Кейтлин Моран - Быть женщиной. Откровения отъявленной феминистки
Только когда большинство людей на этой планете поверят – безоговорочно! – что умирают минута за минутой, мы начнем вести себя как разумные, рациональные и сострадающие существа. Как бы ни был действенен призыв «быть хорошим», ужас осознания неудержимого скатывания в бесконечное небытие гораздо эффективнее. Я от всей души желаю всем нам проникнуться страхом. Страх – это мое Второе пришествие. Когда все в мире признают, что умрут, мы действительноначнем шевелиться.
Итак! Да, мы все умираем. Мы все разрушаемся и падаем в пустоту, одна клетка за другой. Мы растворяемся, как кубики сахара в чае. Но только женщинам приходится притворяться, что этого не происходит. Мужчины за пятьдесят преспокойно выставляют напоказ свои животы, нависающие над ремнем, и лица, похожие на драный матрас бродяги. У них вырастают волосы в носу и появляются глубокие щели морщин, они не могут встать или сесть, не запыхтев. Мужчины заметно стареют год за годом – но женщинам предписывается остановить падение в бездну на отметке 37, 38 лет и следующие 30–40 лет существовать, видимо, в неких волшебных пузырях, где у них сохраняются блестящие локоны без единого седого волоска, на лицах ни морщинки, пухлые губы и титьки торчат в верхней трети грудной клетки. Извините, что снова ссылаюсь на этот пример – мы, радикальные феминистки, часто повторяемся, – но Мойру Стюарт и Анну Форд уволили, когда им исполнилось 55 лет, в то время как 73-летний Джонатан Димблби по-прежнему сидит перед камерами, постепенно превращаясь в живую мумию. Как сказала Мариэлла Фрострап, «Би-би-си ищет дикторов старшего возраста, как ищут святой Грааль. А всего-то и нужно, что посмотреть список людей, которых они уже уволили».
Почему мужикам все можно? Почему мы не можем, как мальчики, ослабить пояса, снять каблуки и весело сгнить?
В глубине души я придерживаюсь конспирологической теории отрицания возраста: как я уже говорила, принято считать, что после 35 лет женщины начинают «сдавать». Это время снижения способности к деторождению, обращения к ботоксу и заполнителям морщин. В этом возрасте женщины запускают руку в сбережения и начинают тратить то, что отложено на старость, чтобы удалить признаки старения и снова прикинуться тридцатилетними.
В рамках своей подсознательной теории заговора я обращаю ваше внимание на то, что именно в возрасте примерно 35 лет женщины массовоначинают чувствовать себя уверенно.
Окончательно остался позади – будем откровенны – ужас ваших 20 лет. (Вы занимались сексом со Стивом. Стив! Козел Стив! У вас была такая скучная работа, что вы прятались в шкафу и жевали бумагу!) Теперь вам тридцать с чем-то, и жизнь наконец-то заиграла яркими красками.
Вы успешны в работе. У вас есть по крайней мере четыре хороших платья. Вы были в Париже, экспериментировали с анальным сексом, умеете настроить бойлер и можете ввернуть цитату из «Бесплодной земли», делая коктейль «Виски Мак».
Так не странно ли, что появление естественных признаков возраста, в том числе на вашем лице и теле (морщинки, потеря упругости кожи, седые волосы), превращает вас в мишень для агрессивного превосходства и нетерпимости тупиц? Что на вас давят, принуждая… полностью избавиться от этих признаков! Создается впечатление, что вы сохранили порядком подростковой доверчивости и некомпетентности, а попросту говоря, совершеннобеззащитны, если кто-то немного умнее и старше берется трахать вам мозг.
Я не хочу этого! Я хочу лицо со всеми морщинами и следами усталости и рот с пожелтевшими зубами, который без лишних слов приказывает алчным манипуляторам отвалить. Я хочу лицо, с которым уместно будет, растягивая слова, процедить: «Я видел больше сопливых младенцев / нечестных линейных менеджеров / крутых горных перевалов / сложных танцевальных па / реального бабла, чем ты за всю свою жизнь, солнышко. Так что убирайся из моего кресла и принеси мне сэндвич с сыром».
Морщины и седина словно говорят: «Не вздумай со мной шутить». Это эквивалент естественной предупреждающей окраски вроде желтых и черных полос на теле осы или маркировки на заду у паука «черная вдова». Морщины – это ваше оружие против идиотов. Морщины – ваш предупреждающий знак « Держись подальше от мудрой, нетерпимой женщины».
