Анджей Сапковский - История и фантастика
— Легендарная материя, обращение к ней. Король Артур не умирает, а отправляется на Авалон. Мастер и Маргарита обретают заслуженный покой. А предсказания? Они очень путанные, с их помощью боги насмехаются над людьми, это испытал на себе, в частности, Филипп Македонский, которому оракул посоветовал «остерегаться колесницы». Филиппа убили мечом, на клинке которого была выгравирована колесница.
— Но вы по какой-то причине любите говорить о Предназначении и руке судьбы. Достаточно вспомнить хотя бы Дипт Неожиданности или Меч Предназначения и т. п. Конечно, это может быть чисто писательский прием, позволяющий создать атмосферу необычности и таинственности, — не исключаю. Но мне ближе мысль, что у вас есть какие-то свои «дела» с Предназначением, чем бы оно ни было…
— След «писательского приема» — правильный и теплый. Другие следы холодны и ведут в обратном направлении. Особенно личные и имеющие целью поиски скелета в шкафу.
— В мире Геральта, полном заговоров, игры интересов и политических махинаций, невозможно выжить, не примкнув к какой-либо фракции или «группе по интересам». Иначе растопчут, словно таракана, даже такого маститого фехтовальщика, как ведьмак, и такую чародейку, как Цири. Единственный шанс для «непримкнувших» — создать собственную группу, сплоченную узами дружбы либо прагматизма. Отсюда — компания Геральта, в которую входят Лютик, Кагыр, Йеннифэр, Ангулема, Мильва и Регис. Впрочем, тот же принцип просматривается в «Башне Шутов», в которой действуют «три мушкетера»: Рейневан, Шарлей, Самсон. А что, удачная реализация такого сюжета — всего лишь поклон в сторону законов жанра или еще и выражение жизненной философии автора (надо иметь верных друзей, чтобы жизнь нас не растоптала)?
— И то, и другое.
— «Кровь эльфов» явно сосредоточена на анализе механизмов, ведущих к вооруженному конфликту. Здесь показана, как зарождается война и какую роль при этом играет социотехника — например, умышленная подпитка ксенофобии. Что на это влияло больше: изучение истории или анализ современных войн, например, в Боснии или Руанде?
— Умение правильно разрабатывать интригу и конструировать фабулу.
— Ваша лапидарность меня немного смущает, поэтому я подкреплю свой вопрос цитатой. «Если в романе, — рассуждает Серадский, — все время говорилось (правда, туманно) о «конъюнкции сфер», которая многие века назад привела к сосуществованию людей, эльфов, краснолюдов и других рас, то в финале можно было бы ожидать какой-то «деконъюнкции», в результате которой на Земле остались мы одни». Признаться, когда-то и мне в голову приходила подобная мысль, но я отбросил ее, решив, что она отдает ребячеством. Впрочем, пожалуй, я немного поторопился, коли она не чужда и другим? Между фантастическим и нашим, реальным, миром должны существовать какие-то мостики. Перемычки. Недостаточно создавать законы. В конечном счете необходимо немного верить в то, что вы рассказываете историю «этой Земли», а значит, нам нужно разъяснить, куда подевались эльфы и краснолюды. Вымерли, как динозавры? Хорошо, мы не имеем ничего против. Но мы хотим знать, что же все-таки случилось. Холокост, ледниковый период, падение кометы? Конечно, вопрос не актуальный, но нам интересно — сами-то вы его себе задавали? В принципе.
— Конечно, и даже собирался написать об этом, четко пояснить. Потом это намерение отбросил, предпочел оставить «в догадках». То же относится и к теме, действительно ли это «наша Земля». Но кто и когда сказал, что именно наша? А может — одна из абсолютно классических для фэнтези Never Never Land? Как, скажем, толкиновское Средиземье?
— К сожалению, я не помню, кто это сказал, поэтому передаю по памяти: по мнению того критика, драматургия и логика развития Ведьмачьего цикла слабеет от тома к тому, ибо вначале рисует анахроничного странствующего рыцаря Геральта, который за деньги приканчивает чудовищ, но из главы в главу делает это все менее охотно, поскольку теряет ощущение смысла и симпатию к людям. В то же время его глубоко укоренившаяся в высших сферах любовница Йеннифэр размещает его доходы в банках, чтобы он в старости не подох с голоду (хоть о верности нет ни слова), а их «приклеенная» дочка Цири делает карьеру юной звездочки в верхах черной магии и в среде мастеров меча, что, естественно, отодвигает Геральта на второй план. И в тот момент, когда Цири становится главной героиней, надо было что-то сделать с несчастным Геральтом, а стало быть, кто-то должен был затолкать его вилами в навоз, чтобы он наконец перестал в этой книге мучиться. Так заканчивается цикл… Словно разошелся по швам, словно динамическая система развития утратила силу. Что скажете о таком диагнозе?
