Модест Колеров - Предел Империй
В дни кризисов общество ищет простых решений. Среди этих простых решений — «интеллектуализация власти». В её ловушку, как мухи на свет, летят мириады публичных интеллектуалов, наивно полагая, что их опыта «публичной (телевизионной) экспертизы» будет достаточно для борьбы с гидрой бюрократической импотенции и дьяволом политической коррупции.
Апогея эта мечта, подобная генной инженерии, достигла в дни краха СССР и первых лет современной России. Тогда публика молилась на «экономистов», включая в их число экономических публицистов и просто писателей, за спиной у которых стояла лишь «политическая экономия социализма». Именно такие «экономисты» и были у политической и экономической власти. Предпосылкой, результатом и инструментом их власти была сначала советская, а затем демократическая «шоковая терапия», подобная военно-полевой хирургии.
А вскоре и из уст российских коммунистов, ставших главной оппозицией экономическим демократам, зазвучала старая политическая мечта: вернуть к управлению инженеров и «настоящих» экономистов. Предполагалось, что на смену интеллектуальным вождям явлинского и гайдаровского типа должны прийти вожди типа маслюковского и глазьевского: на смену одним экономическим теориям — другие, столь же условно практические.
Что во всём этом пароксизме интеллектуального вождизма общего для всех его разновидностей — так это готовность ограничиться «интеллектуальными штабами» реформ, проектными think tanks корпораций и администраций, «избранной радой» царя, «кружком молодых друзей» императора. Пока они не отбрасываются прочь повзрослевшим сувереном, когда перед ним встают реальные проблемы управления страной, действительного знания о которой не может дать никакой интеллектуальный штаб. Даже этот штаб, противостоящий инерции традиционной иерархии, уже не справляется с тотальностью современной информационно-коммуникативной среды. Там, где с бумажной монополией, как сиамский близнец, борется телевизионный комикс, всё живое, сложное, разное — уходит в глухую ненависть к власти, в отказ от сотрудничества со всем, что выражает себя на языке бюрократической лжи и публичного примитива. И в ещё большую ненависть — к телевизионно-сетевой оппозиции.
Выведи такого оранжево-голубого безработного оппозиционного вождя из его дорогого автомобиля не на митинг, а пред мутные очи мелкого буржуа, измученного «либеральной» бухгалтерией и автомобильными пробками, созданными шествиями гомосексуалистов, — и он будет раздавлен этой грубой демократической реальностью, как вредная гадина.
У этой грубой демократической реальности нет переводчиков.
Никакая монополия не может дать адекватного знания об обществе. Как общенациональный консенсус, гражданское общество, рыночная конкуренция, научное знание становятся реальностью лишь в результате (in letzter instanz) хаотического единства разнонаправленных интересов, так и знание о современном обществе требует полноценной инфраструктуры публичного и профессионального знания.
Инфраструктура знания — свободное и критическое исследование состояния, потенциала и ограничений общества — единственное, что создаёт и для власти, и для интеллектуалов, и для самого общества гарантии от очередного Пол Пота.
Но горе тем, кто полагает, что «инфраструктура знаний», перелицованная из конгломерата университетов, академических институтов и государственно-корпоративных think tanks, станет тем отражением, в котором общество критически изучает само себя. И что интеллектуал, проникши под сень суверена и заручившись «коллективной мудростью» бюрократии, донесёт до государственной воли «последнее слово» и «прозрения гениев». Современная инфраструктура общественных знаний невозможна без их публичной, антибюрократической, политической по сути, презентации перед судом общественного сознания.
Телевизионная политика умерла, превратившись в покер для враждующих бюрократических кланов. И обнажилась политика поисковых машин, судебных повесток, кассовых чеков, квитанций и платёжных поручений.
Конечно, нет человека, кто не хотел бы отменить эту утомительную общественную сложность. Но отменить её можно только вместе с обществом. Только оно, во всей своей первобытной сложности, и может быть единственным полноценным партнёром для инфраструктуры экспертного знания, — а не профессиональные лжецы, за истекшие 20 лет проползшие путь от «научного коммунизма» к «европейским ценностям». Только не управляемая бюрократическим и телевизионным мозгом сфера публичных коммуникаций в социальной политике, медиа, социальных сетях, этничности, отраслевой экспертизе, партийной борьбе, технологической, военной, внешнеполитической и внешнеэкономической конкуренции и позволит максимально защитить интеллектуальный поиск, народ и страну от кланового взаимоистребления и кулуарного предательства. Но где эти интеллектуально напряжённые публичные коммуникации сегодня?
