Слава Тарощина - Рожденные телевизором
Мы всегда живем в ожидании того или иного Мао Цзэдуна. И наши предчувствия, увы, редко нас обманывают.
31 августаУ вас ус отклеился
Политические дебаты как средство борьбы кланов за власть
Старт нового политического сезона получился бурным. Мурманский людоед открывает выпуск новостей обстоятельным рассказом о том, как он неделю питался учителем-геем. Вторым номером идут педофилы, насилующие своих дочерей. Третьим – добровольная химическая кастрация прямо в телевизионной студии. Персонажи информационного макабра выглядят на «троечку». Каннибал подозрительно спокоен и слишком литературно изъясняется. У педофила, словно у Лелика из «Бриллиантовой руки», отклеились усы. А подвергнутый добровольной химической кастрации семидесятичетырехлетний дедушка, похоже, так и не понял, зачем его позвали.
Новый политический сезон недостоверен, как отклеенный ус у телевизионного педофила. В этом его, сезона, особенность. Власть даже и не пытается придать предстоящим выборам правдоподобие демократического ритуала. История с народным волеизъявлением относительно Валентины Матвиенко показала: опыты разнообразной химической кастрации (разумеется, добровольной) с политическим оттенком будут продолжены и впредь. Выборы окончательно вытеснила борьба кланов.
Когда все схвачено, не страшно отважиться и на открытые дебаты, о которых электорат в последнее десятилетие благополучно забыл. Их суть точно определил Андрей Исаев, вспомнивший самую краткую заметку в «Нью-Йорк Таймс»: «В Москве прошел 25-й съезд КПСС. Выступили те же, говорили то же». Хитромудрый единоросс не заметил, что нарисовал и свой выразительнейший автопортрет. Впрочем, не будем мелочными. Важно то, что антрепризный политический театр оживил сезон ниагарой страстей. Прошло только две передачи, а уже весело. В развлекательное ТВ словно вспрыснули адреналин. На фоне Жириновского, обещавшего застрелиться в здании Госдумы, если кому-нибудь удастся доказать его продажность, бледнеет Катя Гордон, снимающая перед телекамерами штаны в поисках справедливости, – так она обличает в побоях мужа-адвоката. А что за прелесть впавший в зюгановщину либеральный Митрохин («Немцов и Гайдар ограбили страну!» – вопил он, размахивая кулачком с невидимым красным знаменем)! А тот же Исаев, настаивающий на кампании против «Единой России», оплаченной вице-президентом США Байденом? Разве может сравниться с данными златоустами Любовь Успенская, всего-навсего посоветовавшая Илье Резнику поцеловать ее в ж. у?
Развлекательная стихия дебатов сводит к нулю их содержательность. Борьба партийных программ подменяется борьбой партий, точнее кланов за власть. Наша тандемная реальность, то есть союз Солнца и Луны, парализует волю всех участников спектакля. Вот предусмотрительный Чичваркин, удалившийся вслед за Герценом и Березовским в Лондон (где у каждого русского, как известно, свой «Колокол»), простодушно предлагает участникам дебатов: пусть те, кто считает себя оппозицией, прямо сейчас скажут: мы против Путина. В студии повисла пауза. И только припертый к стенке коммунист Владимир Кашин, обливаясь потом и мучительно лавируя между придаточными предложениями, как-то неубедительно согласился: да, мы против Путина.
Посреди этих лилипутов двухметровый Михаил Прохоров выглядит исполином. И дело тут не в росте, а в масштабе личности. В нем нет ни грана пошлости привычных политических статистов, хотя он вынужден принимать их правила игры. Но даже когда Прохоров дает показательный урок физкультуры («стоя в положении отжимания на одной руке, нужно обстучать теннисным мячиком руку»), он серьезен и сосредоточен. Уже одна его попытка преодолеть нелюбовь соплеменников к богатым заслуживает уважения. На что Алла Пугачева, олицетворение параллельной российской власти в последние лет сорок, человек независимый, но и она выразила желание присоединиться к «Правому делу», если Прохоров ее позовет: «Это настоящий мужик, который готов что-то сделать для своей страны». Слушая Михаила Дмитриевича, в какие-то минуты начинаешь думать, что ему удастся невозможное – перехитрить своих кремлевских покровителей. Хотя тотчас осознаешь, что и на это «невозможное» понадобится благоволение царя…
У меня остается один вопрос. Чего же все-таки боятся власти в продуманной до последнего бюллетеня спецоперации под названием «выборы»? А именно страх заставляет Медведева с настырностью Хрущева бродить по кукурузным полям, а Путина вместе с байкерами мчаться по просторам Родины на трехколесном Harley-Davidson. Полагаю, что тот же страх двигал теми, кто разрешил «НТВшникам» провести дебютный выпуск с невиданным в наших широтах градусом смелости. Специалисты по выпусканию пара из электората знают, что делают.