— Глупее не придумаешь! Что же тут комментировать-то?
— В первых томах «Цикла Геральта» реальность достаточно ощутима и конкретна, в последующих все больше возрастает объем фантастического компонента, а мифические структуры и литературные отсылки одновременно с раскруткой цикла становятся все более изысканными и эрудированными. Это вроде бы указывает на то, что вы сами у себя учились, постоянно усложняли, а не запланировали все заранее…
— Что за смехотворное предположение, будто бы не запланировал? Неужели так уж трудно запланировать любопытно развивающуюся интригу?
— Но я говорю не о построении сюжетной линии, а о возрастающем наличии мистического элемента. Однако, если это было запланировано, то говорить не о чем. Просто принимаю к сведению. Критики, говоря о Ведьмачьем цикле, часто пользуются словами «конец света». Чтобы далеко не ходить: в «Политике» мы читаем — «Конец света Сапковского предваряет, как того требует традиция, всеобщий упадок, все портится, уничтожается и проституируется». А я хочу знать: то, что вы описываете, это «нормальное состояние» вашей квазисредневековой цивилизации или же исторический катаклизм? Спрашиваю потому, что интересно знать: поведение ваших героев — это выражение «имеющего места быть» парадоксального «нормального состояния» или же демонстрация позиции Лютера, который, будучи спрошен, что бы он сделал, узнав, что завтра наступит конец света, ответил: «Ничего, сажал бы яблони».
— Мои герои, в особенности один, главный и «знаменитый», не сажает яблони. Они сражаются. Даже тогда, когда у них нет шансов на победу. Хотя битва, похоже, уже проиграна, а результат предрешен, он и не сдаются и не отказываются от борьбы. Вот и весь сказ.
— В таком случае нам не о чем спорить, потому что я именно так понимаю позицию Лютера: надо действовать до конца и не поддаваться панике. Пророчество Итлины ясно говорит, что «Цири носит в себе пламя, которое уничтожит мир». Вы не упускаете случае подчеркнуть, что в вашей прозе все математически выверено, Тогда почему же с предварительно вбитого гвоздя не было снято ружье и не выстрелило? Ведь на протяжении всех томов идет битва за Цири, которая шикарно подходит на роль магического вундерваффе[174], поэтому, если она созрела и выжила, то, логически рассуждая, должен наступить конец света, верно? Но этого не происходит… почему? Потому что понадобилось бы описать нечто вроде взрыва водородной бомбы?
— Подтверждается старая, как мир, истина: чтобы узнать намерения автора, неплохо бы прочитать книгу. А в книге написано: во-первых, Цири несет своему миру ужасную гибель — в результате ее путешествия «по тому свету» на этот попадает убийственная зараза, о жутком пандемическом характере которой можно догадаться по тексту книги. Во-вторых, ясно говорится, что полная гибель описываемого в романе мира неизбежна, катаклизм оледенения уничтожит все, но случится это через три тысячи лет. Ну что ж, предсказания — вещь путаная. С их помощью боги насмехаются над людьми. Филипп Македонский… Простите. О нем я уже говорил.
— Подозреваю, что наиболее любознательных читателей «Ведьмака» должны мучить вопросы, есть ли у этой — на первый взгляд — головоломки для эрудитов, которую образует взаимопроникновение реалий романной действительности и мира артуровских легенд (особенно в двух последних томах), второе дно, скрывающее какой-то поддающийся прочтению принцип, то есть является ли она шифром с осмысленным решением, или же вы попросту балуетесь скрещиванием двух этих космосов, зная, что эффектом такой манипуляции является намек на какой-то рафинированный, скрытый порядок, который никто не сможет проверить. В мире существует множество произведений, намекающих на наличие подспудных интерпретационных коридоров а-ля «Улисс» Джойса, но спустя годы оказывается, что никто их не обнаружил. Может, их никогда и не было, а может, никому не повезло на них наткнуться, что выходит одно на одно. А что вы скажете о вашем цикле романов? Есть ли у вас доказательство, которое убедило бы скептиков в том, что существуют ключи, с помощью которых дотошный изыскатель в состоянии открыть туннели?
