Владимир Познер - Противостояние
В. ПОЗНЕР: Швейцарский? И сохранить французский?
А. ДЕЛОН: И сохранить французский. Я это и сделал. Я сказал: «Многих ли вы знаете, кто бы этого не сделал?» Я это сделал, у меня двойное гражданство. У меня два паспорта. Нужно перестать постоянно подчеркивать налоговые причины, денежные. Я в налоговом плане — французский гражданин. Когда я работаю во Франции, а это 90 % моей занятости, я плачу налоги во Франции. Когда я снимаюсь в кино, играю в театре, я плачу налоги во Франции. А для остального мира я — швейцарский налогоплательщик, но не для Франции.
В. ПОЗНЕР: Понимаю. Но скажите, эта идея 75-процентного налогообложения для людей, которые зарабатывают больше миллиона, как это вам? Что вы думаете об этом? Я вовсе не считаю, что эта идея поможет в плане экономики.
А. ДЕЛОН: Я не особо разбираюсь в экономике. Но могу сказать, что это довольно неприятно, и не думаю, что это принесет какую-то пользу. И еще, видите ли, это все люди, которые работают. Такое впечатление, что их облагают налогами, потому что они работают лучше или больше других. Напротив, им бы следовало помогать, как мне кажется.
В. ПОЗНЕР: Голливуд для большинства артистов это, конечно, Мекка кино. Не так ли?
А. ДЕЛОН: Была Мекка. Сейчас меньше.
В. ПОЗНЕР: Меньше. Но вы же там работали?
А. ДЕЛОН: Да, я работал там.
В. ПОЗНЕР: И все было в порядке?
А. ДЕЛОН: Да, очень хорошо. Там родился мой сын, мой старший сын Энтони, родился в Лос-Анджелесе, когда я снимался в фильме с Марком Робсоном «Убийцы из Сан-Франциско» в 1964 году. Потом я снимался в картине «Четверо из Техаса» с Дином Мартином и другими актерами. Все очень хорошо происходило, и американцы хотели, чтобы я там остался и сделал карьеру. И опять мой друг Ив Аллегре сказал мне: «Послушай, Ален, ты — француз. Возвращайся во Францию. Свою карьеру ты должен делать во Франции». И я его сразу послушался, тем более что я не переносил жизнь в Соединенных Штатах, она мне никак не подходила. Мне нужен был Париж, я был влюблен в Париж, мне нужны были прогулки, нужно было поесть в бистро мой багет, мой тонкий багет фисель.
В. ПОЗНЕР: Но это совсем другая жизнь.
А. ДЕЛОН: Абсолютно. У меня там была аллергия на все. И я был там с моей женой, матерью Энтони. И я сказал: «Мы не можем так больше. Нужно возвращаться». Я вернулся, сделал свою карьеру во Франции. Позже я снялся еще в одном фильме или в двух-трех фильмах, «Аэропорт-80: Конкорд», «Красное солнце» с Ширли Макклейн. Но по их просьбе, по их настоятельной просьбе.
В. ПОЗНЕР: Значит, вы приезжали и?..
А. ДЕЛОН: И возвращался обратно.
В. ПОЗНЕР: Я хотел бы задать вопрос, вернее, не могу не задать вопрос, иначе мне не простят. Когда вас спрашивают о любви, вы очень часто отвечаете одним словом «Роми», имея в виду Роми Шнайдер. Это так?
А. ДЕЛОН: Да.
В. ПОЗНЕР: В жизни каждого мужчины с женщиной любовь играет более или менее важную роль. В вашей жизни женщины сыграли какую роль?
А. ДЕЛОН: Всем, чего я достиг, как я вам уже говорил, всем этим я обязан женщинам. Я обязан женщинам, тем женщинам, которые меня любили и которых я любил.
В. ПОЗНЕР: Я читал о вас критическую статью, где говорится, что проблема господина Делона заключается в том, что он хочет нравиться всем — и критикам, и профессионалам кино, и широкой публике.
А. ДЕЛОН: Нет. Я всегда делал все для публики, для широкой публики. Я не собирался подчинять их. Критика мне всегда была безразлична. А что еще там писали?
В. ПОЗНЕР: Критики, рядовые люди и люди в профессии.
А. ДЕЛОН: А, люди кино. Вовсе нет. Я всегда отвечал им: «Послушайте, я осознаю, что можно не любить меня как личность, не любить меня в человеческом плане. Но профессионально, я считаю, я неприкосновенен». И я был всегда, и в этом я уверен, профессионально безупречен.
В. ПОЗНЕР: Несколько лет тому назад вы объявили, что уходите из кино.
А. ДЕЛОН: Да, это было после фильма с Жаном-Полем о двух мужчинах.
В. ПОЗНЕР: Я помню этот фильм. У вас есть биограф, некий господин Филипп Дюран, который написал о вас книгу. И он пишет, что господин Делон говорит, что он уходит только потому, что хочет, чтобы публика попросила его остаться.