Частично завесу над природой страха неожиданно приоткрыл Жириновский. Он авторитетно сообщил, что президентом снова станет Медведев, а Путин будет премьером. Можно, конечно, посмеяться над Владимиром Вольфовичем, но нельзя недооценивать его специфическое предвыборное амплуа. Он в былые годы – голос коллективного бессознательного Кремля. Похоже, Медведев и Путин сегодня больше всего опасаются друг друга, поэтому так долго и тянут с решением.
А пока паузу заполняют людоеды, педофилы, кастраты, лидеры партий. На всякий случай сообщаю сведения, почерпнутые из программы «Очная ставка»: химическая кастрация – это совсем не страшно. Один укол в пах врача Евгения Мосейкина, и пациент готов к труду и обороне. Что же до политической кастрации, то она проходит совсем безболезненно – можно даже без Мосейкина обойтись.
7 сентябряДоколе Дэвидсоны будут ездить на наших Харлеях?
Просвещенный национализм – тренд политического сезона
Не успела почтенная публика прийти в себя от явления электорату Ивана Охлобыстина, как нарисовался следующий претендент на пост президента – Иосиф Пригожин. (Для тех, кто не знает Пригожина, а его совсем не обязательно знать, поясняю: речь идет о продюсере и муже певицы Валерии.) В какой-то момент показалось, что в передаче «НТВшники» нарисуется еще не один ходок во власть. Когда Елена Драпеко обиженно вскричала: «Я промолчала полпередачи», в воздухе запахло очередным претендентом (молчащая Драпеко – такая же редкость, как честные президентские выборы). К счастью, опасения не подтвердились. Актриса-депутат просто хотела внести свою лепту в горячую дискуссию о звездах шоу-бизнеса в политике. Хотела – и внесла: «Ни Минин, ни Пожарский не были профессионалами». Высокое собрание глубоко задумалось и предпочло говорить о более близких ему, собранию, темах, как-то суммы прописью за участие в выборных кампаниях. Город и мир поразила подзабытая телеведущая Дана Борисова, которую не сразу вспомнит даже прожженный телеобозреватель. Смущенно потупясь, она молвила: мое выступление в пользу того или иного депутата стоит 15 тысяч долларов.
Прервем на этом месте увлекательнейшее занятие – подсчеты чужих гонораров. Гораздо важнее заметить, что «НТВшники» становятся кузницей новых трендов. Утопить остатки смысла любой выборной кампании в крике, смехе, абсурде, стёбе – перспективный вектор отечественной политической мысли. Впрочем, на минувшей неделе проступили очертания другого, гораздо более перспективного вектора, связанного с Рогозиным и его доктриной просвещенного национализма.
Начнем издалека. Еще в середине июня родина вновь приняла Дмитрия Олеговича в свои щедрые объятия. Сам-то он находился по месту работы, в Брюсселе, но трепетной душой был уже с нами. Разговор с интервьюером зашел о возвращении «ястреба мира» (самоназванье) в большую политику. Ястреб петлял зайцем, пока не сообщил краеугольное: «Я буду все согласовывать с высшим руководством страны». Судя по бурному рогозинскому старту, то есть по его программной речи на Ярославском форуме и участию в передаче «Поединок», власть все-таки решилась разыграть национальную карту.
Рогозин, лидер «Конгресса русских общин», давненько не был на передовой. Правда, несколько лет назад он участвовал в проекте «Имя Россия», так что желающие смогли освежить в памяти его мировоззрение. Поскольку именем России благодарные потомки нарекли фактически Сталина, выяснилось, что наш доктор философских наук к Сталину относится благосклонно: «Можно вспомнить кое-что более важное, чем ГУЛАГ, – то, что страна стала сильнее». Любовь к крепкой руке вождя сочетается в Рогозине с нежным отношением к менее крепким рукам тандема. Страстный поклонник Путина с дипломатической виртуозностью находит добрые слова и для Медведева. Произнося речь о Достоевском, он разглядел в сумраке минувшего нерасторжимую связь между Федором Михайловичем и Дмитрием Анатольевичем. Оказывается, именно Достоевский помог Медведеву сформулировать новую идею европейской безопасности (цитаты из Медведева прилагались). Лишь однажды за время проекта Дмитрий Олегович вспомнил бурную политическую молодость и сорвался в пучину неполиткорректности. Когда заговорили о Суворове, Рогозин не на шутку возбудился: «Мне захотелось снять микрофон, взять в руки что-нибудь тяжелое и пойти штурмом на Турцию».
