинграде. И там я вдруг щемящее-печально ощутил, насколько я стал одинок: почти все мои писатели-сверстники уже покоятся на питерских кладбищах. А нынешняя литературная среда Санкт-Петербурга от меня в своем большинстве далека, а частично и враждебна.
Но, возвратившись в Москву, я просветлел: Нет, я не прав! Не одинок я! Потому что по Божьему произволению вокруг меня заколосились единомышленники — пускай и младшие по возрасту, но честные и нежные ко мне! Исчезает разница в летах, и объединительная вера в неповторимость и самобытность России поколенчески сплачивает нас воедино.
2. В творческом отношении прошедшие полгода были для меня до краев наполнены трудом. Я удовлетворен, что моя проза и памфлеты, опубликованные за этот период в журналах "Слово", "Смена", "Всерусскiй Соборъ", "К единству", "Вертикаль" и еженедельнике "Патриот", дают мне право говорить о себе как о художнике, полезном для Отечества. Что же касается хулы и хвалы, то они просто проскальзывают через мое сознание, ибо чувство духовной независимости, укоренившееся во мне, само ведет меня и выставляет оценки.
3. Самые употребительные выражения у нашей политико-экономической элиты это: "Нам надо…", "Мы должны…", "Нам предстоит…" — и им подобные. Но при этом всё — пустопорожне, не подкреплено делом, ну и, понятно, держава, порушенная либеральными реформаторами, снявшими с нее шкуру, не может воспрянуть от одних их слов. А посему я боюсь говорить о своих будущих планах… Наговорю, а потом посрамлюсь. Главное — это чувство, что я тружусь самозабвенно, а значит, полноценно живу.
