Тарик Али - Столконовение цивилизаций: крестовые походы, джихад и современность
Когда я был в Пакистане в 1997 году, внешнее спокойствие здесь было обманчивым. Когда я завтракал со своей матерью в ее любимом исламабадском ресторане, из-за соседнего столика поднялся, чтобы поприветствовать нас, веселый усатый сенатор Асиф Зардари, государственный министр по инвестициям. Его жена Беназир Бхутто была за границей с государственным визитом. Он развлекал своих детей и привел их в ресторан, чтобы доставить удовольствие. Последовал обмен любезностями. Я спросил, как идут дела в стране. «Хорошо, — ответил он с чарующей улыбкой. — Все хорошо». Ейу бы следовало быть более осведомленным. За закрытыми дверями в Исламабаде готовился дворцовый переворот. Беназир Бхутто была близка к тому, чтобы быть «красиво» преданной. Выбранный ею соратник, действующий президент Фарук Легари, после тайных консультаций с армией и лидерами оппозиции готовился свергнуть ее правительство.
Во время обеда на той же неделе мой старый знакомый, теперь один из главных гражданских служащих и большой поклонник Беназир, был в отчаянии. Он описывал, как президент старался смягчить политический кризис, попросив о специальной встрече с премьер-министром. Беназир, как обычно, появилась со своим мужем, сенатором Зардари. Это возмутило Легари, поскольку в первую очередь он стремлся обсудить сказочную жадность Беназир и ее мужа. Но, несмотря на раздражение, он оставался спокойным, когда пытался убедить высокопоставленных супругов в том, что от него требуют действий не просто их традиционные политические враги и недалекие люди. Коррупция и связанное с ней разложение государственного аппарата начали принимать масштабы общенационального скандала. Как президент страны, он находился под давлением армии и различных гражданских объединений, призывавших его действовать против правительства Беназир. Для того чтобы дать им отпор, ему была необходима ее помощь. Лагери умолял ее призвать к порядку свого мужа и других вышедших из-под контроля министров. Тут Зардари, упрямо отстаивающий свои материальные интересы, ухмыльнулся и поддел президента замечанием, что никто в Пакистане, в том числе и Легари, не имеет безупречной репутации. Угроза была очевидна. Вы тронете нас, а мы подставим вас.
Легари почувствовал, что оскорблено его достоинство как президента. Он затрясся от гнева. Он предложил министру по инвестициям покинуть помещение. Беназир кивнула, и Зардари вышел. Оставшись наедине с премьер-министром, если не считать присутствия скромного гражданского служащего, президент еще раз обратился к ней с мольбой унять аппетиты своего супруга. Она покровительственно улыбнулась и прочитала президенту коротенькую лекцию о том, как она ценит преданность. Те люди, которые жалуются, сказала она ему, просто завидуют деловой проницательности ее мужа. Они профессиональные нытики, ничтожества и мошенники, обиженные тем, что их обошли, когда распределялись высшие посты. Она не делала никаких уступок.
По пакистанским стандартам Легари был честным и прямым человеком. Беназир выбрала его в президенты только потому, что думала, что он не слишком честолюбив и будет действовать по ее воле. Он был бы хорошим сторожевым псом. Разочарованным претендентам на президентский пост говорили: «Он, возможно, и не очень яркая личность, он человек немного ограниченный, но у него верное сердце».
Во время короткой встречи в январе 1999 года Легари рассказал мне, что именно эта встреча с Беназир, последняя из многих, оказалась решающей. Его терпение лопнуло. Он не мог больше выносить ее невоздержанность и высокомерие. Легари считал, что, если она останется на посту, в дела вмешается армия и убьет демократию четвертый раз в изменчивой истории его страны. Хотя и неохотно, но он решился использовать пресловутую восьмую поправку (подарок нации от последнего диктатора, генерала Зия-уль-Хака), дававшую президенту право смещать избранное правительство, и отправил правительство в отставку. В течение 90 дней были проведены новые выборы.
Главным обвинением, выдвинутым против Беназир и ее мужа, стала коррупция. Ходили слухи, что супружеская пара использовала положение Беназир как премьер-министра, чтобы сколотить громадное личное состояние и перевести свои активы за границу. Цена этого подарка судьбы обычно исчисляется в один миллиард долларов.