Я лично намерена, когда стану «старой» (в 59 лет; я думаю, 59 лет – это старость), «взорвать» город седыми волосами метровой длины, прокричать, что чувствую, как умирают мои клетки, и заказать двойную порцию выпивки, чтобы легче было забыть об этом. Я не собираюсь тратить 50 000 фунтов на краску для волос, накачивание титек и пластику лица, чтобы прикидываться наивной пасторальной девственницей, мечтающей о первой победе на ярмарке невест.
Потому что к такой вот внешности прилагается негласное признание. Прислушайтесь, что фактически говорят нам женщины, решившиеся на операции: «От меня отвернулись друзья, мои мужчины ненадежны и слабонервны, работа всей моей жизни ничего не стоит, мне 59 лет, и я осталась у разбитого корыта. Я до сих пор так же беззащитна, как в тот день, когда родилась. Плюс ко всему я потратила на собственную задницу все деньги, отложенные на роскошную старость. По всем разумным меркам я потерпела крах в жизни».
Но как насчет эстетики? Проще пареной репы заклеймить позором женщин, которые потратили 30 000 фунтов на плохие процедуры и теперь похожи на астронавтов, испытывающих перегрузки в аэродинамической трубе. Но несколько женщин-знаменитостей, которых мы не можем назвать, потому что они подадут в суд ( но мы все знаем, как их зовут), подверглись очень дорогим, искусным операциям. Они просто выглядят как бы… молодыми, свежими и сияющими. Фантастически! Фантастика за много тысяч долларов. Разве такие эффективные методы непозволительны? Вы же не пытаетесь выглядеть на 27 лет. Только лишь на фантастические 52 года. Взывание к морали в борьбе против пластической хирургии туманно, как полотно сюрреалиста. Мы ведь много лет назад фактически прекратили дискуссии о нравственности продажи оружия. Из оружия убивают людей, подчас весьма жестоко! Пластическая хирургия занимается отнюдь не убийствами, а занудными женщинами, желающими нос, как у Риз Уизерспун, – согласитесь, это проблема далеко не такого масштаба, как оторванные минами ноги сомалийских сирот.
Беда в том, что эти манипуляции не такие уж и искусные. Мы все же их замечаем. И обсуждаем «удачные» операции точно так же, как и «неудачные». Мы четко видим, что время внезапно сворачивает в сторону, приблизившись к этим женщинам, и не оставляет на их лицах свои опознавательные знаки. Мы четко видим 30-летнее декольте над 50-летним сердцем. Даже если результат выглядит естественным, мы знаем – знаем совершенно точно, потому что видим и дату на календаре, и собственные лица в зеркале, – что так не бывает! Что это попытка отрицать факт, что мы умираем. Настораживающее фундаментальное изменение восприятия. Причем только женщинам – только женщинам! – приходится входить в этот сговор. Ничто «искусно сделанное» не может выглядеть намного лучше, чем натуральное, но несовершенное.
Печально, но факт. И вот еще что: я не меньше любого другого люблю хитрые уловки, фантазию и бегство от действительности – я обожаю переодевания и макияж, перевоплощения и парики. Это здорово – выдумывать и переделывать себя с ног до головы столько раз, сколько захочется. Хоть каждый день. Последний аргумент в этом споре: женщина имеет право выглядеть так, как ей, черт возьми, пожелается. Патриархат, отвали от моего лица и титек! В идеальном мире никто не стал бы критиковать женщин за их внешний вид – хоть самый ужасный. Даже если бы у нее «под волосами был зажим, который держит подтянутую кожу на лице». Лицо женщины – ее крепость.
Но при обязательном условии: изменение женщинами собственной внешности должно быть веселым, радостным, творческим занятием. Трансвестит ростом под два метра – болтающийся по центру Бирмингема в четыре часа утра в тесных-претесных туфлях и с сантиметровым слоем помады – выдержал много боли, потратил много денег и полностью отрицает реальность (тот факт, что у него есть половой член). Но им движет не страх! Напротив, в этом присутствует неизмеримая храбрость.
А женщины, живущие в страхе перед старением и прибегающие к болезненным и дорогим трюкам, чтобы скрыть его от мира, не говорят ничего хорошо о нас как о личностях.
И создается такое впечатление, что мы вынужденыэто делать под давлением взрослых дядек. Из-за этого мы выглядим проигравшими. Из-за этого мы выглядим малодушными. Но мы совершенно не такие!
Эпилог
Итак, теперь-то я знаю, как быть женщиной? Так и подмывает выпалить самоуничижительное «Нет! Я до сих пор не имею об этом ни малейшего понятия!».
