Николай Непомнящий - Военные загадки Третьего рейха
Первое, что я сделал, это переместил контрольную станцию Валли I с прежнего места дислокации — к востоку от Варшавы — в Николайнен, что находился в двадцати милях от главного полевого штаба армии (ОКХ) в Ангербурге, с тем чтобы связь между секретными разведподразделениями и моим отделом «Иностранные армии Востока» была как можно более быстрой. Валли I под командованием майора Германа Бауна контролировала агентов и особые разведывательные подразделения, действовавшие по всему восточному фронту; сам Баун был низкорослым кареглазым немцем, уроженцем России, который свободно, без акцента говорил и по-немецки и по-русски. Он оставался под контролем моего разведотдела до конца войны, а также после нее. Моя новая организация обеспечивала быструю передачу информации с линии фронта в отдел по двум параллельным каналам: первый — цепь офицеров 1с на каждом командном уровне и второй — абверовская цепь с посыльными на каждом уровне. Разведотдел на линии фронта докладывал обстановку одновременно офицеру 1с на уровне армии и абверовской передовой разведгруппе на уровне группы армий. Последний потом сравнивал эти отчеты и, в свою очередь, докладывал 1с на уровне группы армий и абверовской главной контрольной станции майора Бауна, Валли I. Баун в первую очередь докладывал моему отделу, используя и отчеты передовых разведгрупп, которые дошли до него, и результаты своих собственных абверовских операций. Ведомство Канариса, в свою очередь, получало копии всех отчетов, поступавших в отдел «Иностранные армии Востока». Наконец, для ускорения процесса связи я отдал приказ, чтобы ежедневная сводка составлялась одновременно на всех уровнях; в результате каждый офицер 1с был готов передать своему командованию исчерпывающую разведсводку уже к вечеру.
Следующий пример проиллюстрирует вышесказанное. Гитлер отдал приказ, согласно которому будущей весной первоочередной задачей будет являться наступательная операция на Кавказе.10 апреля 1942 года в моем первом кратком отчете генералу Гальдеру я утверждал, что русские скорее всего сконцентрируют свои главные силы на юге, хотя пока не совсем ясно, займут ли они пассивную оборонительную позицию или попытаются застать нас врасплох внезапной контратакой. За несколько дней до того, как фон Манштейн предпринял наступление — 8 мая, в отдел «Иностранные армии Востока» поступил следующий сигнал из абвера:
Иностранные армии Востока, 1-й сектор
Секретно. Подразделения абвера докладывают 13 апреля: член Центрального Комитета Носенко в разговоре из Куйбышева сказал редактору газеты «Правда», что на последнем совместном заседании Президиума Центрального комитета с Верховным командованием было решено перехватить оперативную инициативу у Германии, прежде чем она начнет наступательную операцию. Красной армии приказано перейти в наступление в дни майских праздников. 39.9/42 секретно майор Баун
Как видно, потребовалось много времени, чтобы отчет дошел до нас. 2 мая я показал его генералу Гальдеру. К тому времени появились и другие указания на то, что русские намереваются сорвать нашу атаку. И действительно, прежде чем мы приступили к запланированной второй стадии Кавказской операции, Красная армия внезапно 12 мая начала массированную атаку в районе Харькова. Благодаря директивам военного департамента и Генерального штаба не выпускать из рук инициативы через 16 дней Харьков был окружен, две русские армии разгромлены и взяты в плен 240 000 солдат.