А. ДЕЛОН: Идиот.
В. ПОЗНЕР: Да, их полно. У нас в России тоже есть люди, которые говорят, что они уходят, а потом они возвращаются и снова возвращаются. Странно немного, но… Вы ушли из кино почему? Вы еще ведь можете играть. Смотрю на вас — вы же можете.
А. ДЕЛОН: О, я знаю. Я, впрочем, играл после ухода, снимался на телевидении, особенно много играл в театре. А когда мне задавали этот вопрос, я отвечал: «Послушайте, я больше не снимаюсь в кино. Но подождите, я же не говорил, что ухожу из театра, не буду сниматься на телевидении». Я этим занимался. Я с огромным удовольствием играл в театре, особенно в прошлом году. И в будущем году, когда буду играть вместе с моей дочкой, которой двадцать один год.
В. ПОЗНЕР: Аннушка?
А. ДЕЛОН: Да, Аннушка. А оставил кино, потому что больше не люблю французское кино. Как я писал во французском журнале, для меня оно умерло, мое кино, умерло. Это как раз Мельвиль, Клеман, Висконти. Шанс за 45 лет сделать уникальную карьеру… Мне не хочется это портить, и я предпочитаю жить своими воспоминаниями, в своих воспоминаниях, нежели чем заниматься непонятно чем непонятно как.
В. ПОЗНЕР: Вы как-то сказали, что ваше кино — это было кино, которое позволяло людям мечтать.
А. ДЕЛОН: Совершенно верно. Кино заставляло мечтать. Мое кино, которое я знал. Люди заходили в зал, гас свет, они сидели в красных креслах, загорался экран, и люди мечтали. Они видели, как Кэри Грант обнимал Ингрид Бергман, к примеру, и рядом со своим другом или подружкой мы позволяли себе мечтать, мы уходили, мечтая и спрашивая друг друга: «Ты видел? Ты видел?» Сегодня больше не мечтают, как в моем кино. Теперь в кино снимают людей, которые встречаются на улице. Все уподобляются друг другу. В новых фильмах нужно быть похожим на торговца из твоего района. Люди больше не мечтают. Таково мое ощущение.
В. ПОЗНЕР: Вам не кажется, что просто жизнь изменилась? И поэтому кино изменилось.
А. ДЕЛОН: Это очевидно. И потом есть телевидение, которое также выросло, потому что с начала века все очень-очень сильно изменилось. И у меня больше нет желания действительно во всем этом участвовать, потому что один из друзей как-то сказал мне: «Ты знаешь, в нашей жизни сегодня нужно или приспособиться, или умереть». Я ответил: «Приспособиться? Я никогда не буду приспосабливаться. Умереть? Я пока не очень тороплюсь».
В. ПОЗНЕР: Но это случается.
А. ДЕЛОН: Такое случается. Но приспосабливаться — нет.
В. ПОЗНЕР: Скажите мне, если бы господин Спилберг или господин Бессон…
А. ДЕЛОН: Да, я сразу отвечаю: «Да, побегу». Конечно. Потому что это настоящий режиссер-постановщик. Конечно. С этими людьми — конечно. Еще хороший сюжет, потому что эти люди не будут снимать что попало. Завтра же готов у них сниматься, я уже сказал. Я даже упомянул Полански.
В. ПОЗНЕР: Ваш фильм, который был представлен в Москве, из-за которого вы здесь находитесь, вы в нем снялись только потому, что вам предложили сыграть себя? Это и была причина, почему вы согласились сыграть в нем?
А. ДЕЛОН: Нет, я сыграл в нем не поэтому. А потому что история показалась мне интересной, увлекательной. История матерей и детей, которые хотят сделать приятное своим мамам, и что это происходит в Париже. Для меня это был своего рода намек как маленький опыт, точно так же, как и минимальное участие. Точно так же я участвовал… Не знаю, видели ли вы более значительное мое участие просто потому, что мне это понравилось, в «Астериксе». Я играл Цезаря.
В. ПОЗНЕР: Да, я читал об этом. Но вы играли также роль в советском фильме «Тегеран-43».
А. ДЕЛОН: Да, давно.
В. ПОЗНЕР: У вас, тем не менее, была довольно крупная роль.
А. ДЕЛОН: Да. Был Юргенс, которого больше нет.
В. ПОЗНЕР: А почему, вы думаете, почему российские актеры, артисты не пробились, не играют в других странах?
А. ДЕЛОН: Не знаю. Потому что есть совершенно замечательные актеры. По-настоящему замечательные актеры, а также крупные режиссеры как Кончаловский и другие. Я, правда, не понимаю, связано ли это с языком или еще с чем-то. Не знаю. Можно также сказать, что эти актеры были не очень много ангажированы французскими режиссерами.
