Брэдли Фиске - Искусство ведения войны. Эволюция тактики и стратегии
В связи с прогрессом, послужившим причиной развития машин и механизмов, Гражданская война в США проходила в условиях, которые сильнее отличались от условий времен Наполеона, чем времена Наполеона от периода правления Тутмоса III. Во времена Наполеона и до них скорость передвижения, и почти в равной степени скорость передачи информации и отсылки приказов зависели от скорости движения человека или лошади. А во времена Гражданской войны большие массы войск перевозили в железнодорожных составах, а информация и приказы мгновенно передавались по электрическому телеграфу. Эти новые обстоятельства глубоко повлияли на тактические передвижения войск и условия, при которых каждая сторона разрабатывала и осуществляла свои стратегические планы. Тем не менее мы видим все те же попытки обойти противника с фланга, угрожать его коммуникациям, снабжению и путям отступления, сбить его с толку ложными атаками, найти его слабое место и нанести по нему мощный удар, которые мы видим в военных операциях Наполеона и Тутмоса III и тех великих стратегов, которые вели войны в разделявшие их века.
Самое слабое место в начале Гражданской войны было у южан. Это была линия связи между Конфедерацией и Европой, по которой Конфедерация могла посылать в Европу хлопок и получать взамен из нее оружие, боеприпасы и продовольствие. Это слабое место усугублялось еще и тем, что флот Конфедерации уступал флоту Союза. Конфедераты пытались преодолеть эту слабость, перестроив и покрыв броней большой паровой фрегат «Мерримак», понимая, что если они смогут сделать военный корабль, который с легкостью сможет победить любой другой, то тогда «Мерримак» и подобные ему суда смогут одержать верх над деревянными судами флота Союза и помешать блокаде побережья Юга. Они также понимали, что «Мерримак» также может обстреливать такие города, как Нью-Йорк и Бостон, и даже пройти вверх по реке Потомак до Вашингтона.
В день своего выхода из военно-морской верфи в Норфолке 8 марта 1862 г. «Мерримак» почти немедленно уничтожил два больших парусных военных корабля Союза «Камберленд» и «Конгресс». Это вызвало сильную и понятную тревогу в рядах Союза и, соответственно, воодушевление в рядах конфедератов. Однако на следующий день «Монитор» разгромил «Мерримак» и разрушил весь план конфедератов. (Бой этих кораблей обе стороны объявили своей победой. – Ред.) Он сделал даже больше, потому что он дал возможность северянам сделать с южанами именно то, что южане собирались сделать с северянами. И даже еще больше, потому что он показал миру, что Соединенные Штаты произвели военный корабль, превосходящий любой другой существующий на тот момент в мире, который за короткое время может быть воспроизведен в больших количествах и может тем самым помешать любым внешним силам проводить любую враждебную политику на наших берегах (бронированные боевые корабли начали строить в ходе крымской войны. – Ред.). В результате Великобритания не признала Конфедерацию, довольно плотная блокада южного побережья сохранилась, армия Конфедерации настолько ослабла из-за отсутствия боеприпасов и продовольствия, а правительство Конфедерации оказалось в таком затруднительном положении из-за отсутствия средств, что в конце концов Югу пришлось отказаться от борьбы.
Сильное воздействие сражения между «Монитором» и «Мерримаком» в то время не было понято, в результате чего главные усилия Союза была направлены не на разгром самого слабого места – линии коммуникации Конфедерации с Европой, а на сокрушение самой сильной ее части – армии. С обеих сторон война велась с необыкновенными храбростью, энергией и преданностью делу, а во второй половине войны – с большим тактическим и стратегическим мастерством. Однако на протяжении основной части войны большинство ее участников даже среди высшего командного состава было настолько неопытно и не обучено (особенно на стороне северян), а в действиях генералов так сильно было вмешательство президента (особенно у северян), а также невежественного и импульсивного общественного мнения, что они в некотором роде находились в положении кулачного бойца, которому какой-нибудь зритель или зрители постоянно советовали, как действовать руками и ногами.
В результате война, которая при должном стратегическом командовании закончилась бы за очень короткое время со сравнительно небольшими потерями людей и денег, тянулась четыре долгих тяжелых года.