Для выполнения всего того, что ожидал от нас генерал Гальдер, было необходимо увеличить штат моего отдела и изменить его структуру. К концу войны я увеличил численность отдела «Иностранные армии Востока» с двадцати пяти человек, состоявших в штате на момент моего назначения руководителем, до пятидесяти. Своим главным помощником (1а, или оперативным офицером)я назначил подполковника барона Алексиса фон Роенне. Фон Роенне был высоким светловолосым прибалтом в очках, который походил на школьного учителя, рассказывающего ученикам о том, чего они совсем не понимают; он с сарказмом отзывался о тех, кого считал глупее себя, фанатично ненавидел большевиков, но бегло и правильно говорил по-русски и довольно сносно по-французски и по-английски. Я поделил отдел на три группы: руководителем 1-й группы был назначен майор Гейнц Данко Герре, высокий, атлетического сложения, блондин, хорошо говорящий по-русски (Герре родился 23 января 1909 года в Меце, был начальником штаба горного корпуса на Украине; он заменил фон Роенне на посту моего Iа в начале 1943 года, потом играл важную роль в деятельности власовских соединений. Он снова вошел в мою организацию 10 января 1946 года в качестве моего личного помощника, будучи начальником аналитической секции с 1953 года по 30 июня 1958 года; потом он сменил полковника Лотара Меца, аон, в свою очередь, сменил Кюлайна на посту начальника оперативного разведотдела, а в мае 1964 года был назначен в наше посольство в Вашингтоне как представитель Федеральной разведывательной службы. Он ушел в отставку 1 февраля 1971 года в звании бригадного генерала). 1-я группа отвечала за ежедневные оперативные сводки. Она была, в свою очередь, подразделена на подгруппы, по одной для каждой группы армий восточного фронта.2-ягруппапод руководством майора Кюлайна занималась перспективной оценкой положения противника. Туда стекалась информация со всех других служб, и сотрудники 2-й группы анализировали факты, необходимые для выработки позиции в отношении врага (например, живая сила, военное производство). Группа пользовалась огромной библиотекой, в которой хранились книги и документы со всего мира, и вела строгую статистику, которая постоянно обновлялась; после поражения Германии в 1945 году этот материал послужил отправным пунктом для меня и моих коллег в деле создании организации Гелена.
3-я группа, которую возглавлял капитан Петерсен под контролем фон Роенне, состояла из экспертов по России. Это были прекрасные специалисты, работавшие в атмосфере секретности… Большинство из них были прибалтийскими немцами или немцами, родившимися в России; они прекрасно знали местность, и русский язык был для них вторым родным языком. Среди них были выдающиеся русские эксперты, например, Вилфред Штрик-Штрикфельдт, бывший царский офицер сорока пяти лет, родившийся в Риге и сражавшийся против Германии в мировой войне. Группа делала переводы всех поступающих материалов, а также переводы в допросных центрах. Русские военные директивы и документы переводились и распространялись среди наших полевых командиров; однажды в июле 1943 года нам в руки попало руководство шпионской организации Смерш, в которой русским подразделениям давались советы по распознаванию «парашютистов, радистов, диверсантов и других немецких шпионов». Это руководство было переведено 3-й группой, и мы скорректировали в соответствии с ним нашу тактику и внесли изменения в поддельные документы. Командующий офицер 3-й группы осуществлял контроль допросного лагеря, организованного отделом «Иностранные армии Востока» в Летцене, Восточная Пруссия. Эта группа была очень важна, так как в Германии было очень мало специалистов по Советскому Союзу, а наши вожди нуждались в точной информации по всем областям, касающимся русского врага.
За несколько недель работа новой системы была налажена. В течение дня к нам поступали информация и сводки из всех групп армий на восточном фронте. Донесения от группы майора Бауна, Валли I, поступали из Николайкена с унтер-офицером-мотоциклистом (самого Бауна редко видели в Ангербурге). Эта информация обрабатывалась отдельными группами моего отдела, которые готовили вечернюю сводку. Многие из входящих отчетов приходилось перепроверять; мы должны были дать дальнейшие предписания пунктам сбора донесений на фронте. Из этих поступающих отчетов мы постепенно составляли общую картину дня и, основываясь на этом, давали оценку ситуации и целей противника, даже прежде чем получали аналитические отчеты, составленные на уровне групп армий. Постоянный обмен информацией между нашим отделом и офицерами 1с на уровне групп армий в течение дня был крайне важен. Мы также обменивались мнениями с майором Бауном и сверяли выкладки с оперативной службой Гальдера. К тому времени как начинали поступать сводки военной разведки от групп армий, то есть к полудню, главы подразделений были в состоянии выработать свою точку зрения, которую они сверяли с поступившими данными. Вечером, за полтора часа до главного 10-часового совещания у Гальдера, я собирал свой отдел в кабинете и приглашал майора Герре, руководителя 1-й группы, и руководителей всех его подгрупп. Герре докладывал мне последние новости из групп армий, сведения, полученные воздушной разведкой, службой радиоперехвата (эти отчеты всегда были громоздкими) и Валли I, детали обсуждались с руководителями подгрупп. Около дюжины офицеров собирались вокруг стола с картой в моем кабинете, и каждый руководитель докладывал ситуацию по своей группе армий и делился своими соображениями. По результатам этого совещания я делал выводы, которые затем попадали в ежедневную разведсводку отдела «Иностранные армии Востока». Таким образом, к подготовке документа подходили очень серьезно, обычно он занимал 2–3 страницы, и каждый вечер я отправлялся с ним на главное совещание к генералу Гальдеру.
