Владислав Корякин - Нас позвали высокие широты
Выжидая время, мы медленно продвигались вдоль обрывов Мидтерхука, и, казалось, до огромных всплесков наката можно было уже дотянуться рукой. Когда до высокой воды оставалось минут пятнадцать, я сменил на руле Троицкого и, прикинув время, дал полный газ и направил нос шлюпки с молчаливой застывшей фигурой прямо на середину открывшегося пролива. Мы учли все, что в нашем положении можно было учесть, и теперь нам предстояло убедиться в правильности наших оценок. Потом я увидел скалы Свартен в султанах бурунной пены, и теперь, кроме самого пролива, для меня уже ничего не существовало. Я пересел на самый транец, но это было не опаснее того, что ожидало нас в проливе, зато обзор по всем направлениям от этого только выиграл. Теперь я видел, как после удара о берег катятся отраженные волны и сталкиваясь, вздымают к небу свои белопенные гребни, красоту которых даже в нашем положении нельзя было не отметить.
Вот и сам пролив: узкая полоска свинцово–серой воды, зажатая в каменных обрывах с острыми угловатыми скалами посередине. Немного времени спустя мы увидали полосы сулоя, перекрывавших пролив целиком, там продолжали действовать приливно–отливные течения. Все здесь вызывало ощущение опасности, нараставшей вместе с течением. Отчетливо было видно, как прямо по курсу вставали острые мечущиеся гребни. Их нельзя было не узнать, клятые стоячие волны, бившие по корпусу шлюпки со всех сторон, даже в днище, без направления, без жалости и без пощады. Оставалось только сосредоточиться и быть готовым к любой неожиданности. На полном ходу мы вошли в первую полосу сулоя и стоячих волн, смягчая их удары резкими поворотами руля. Я ощутил, как шлюпку подхватило мощным течением и поволокло вперед. Резкие броски следовали один за дру–там. Наше суденышко ныряло то носом, то кормой, и мне оставалось его только удерживать на курсе, выжимая из мотора все силы.
Очередная полоса волнения. Выбираю узкий проход там, где потише, и тут же чувствую, как уходим от течения. Полегчало… Краем глаза успеваю отметить, как слева по берегу в гриве опадающей пены уползают за корму острые черные гребни скал Свартен. Пронесло… Теперь совсем близко берег Мидтерхука, от него несется к нам отраженная волна. Разворачиваю к ней шлюпку кормой. Зеленоватый, весь в пузырьках пены вал проносится с шипением под килем, креня наше суденышко на борт. Уже не опасно, но все–таки лучше отойти подальше от берега. А вот и последний ориентир в этой взбесившейся стихии — скала Эрта посреди пролива. Такой же рваный черный силуэт, укутанный в пену. Но волны там уже потише, океанская зыбь утихает, да и течению можно довериться, оно обходит скалу стороной. Еще не финал, но все идет по–нашему… Вот уже низкий песчаный мыс Мосенесет рядом, и вода вблизи него совсем тихая настолько, что не верится… Обогнули мыс, высадились на берег, не веря самим себе.
Сделали дело, теперь Свеагрува для нас не проблема, и мы не спеша можем обрабатывать горные ледники на севере Земли Натхорста, как еще одну деталь в общей мозаике оледенения Шпицбергена, в которой она займет отведенное ей место согласно концепции оледенения архипелага, которая с очередным маршрутом становится все надежнее. Тем более что границы питания на севере Земли Натхорста выше, чем на юге, не менее чем на сотню метров. Определенно постижение тайн оледенения Шпицбергена сопряжено с морскими приключениями, а Земля Натхорста, лишившись покрова таинственности, переходит в разряд обыденности, отчего становится грустно.
Дальнейший вояж не доставил особых чрезвычайных трудностей, и достижение Свеагрувы отражено в моем дневнике следующими строками:
«21.08.67. Свеагрува.
Только выгрузились, срок радиосвязи. Нас не слышали ни прошлый срок, ни сегодня, зато мы слышали товарища Зингера! Собирается спускаться с ледораздела Фритьоф — Грен–фьорд и клянет нас, грешных, полагая пропавшими без вести! Неожиданно какие–то геологи сообщают ему, что видели нашу шлюпку, направлявшуюся в Свеагруву, причем с конкретным указанием на нас Правда, Женя тут же отверг возможность такого варианта и, как мы поняли, собирается искать нас на «Тайфуне» в направлении Хорнсунна… Во дает!
