Альберт НЕМЧИНОВ - ОЛИГАРХИ в черных мундирах.
– Дорогой Мартин, я сам не перевариваю Олендорфа. От его докладов у меня все время скачет давление. Но что же мне с ним делать? Арестовать и разогнать его управление? Это невозможно. У Олендорфа скверный характер. Признаю. С другой стороны, он профессионал. А СД является одной из основ нашей государственности.
Борман резко сбросил овечью шкуру. В его глазах появился хищный блеск.
– Надо выбрать, – отрезал рейхсляйтер, – ваши интересы, партайгеноссе Гиммлер, или выходки какого-то бригадефюрера. В последнее время руководящие партийные работники говорят о несоответствии министра внутренних дел Фрика занимаемой должности. Есть мнение, что все нити управления правоохранительными органами следует сосредоточить в руках рейхсфюрера СС.
Гиммлер дернулся, будто через его тело прошел заряд электрического тока. Заместитель фюрера продолжал:
– Я был готов согласиться с мнением товарищей. И вдруг такая неприятность…
Борман развел руками. У рейхсфюрера сорвался с языка нечаянный вопрос:
– Куда денется Фрик?
– Есть мнение направить его имперским протектором в Прагу. А Далюге сделать заместителем.
Гиммлер сам не заметил, как плотно запутался в раскинутых рейхсляйтером сетях соблазна. За портфель министра внутренних дел он безуспешно боролся с тридцать шестого года. И вот теперь новый жирный кусок власти сам шел к нему в руки. А что взамен? Какую услугу от него потребуют?
Борман, казалось, читал мысли «друга Генриха».
– Я думаю, с вашей стороны к этому предложению партийного руководства возражений нет?
– Партайгеноссе, вы же знаете, я всегда и во всем неукоснительно придерживался линии партии!
– Вот и отлично, – резюмировал заместитель фюрера, – ваш прямой долг- пресекать любые попытки возведения поклепа на нашу партию. Что в данном случае требуется от вас? Первое. Специально для Олендорфа отдать письменный приказ, запрещающий слежку за партийными руководителями. Второе. Прекратить выпуск так называемых «Сообщений из рейха» как информации пораженческого характера. И третье. Признать правомерным распоряжение партийной канцелярии об обязательном контроле деятельности СД и гестапо со стороны парторганизаций.
Недолго думая, рейхсфюрер СС признал справедливость этих требований. Пусть Олендорфа треплют – он никогда не был его любимым подчиненным. По его принципу «услуга за услугу» Борман без особого труда уговорил впадавшего во все большую прострацию фюрера сменить министра внутренних дел. Сбылась мечта Гиммлера о полном контроле над полицейским аппаратом империи. Он разом избавился от двух сильных конкурентов – Фрика и Далюге, который сохранял за собой номинальный пост начальника полиции общественного порядка. Борман и другие партийные ловкачи были гарантированы от того, что взрывоопасные компроматы поднимутся выше кабинета бригадефюрера СС Олендорфа.
Власть сразу ударила Гиммлеру в голову, как ударяет трезвенника семидесятиградусный коньяк. Он ощутил прилив креативного вдохновения. Кальтенбруннер услужливо подсунул рейхсфюреру досье на одного из давних недругов СС – имперского комиссара Вильгельма Кубе. Секретные материалы спецслужб содержали информацию, что семья главы рейхскомиссариата имеет парикмахера-еврея и еврейскую прислугу, с которыми рассчитываются за работу «фюрерскими пайками». На основе таких «преступлений» Гиммлер приказал состряпать дело. К счастью для него же, необходимость пускать эти «оперативные материалы» в ход отпала сама собой. 22 сентября 1943 года Кубе взлетел на воздух от взрыва бомбы, подложенной под его кровать одной из служанок. Рсйхсфюрер СС с сияющим лицом заявил по этому поводу: «Вот что значит потерять бдительность в еврейском вопросе».
Между тем осенью 1943 года высшее руководство страны в предчувствии скорого краха решило разыграть последнюю козырную карту. Все средства массовой информации вдруг заговорили о «новом оружии». Доктор Геббельс в своих многочисленных выступлениях самолично продвигал этот новый пропагандистский бренд. «Придет день, – пророчески вещал он, – и жертвы воздушного террора будут отомщены. Господь Бог еще не покинул Германию! Скоро, скоро убийц наших детей, разрушителей наших мирных городов настигнет кара небесная. Но не гром грянет над еврейским логовом в Лондоне и не великий потоп поглотит Британские острова. В войну вступит новое немецкое оружие возмездия, настоящее чудо, которое сметет всех врагов немецкого народа!»
