Роман Редлих - Сталинщина как духовный феномен
Будем помнить поэтому, что все многочисленные явления советской жизни, связанные с догматическими и культовыми началами в сталинизме, суть явления псев до религиозные, ибо предметы их не только не религиозны, но по большей части и фиктивны. Иными словами, что все «бурные, переходящие в овацию» аплодисменты, все напыщенные эпитеты и сравнения, выражающие беспредельную благодарность и преданность — лишь условные выражения вовсе несуществующих (и всем прекрасно известно, что несуществующих) чувств.
Разделяя марксистскую теорию, человек не может поверить в сталинскую догматику. Веруя в коммунистические догматы, человек не может быть настоящим марксистом. Поскольку, однако, первый же догмат большевизма гласит: «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», а неприятие этого догмата рассматривается как «вылазка классового врага на идеологическом фронте» и подлежит политическому преследованию, советскому человеку остается открытым только один путь: путь изгнания всякой самостоятельной мысли, фиктивного признания теории и фиктивной веры в догматы.
Из всего марксистского наследия коммунист сталинской формации искренне может разделять только одно положение: «теория есть оружие в борьбе», причем эпитет «классовой», естественно, должен выпасть из этого определения.
Глава 2
Культ мифов и фикций
Установив первый большевистский догмат, Ленин положил начало и культу.
Непогрешимая теория не может быть усвоена умом того всецело определяемого социальной средой животного с сильно развитым мозгом, каким является человек Маркса и Энгельса. Ни социальная среда, ни классовый инстинкт не смогли открыть Марксу и Энгельсу абсолютной и всесильной истины (что их теория её отрицает, теперь уже не имеет значения). Маркс и Энгельс должны быть, следовательно, признаны людьми особого типа, людьми, резко отличающимися от всех остальных человеческих существ, а их теория не просто научной теорией, но еще и откровением. Созданное ими учение О человеке для них самих недействительно. Они представители иного, не марксова, мира. Их свойства: абсолютная мудрость (ибо их учение содержит в себе всю полноту абсолютной истины) и абсолютная благость (ибо их учение есть единственный путь к спасению человечества) не могут быть выведены ни из предыдущей истории человечества (которая есть лишь история классовой борьбы), ни вообще из свойств описанного ими материального мира. Появление их в Европе XIX века есть чудо, т. е. явное нарушение законов мироздания силой какой-то высшей власти. Поскольку, однако, ни Ленин, ни Сталин так и не раскрывают какой именно, ленинский догмат «учение Маркса всесильно, потому что оно верно», хоть и влечет за собой признание абсолютной истины марксизма-ленинизма и абсолютно совершенных вождей прогрессивного человечества Маркса-Энгельса-Ленина-Сталина, не приводит к полному раскрытию понятий откровения и чуда, элементы которых, тем не менее, щедро рассыпаны по всей советской жизни, как в виде «заветов Ильича» и цитат из классиков, так и в форме невероятных, явно превышающих природные и человеческие возможности «достижений», как советской власти в целом, так и отдельных ее представителей. Развитие коммунистической догматики и проистекающих из нее элементов культа несет в себе, таким образом, постоянное и очень характерное противоречие. С одной стороны, утверждается единый материальный, детерминированный, богопустынный мир, такой, каким он описан в марксистских книгах. С другой стороны, в этом мире, независимо от фазы его эволюционного развития и отнюдь не выводимо из этого развития, в середине прошлого века совершается чудо. Двум человекообразным, но уже не человеческим в марксовом понимании человека, абсолютно мудрым и абсолютно благим существам, Марксу и Энгельсу открывается абсолютная истина. (О, диалектика! «закон отрицания отрицания» — абсолютной истины, конечно, нет, но в этом-то и заключается абсолютная истинность марксизма.) Маркс и Энгельс пишут непогрешимые книги, в которых содержится абсолютно точное описание мира и человека, абсолютно несомненное предсказание их дальнейшей судьбы и абсолютно верное наставление, что и как делать, чтобы эта судьба действительно осуществилась. (О, диалектика! свобода есть, конечно, не более как познанная необходимость, и мир имеет только один неизбежный путь, но пророчества Маркса и Энгельса могут быть осуществлены только целеустремленным усилием, направленным абсолютно мудрой и могущественной волей человекобога-вождя.)