Ласковая добрая Свеагрува и «наш» дом, такой же теплый, просторный и полный продуктов, как и два года назад. Устраиваемся, наедаемся, отсыпаемся и… стираемся. Поздно ночью двое мужиков в одних трусах, погружаясь в облака пара, предвкушают удовольствие сна в жилище в спальниках с чистыми вкладышами и в чистом белье! Разве это не удовольствие, которого мы были лишены столь продолжительное время? А за окном снег с дождем. Но что нам сейчас до него? Мы буквально опьянены свалившимся на нас комфортом и пытаемся погрузиться в него по уши и даже не думаем о завтра. Странно выглядим в зеркале: обросшие, небритые, цвет лица глина, похудевшие, но с блеском в глазах. Можем ли мы забыть тебя, о гостеприимная Свеагрува?
22.08.67. Хижина на мысе Блахукен.
Учитывая вчерашние события, проснулся поздно, но с учетом информации из эфира решил сбегать на мыс Бла–хукен, благо до него что–то в пределах тридцати километров. Черт возьми, видели же нас откуда–то таинственные геологи? Неприятная дорога (в основном из–за ветра), одно удовольствие — легкий рюкзак. В итоге разочарование: никого и ничего.
23.08.67. Свеагрува.
Утром ветер сменился на восточный, с учетом предстоящего возвращения мордотык преследует меня. Уже только из–за этого не хочется покидать спальный мешок. И вдруг — гул вертолетов!..
Выскакиваю в чем был, максимально стараясь обратить на себя внимание. Машины одна за другой пошли на посадку. В Свеагруву везут двух геологов–палеоботаников, одновременно получив задание на попутный поиск пропавших без вести гляциологов, то есть нас. Не обратить внимание на фигуру в трусах и тельняшке, отплясывающую на пустынном арктическом побережье танец восторга, с высоты полета было невозможно. Двойная удача как для нас, так и для товарища Зингера! Какой там к черту мордотык, если я возвращаюсь в Свеагруву по воздуху? Итак, цель похода в Блахукен достигнута помимо моих усилий. Выясняется, что нас видели геологи–москвичи из отряда Соловьевой с высот Земли Натхорста, Женя и Вова в Баренцбурге. Леонид Сергеевич, удовлетворившись развитием ситуации, отправился на шлюпке в Рейндир–бухту к своим любимым моренам, оставив меня вводить гостей в курс дела, благо на Шпице они новички».
На последнее занятие я не потратил много времени, тем более что больше новостей из большого мира меня интересовала ситуация на ледниках восточнее большого шпицбергенского водораздела — на ледниках, стекающих к Стур–фьорду, для чего пришлось заложить пятидесятикилометровый маршрут в одиночку.
«25.08.67. Долина Челлстрем
Покинул Свеагруву во второй половине дня и на пути к долине Челстррём носом к носу встретился с овцебыком Космы шерсти, из которой вылезают нелепые овечьи ножки и тяжелая голова с горбатым носом и маленькими глазками. С километр прошли параллельным маршрутом на расстоянии в полсотне метров друг от друга. Остановился для короткого сна в хижине, не показанной на карте, при впадении долины–притока Линдстрем в большую долину Челлстрём Месяц набирает силу, около полуночи нормальный золотистый блеск. Это приятно, ибо предвещает возвращение привычного порядка вещей и грядущее завершение полевого сезона.
26.08.67. На переходе в Свеагруву.
К водоразделу отправился пораньше по хорошей погоде с практически неограниченной видимостью, когда и воды в речке поменьше, да и подмерзший грунт лучше держит подошву. Высоты сапог при переходе через речку едва хватило, но я постарался выбрать место получше для возвращения. На водораздел добрался часа за три, придерживаясь морены ледника Эдвард, откуда зафиксировал положение границ питания на серии ледников в бассейне Стур–фьорда, близкое к тому, что год назад наблюдали с воздуха в полете по системе ледников Паула—Стронг в диапазоне от 500 до 200 метров. Солидное пополнение нашей концепции, весьма…
Родное Баренцево море синее–синее, с россыпью зеленоватых айсбергов, словно брошенных на сапфировую гладь. Синий Стур–фьорд, синие очертания острова Эдж с подсиненными ледниками и молчаливыми айсбергами. Молчание Арктики, глубокое и многозначительное, что она хочет этим сказать?
У меня–то под щедрыми лучами солнца все вокруг блестит и сверкает, тогда как Троицкий скитается среди мрачных нагромождений морен, которые ничего не выигрывают от яркого солнечного света, скорее наоборот. На обратном пути решил продолжить съемку границ питания через долину Рейн, но этот маршрут требуется согласовать с Леонидом Сергеевичем.