Где коллективный собеседник и интеллектуальный палач для потенциального Пол Пота? Идя во власть, неся своей стране и своему народу новые возможности и испытания, интеллектуал обязан создать сам для себя своего интеллектуального судью, единственной легитимной и ответственной формой которого может быть только публичная инфраструктура знаний, обслуживающая общество в целом, а не тех, кто мыслит от его имени.
«Аще зерно пшенично, пад на земли, не умрет, то едино пребывает» — и не даст плода.
Русский Журнал. 12 июля 2010Почему Россия отказывается от соотечественников и от себя
Президент России Дмитрий Медведев подписал закон, по которому государственная политика России в отношении соотечественников за рубежом ставится на новые правовые, исторические, политические, культурные и моральные основания.
Теперь государство Россия — как историческая Родина — признаёт своими соотечественниками только тех, кто подтвердит свою самоидентификацию уполномоченным МИДом чиновникам и активистам. Кто докажет, что является не просто представителем русской или любой другой части России, русской истории и культуры, а «профессиональным соотечественником», чья идентичность — не вера, не язык, не совесть, не родители и не дети, а «общественная или профессиональная деятельность» на тротуаре у российской дипломатии.
Мотивы президента Медведева не оглашены, мотивы же инициировавшего закон МИДа России никогда им не скрывались: когда соотечественниками России по закону («пассивному праву») признавались все уроженцы Российской империи, Российской республики, СССР и их прямые потомки, МИД никогда не справлялся и не думал справляться с такой ответственностью, с тем, чтобы трезво и справедливо признать за всеми, кто на это имеет исторические основания, «активное право» идентичности. Он и не думал понимать грань между Пилсудским, с одной стороны, и Сикорским или Рокоссовским — с другой, эстонскими ССовцами — и патриархом Алексием II или Арнольдом Мери, Бандерой — и Вернадским или Короленко, чьи ненависть к или, напротив, великое служение своему народу и своей России были следствием их свободного выбора, а не отвратительного «подтверждения статуса» в кабинетах коррупционеров и предателей.
Предпенсионный, мечтающий лишь о персональном комфорте, многоголовый МИД хотел сократить, снять с себя историческую ответственность за свой расчленённый народ, хотел отсечь от своей даже бумажной компетенции права десятков миллионов людей вне России, заменив их на финансово-бюрократическое соучастие нескольких сотен «профессиональных русских». И сделал это. Теперь этого МИДа нет на карте Святой Руси, Большой России, русской цивилизации и даже лицемерно эксплуатируемого, но давно кастрированного «Русского мира». И здесь ему на помощь пришли равно позорные союзники: убогий русский шовинизм, «нечистокровность» своих жён и матерей преодолевающий в пропаганде этнической закрытости русских, — и циничная госдеповская русофобия, упрекающая Россию за якобы чрезмерную, «политизированную» заботу о своих соотечественниках.
Теперь этой дипломатии — нет, а Святая Русь, Большая Россия, русская цивилизация — есть. Десятки миллионов людей русской истории и культуры по всему миру (и в самой России) — реальное, сложное, образованное, богатое, цепкое общество, от которого сбежал очередной неудавшийся поводырь. Безмозглый официоз, сообщая о подписании закона о соотечественниках президентом, спешит заключить: теперь-де жители стран СНГ больше не будут «автоматическими соотечественниками». Это о ком так геростратовски радуется официоз? О Белоруссии, об Украине?
Почему же русская бюрократия так неуклюже бежит из современного мира, который всё быстрей заполняется машинной, не дающей сбоев «исторической политикой» больших и малых империй, переполнен финансово ангажированными полунацистскими национализмами, пронизан растущей межэтнической мобильностью и информационными сетями, наконец, бежит из тысячелетней истории своих, притворно почитаемых ныне, вселенской православной церкви и других традиционных конфессий?