Немедленно после падения Беназир сенатор Зардари был арестован. До сего дня он томится в тюрьме в Карачи по обвинению в целой серии преступлений, для которых правительственные юристы еще не нашли доказательств, приемлемых даже в пакистанском суде, где требования к представленным доказательствам исключительно низкие. У государства до сих пор нет надежных свидетелей. Коллеги Зардари по бизнесу и его друзья остаются верными ему. Оказавшись замешанным в том, что теперь кажется генеральной репетицией Энронского скандала[104], один из них, председатель «Пакистан Стил», предпочел покончить с собой, но не давать показаний против своего бывшего патрона. Некоторые из ярых сторонников Беназир, — а их остается немало — уверены, что ее политический престиж был подорван мужем, который является мошенником, позером, мотом и развратником. Во время встречи в Исламабаде с представителями Оппозиции Беназир пыталась защитить незадачливого министра инвестиций. Его неправильно поняли, сказала она, однако, не давая ей продолжить свою речь, аудитория начала мотать головами в знак несогласия и кричать: «Нет! Нет! Нет!» Она сделала паузу, а потом сказала со вздохом: «Удивляюсь, почему всегда так реагируют, когда бы я ни упомянула о нем?» Либо вопрос был риторическим, либо любовь действительно слепа.
Я не думаю, что Зардари был единственной причиной непопулярности Беназир. К несчастью, правительство Народной партии почти ничего не сделало для бедных в городе и деревне, чтобы создать себе электорат. Большинство министров Беназир на национальном и провинциальном уровне были так заняты набиванием собственных карманов, что не смогли заметить, как влияет на содержимое желудков голодающих детей недостаток продовольствия и несоблюдение необходимой диеты. Цифры детской смертности оставались неизменными в течение всего периода пребывания Бхутто в должности премьер-министра.
Беназир, окруженная близкими друзьями и льстецами, постепенно оказалась изолированной как от своего электората, так и от реальной действительности. На всеобщих выборах, последовавших за ее отстранением от власти, Народная партия потерпела позорное поражение. Пакистанский электорат, возможно, большей частью неграмотен, но, без сомнения, искушен в политике. Его настроение было продиктовано разочарованием, которое привело к апатии и скуке. Сторонники Беназир отказались за нее голосовать, но они не могли заставить себя голосовать за ее врагов. Вместо этого они просто остались дома. Мусульманская лига получила громадное большинство (свыше двух третей мест в Национальной ассамблее) из проголосовавшего меньшинства. Около 30 % граждан, имеющих право голоса, не потрудились прийти на избирательные участки.
Семья Шарифов вернулась к власти. На этот раз, в то время как Наваз стал премьер-министром, его младший брат Шахбаз стал главным министром Пенджаба. Их абаджи («дорогой отец»), Мухаммед Шариф, впав в старческое слабоумие, развлекался тем, что спонсировал назначение старых друзей послами и даже избрание президентом страны бородатого простака по имени Рафик Таррар, одного из фактотумов[105] абаджи. Что делало Таррара опасным, так это его открытая симпатия к фундаменталистской мусульманской секте Абдель-Хадис, которая имела собственную вооруженную организацию.
Из двух братьев именно Шахбаз показал себя более искушенным политиком. Посольство США любезно организовало ему поездку в Вашингтон для встречи в Белом доме с Сэнди Бергером[106]. Ни для кого не секрет, что Вашингтон стремился передать пост премьер-министра Шахбазу, предоставив Навазу его старую работу в Лахоре. Но самого абаджи при помощи такого плана завоевать было нельзя.
После того как братья Шарифы выиграли последние выборы, изменилось немногое, но почти никто и не ожидал, что произойдут существенные перемены. Коррупция, раскинув свои щупальца сверху донизу, распространилась так широко, что экономисты Всемирного банка и МВФ, посетив страну, ужаснулись масштабам этого кошмара. Местные остряки выразили замешательство при новости, что список самых коррумпированных стран мира возглавляет Нигерия. «Даже здесь, — говорят они, иронически сетуя, — мы не можем занять первое место. Жаль, что мы не подкупили агентство, составляющее этот список».
Элита продолжала расхищать богатство страны. Сначала камарилья Беназир воспользовалась своей очередью, а теперь опять пришло время братьев Шарифов. Нерегулярно выплачивается подоходный налог, политики, многие из которых являются землевладельцами, прямо отказываются вводить сельскохозяйственный налог, принадлежащие государству банки бесстыдно мародерствуют. Принуждаемые последовательно сменяющими друг друга правительствами одалживать деньги политикам, землевладельцы, бизнесмены и банкиры практически уверены, что эти деньги им не вернут. Безнадежные банковские займы обошлись почти в 200 миллиардов рупий (1$ = 60 рупий), что составляет примерно 70 % от общей доходной базы бюджета страны. Пакистан встретил новое тысячелетие с внешним долгом в 42 миллиарда и с внутренним долгом 70 миллиардов долларов, при этом общая сумма долга на 50 миллиардов долларов превышает валовой внутренний продукт.