Глава 15. Мольтке
Мольтке стал начальником Генштаба прусской армии в январе 1858 г. Тогда ему уже исполнилось пятьдесят семь лет, но он только начинал свою карьеру. В этой книге мы сосредоточили внимание на великих гениях стратегии. Следует отметить, что командиры, подчиненные этим великим гениям, часто терпели неудачи, когда предпринимали шаги под свою ответственность, а не по непосредственному приказу своего вышестоящего начальства. Наполеон сказал о своих генералах: «Они не понимают мою систему».
Причина, без сомнения, состояла в том, что эти великие гении видели в войне то, чего не видели их подчиненные: они видели в ней нечто, чего их не обучали видеть, не говорили, что именно надо увидеть. И это они могли делать исключительно благодаря тому особому ментальному глазу, который является неотъемлемой частью гения.
Обучение солдат и матросов всех рангов до времен Мольтке состояло исключительно во владении оружием и перемещении групп людей, которые владели оружием, существовавшим на тот момент. Например, солдата обучали владеть копьем, луком, мечом или мушкетом; полковник учился (главным образом на опыте) производить маневры своим полком, капитан на флоте – кораблем, генерал – дивизией, корпусом или армией, а адмирал – эскадрой или флотом.
Обучение в армии или на флоте всегда было лучше, чем в любой другой сфере жизни, по той причине, что это были единственные профессии, для которых государство отбирало мальчиков и юношей и давало им такую подготовку, которая начиналась в юности, когда человек очень восприимчив, и длилась всю их жизнь. В результате, когда Александр, или Цезарь, или Нельсон, или Наполеон приказывал подчиненному командиру отправить вверенные им части в определенное место и произвести такой-то маневр против такого-то противника, этот приказ умело выполнялся.
Тем не менее, если один из этих подчиненных командиров оказывался в ситуации, в которой он сам должен был решать, куда отвести свою часть, когда и что делать со своим формированием, когда доберется туда, он сталкивался с тем, чему не был обучен. Такой командир оказывался в положении солдата, которого обучили быть просто умелым и точным стрелком и на которого можно положиться, когда нужно попасть в цель при условии, что ему скажут, в какую цель стрелять и расстояние до нее, если этот солдат оказался бы на поле боя и должен был сам выбирать наилучшую цель и выяснять дальность до нее.
Мольтке, видимо, понял, что эту трудность можно устранить, дав офицерам тщательную тактическую и стратегическую подготовку наравне со строевой подготовкой, маневрами, транспортировкой и т. д. Он понял, что хотя обычно считалось, что для офицера научиться тактике и стратегии можно только на войне, тем не менее многого можно достичь, дав офицерам теоретическую подготовку и то, что Мэхэн (1840–1914, американский военно-морской теоретик и историк, контр-адмирал (1906). – Ред.) так хорошо называет «готовностью ума».
С этой целью он открыл школы, в которых офицеры упражнялись в решении гипотетических проблем. Например, вы находитесь в таком-то месте, под вашим началом войска, состоящие из таких-то подразделений; вы получили приказ выполнить такую-то задачу; вы внезапно узнаете, что войско противника в таком-то составе видели в таком-то месте в такое-то время двигавшимся в таком-то направлении. Что вы будете делать? Мольтке посвятил себя, по выражению полковника Мауде, «адаптации стратегических и тактических методов к изменениям в вооружении и способах связи, подготовке штабных офицеров в соответствии с разработанными методами, совершенствованию мероприятий по мобилизации армии и изучению европейской политики в связи с планами военной кампании, что может оказаться необходимым».
Мольтке в 1858 г. явно понимал, что огромные изменения, произошедшие в цивилизованном мире благодаря прогрессу в областях, связанных с развитием физики и техники, особенно в вопросах транспорта, связи и усовершенствованных видов оружия, будет иметь такое огромное значение в следующей войне; что государство, которое вступит в нее лучше подготовленным к использованию этих достижений, чем его противник, будет иметь огромное преимущество. Он также понимал, что хотя дикое племя могло за короткое время подготовиться к войне, и, хотя даже Наполеону не нужно было много времени, чтобы подготовить армию, все же, чтобы подготовить специальное оружие в 1858 г., приспособить железные дороги к перевозке армий, организовать военную телеграфную службу, сделать все необходимое тщательным образом, чтобы военная машина была готова, когда война будет объявлена, требуется длительный и трудоемкий период предварительной подготовки.