Специальный отдел министерства пропаганды распускал по стране самые немыслимые слухи. Говорили, что новое оружие обладает колоссальной разрушительной силой, способной сровнять с землей целые районы ненавистной Англии. Еще говорили, что новое оружие придумано для борьбы с воздушными армадами союзников и может уничтожить тысячи вражеских самолетов одновременно. Воспрянули духом и солдаты на фронте, которых просили «продержаться еще немного», чтобы выгадать время для нанесения смертельного удара по врагу.
На верхних этажах империи тоже было достаточно разговоров о новом оружии. Геринг, Геббельс и заступивший на место Тодта министр вооружений Шпеер делали загадочные лица. В отношениях ведущих немецких помышленников вновь появилось опасное напряжение. Первые образцы «чудо-оружия» уже пошли на конвейер. Коммерческая тайна не помешала кое-кому из «группы семи» узнать величину суммы госзаказа, заложенной в контракт на производство реактивных истребителей с фирмой «Мессершмит». «Источники» в ОКВ и министерстве вооружений сообщали, что готовится гораздо более широкая правительственная программа с выделением огромных средств из бюджета. Крупный бизнес оказался на пороге очередной жестокой конкурентной схватки.
3 октября в Имперский канцелярии состоялось закрытое совещание по вопросу об утверждении программы создания нового оружия и строительства необходимой экономической инфраструктуры. Это правительственное мероприятие было настолько секретным, что из всех министров туда попал лишь один Альберт Шпеер. Помимо руководителя министерства вооружений присутствовали Борман, Гиммлер, Геббельс, Геринг, начальник ОКВ Кейтель, начальник генерального штаба Цейтлер, представитель «Германского союза промышленников» Цанген и двое молодых конструкторов, разработавших «оружие возмездия», – Вернер фон Браун и Вальтер Дорнбергер.
По настроению фюрера участники совещания заметили, что он придает исключительное, решающее значение новой программе вооружений. Так как не все из присутствующих знали, каким образом действует это чудесное оружие, Гитлер предложил заслушать ознакомительные доклады конструкторов. Первым получил слово Браун, самоуверенный тридцатилетний интеллектуал, принципиально не носивший военную форму.
– Руководимое мною конструкторское бюро завершило работы по созданию крылатой ракеты «Ф-7», спроектированной в виде беспилотного самолета-снаряда. Основные характеристики таковы: вес 2,7 тонны, боевой заряд 700 килограммов, скорость 700 километров в час, высота полета 2000 метров. «Ф-7» можно запускать как со стартовой площадки, так и с самолета-носителя. Ее радиус действия составляет 200 километров. Ввиду высокой скорости «Ф-7» противовоздушная оборона противника не способна оказать ей серьезного противодействия. Ракета готова к серийному производству.
Еще большее оживление вызвал доклад Дорнбергера, который создал принципиально новое средство вооруженной борьбы – баллистическую ракету.
– Разработанная в нашем ракетном центре, – обстоятельно рассказывал конструктор, – ракета «А-4» обладает максимальной скоростью 5 700 километров в час…
Геббельс бурно зааплодировал. Аплодисменты были подхвачены фюрером и затем всеми остальными. Польщенный Дорнбергер с увлечением продолжал:
– …и таким образом, абсолютно недосягаема для авиации и зенитной артиллерии противника. Дальность полета «А-4» составляет 300 километров, что
позволяет запускать её с глубоких тыловых баз. Ракета снабжена сверхчувствительным взрывателем, поэтому разрыв происходит при соприкосновении с любой твердой поверхностью без углубления в землю. Вес боевого заряда – одна тонна. С большой уверенностью предполагаю, что «А-4» сможет заменить нам стратегические бомбардировщики.
Наградой конструктору стала еще одна порция аплодисментов. Геббельс, восторженный почитатель «нового оружия», тут же предложил переименовать «Ф-7» и «А-4» соответственно в «Фау-1» и «Фау-2», от слова «фергельтунгваффен» – «оружие возмездия». «Применяя цифровые индексы 1, 2, 3.4 и так далее, – важно разьяснял министр пропаганды, – мы даем немецкому народу сияющую надежду на наличие у нас еще более мощных и разрушительных модификаций ракет». Это предложение было немедленно принято.
Геринг огласил содержание подготовленной в его плановом ведомстве ракетной программы. В этом документе приводились весьма впечатляющие цифры. В четвертом квартале текущего года планировалось произвести 4 500 ракет «Фау-1» и 2 910 «Фау-2». В первом полугодии 1944 года самолеты-снаряды должны будут выпускаться перманентно возрастающими партиями – от 2 600 в январе до 5 000 в мае. В производстве «Фау-2» предполагалось достичь стабильного показателя 900 ракет ежемесячно. Что и говорить, фюрер был в восторге.