Далее все развивается по законам диалектической догматики ленинизма-сталинизма. Великой задачей человечества является реализация откровений Маркса и Энгельса. Если мир не таков, каким они его описали, то его надо сделать таким. Если это невозможно сделать, то надо диалектически признать, что он таков, каким они его считают. Если пророчества Маркса и Энгельса не сбываются сами собой, то надо сделать, чтобы они сбывались. Если и это невозможно сделать, то (а диалектика на что же?) необходимо признать, что они сбылись.
Ложный догмат естественно приводит к фикционализму и человекобожеству — двум основам сталинской псевдорелигии. Ибо обычный человек, определяемый своим классовым сознанием, не может, конечно, знать, что следует делать, чтобы построить социализм, как следует толковать и диалектически развивать марксистские книги и какие нужно устанавливать фикции. Больше того, он склонен толковать марксизм как раз не так, как это необходимо для осуществления его пророчеств, а так, как это подсказывает ему его классовое сознание, т. е. впадать во всевозможные «уклоны» и «загибы». Чудесное откровение Маркса и Энгельса пропало бы втуне, если бы в начале XX века не совершилось второе чудо, не меньшее первого: появление Ленина. Ибо Ленин оказался тем свободным от всех марксистских законов существом, которому в порядке второго откровения далась способность единственно правильного понимания и толкования марксистских книг. На основе этой чудесной способности ему далось еще и право «диалектически» их развивать и дополнять в интересах скорейшего осуществления записанных в них пророчеств, в той мере, в какой Ленин сочтет возможным и нужным заняться их осуществлением.
Начинается вакханалия ложного мифотворчества, которое можно было бы почесть за бред, если бы оно не имело совершенно определенного прикладного характера, если бы оно не являлось весьма действенным проявлением «обратного влияния надстройки на базис», осуществляемого для вполне практических целей.
Ленин создает теорию «наиболее слабого звена в цепи капитализма», прорывает эту цепь там, где он находит это в первую очередь необходимым, т. е. в России, и создает первое в мире пролетарское государство — СССР, плацдарм мировой революции. Он с абсолютной мудростью управляет этим государством к абсолютному благу трудящихся всего мира; с абсолютным ясновидением узнает среди своих приближенных (из которых совершенно естественно три четверти оказываются предателями и прислужниками мировой буржуазии) мудрейшего и потенциально уже всемогущего Сталина и передает ему дальнейшую деятельность по разработке (включая и диалектическое развитие) и проведению в жизнь пророчеств Маркса, Энгельса и своих собственных.
После смерти Ленина, Сталин остается на земле единственным средоточием абсолютной мудрости, абсолютной благости, а в границах социалистического лагеря — и абсолютного могущества. Он безошибочно ведет человечество к построению коммунистического общества, ибо он один ведает до конца свойства этого общества и ведущие к нему пути. Он уже создал первое в мире государство трудящихся, в котором цветут народы, освобожденные от эксплуатации человека человеком, наслаждаясь правами подлинной свободы, золотыми буквами записанными в солнечной Сталинской Конституции. Это государство является наиболее могущественным в мире, так как в нем идет совершенно чудесный рост всех производительных сил, в то время как в остальном мире, находящемся еще, к сожалению, под классовым господством зашивающей буржуазии, идет неудержимый процесс разложения. Сталин — это Ленин сегодня.
Воспитанный Сталиным советский человек, в противоположность досоциалистическому человеку, есть новый человек, обладающий сознанием, определяемым уже не эгоистическими классовыми интересами, а волей и мудростью обожаемого им Сталина. Сталинский человек во всех своих мыслях, чувствах и действиях определяется уже не материальными причинами, а самоотверженной любовью и фанатической преданностью партии Ленина-Сталина. Марксово учение о человеке сохраняет свою силу в классовом, досоциалистическом обществе. В СССР, в условиях уже построенного социализма, в бесклассовом обществе, с вершин которого уже видна заря коммунистического блаженства, живет новый, сталинский человек, воспитанный им по своему собственному замыслу о человеке.
