Луи Броуэр - Фармацевтическая и продовольственная мафия
В течение пяти лет Луи Пастер настаивал на своих ошибочных выводах. А что говорят об этом сегодня?
Словарь французской биографии («Ditionnaire de la Biographie française»), солидное и почти официальное издание (напечатанное по конкурсу CNRS — «Национального научно-исследовательского центра»), единственное, которое посвятило Бешаму научную статью, так описывает эту поразительную ситуацию: «Бешам в противоположность Пастеру отрицал наличие паразитов, вызывающих заболевание», однако везде повторяют, что это Луи Пастер открыл паразитарное происхождение пебрины. Факты, как мы видим, подтасованы. Луи Пастеру приписывают те идеи, с которыми, как мы уже смогли убедиться, он вел беспощадную борьбу.
А Бешаму приписывают единственную ошибку Пастера или, если быть точнее, все его ошибки, так как они многочисленны. Например, Бешам четко дифференцировал пебрину от флашерии, другой болезни шелковичного червя, причиной которой является ассоциация микробов, которые он подробно описал.
На сегодняшний день мы практически ничего не смогли найти нового из того, что он в свое время нам оставил в наследство. А Луи Пастер в который уже раз так ничего и не понял. Нужно только прочитать то, что он написал по этому поводу.
Это невероятно! Например, болезнь проявлялась тогда, «когда у червей (конечно, шелковичных) было недостаточным кожное дыхание»(!), и чтобы противодействовать этому заболеванию, необходимо «вызвать у червей испарину»(!). Всякий раз, когда черви болеют пебриной, — писал он, — то она сопровождается в большей или меньшей степени флашерией (тогда как Бешам доказал, что это две совершенно различные болезни). А как считают сегодня? Считают, что это открыл Пастер, который установил различие между этими двумя болезнями шелковичных червей.
На самом деле именно он и путал их между собой и доказывал, что флашерия имеет микробное происхождение. Доказывают, что Бешам не верил в существование микробных болезней. На самом же деле именно он, ещё задолго до Пастера, доказал природу их существования. Имеется еще ряд исторических фактов (легко проверяемых в официальных изданиях), которые были подвергнуты искажению.
«Не следует забывать о важности исследований шелковичного червя, потому что они открыли путь для исследований микробного происхождения различных инфекционных заболеваний. К сожалению, исследования в этой области были ошибочно отнесены к основным заслугам Луи Пастера. В действительности же заслуги в этой области принадлежат лоррейнскому учёному (то есть Бешаму).
Второй пример относится к не менее значимому открытию «растворимого фермента». В 1867 г. Бетам опубликовал свои курсы лекций, прочитанных ранее на факультете в Монтпелье. Этот замечательный курс содержит в себе результаты исследования ферментации и, в частности, очень важное открытие — «растворимого фермента». «Ферменты» (напомним, что позднее их назовут «микробами») являются, как он писал, живыми организмами. Однако, как он пространно объяснял, не следует смешивать живой организм с субстанциями, которые он вырабатывает и выделяет. Они относятся к чисто химическому порядку и поэтому названы «растворимыми ферментами». Именно о них и идёт речь. Бешам продемонстрировал это на примере алкогольной ферментации. Чтобы избежать путаницы между живыми (так называемыми нерастворимыми) организмами и продуктами их секреции (как их называют растворимыми ферментами), он дал последним родовое имя «зимазы» («zymases») (каждый тип микроскопических живых ферментов способен вырабатывать различные зимазы).
С этого момента Бешам придавал этим понятиям особенное значение. Тогда как ферменты в классическом понятии «являются организованными, то есть сформированными из клеток с большей или меньшей способностью самостоятельно воспроизводиться и размножаться», в противоположность им зимазы ведут себя как реагенты и их действия имеют «чисто химическую основу». Одним из фундаментальных выводов Бешама является то, что «мутации органической материи, организованной или неорганизованной, по сути своей происходят в соответствии с обычными законами химии». И в качестве вывода: «Здесь нет ничего, кроме химии». Таким образом, Бешам выступил против теории «виталистов», популярной и в настоящее время среди физиологов. Эта теория настаивает на существовании таких жизненно важных феноменов, которые не подчиняются общим законам физики и химии.
Клод Бернар настолько проникся теориями Бешама, что посвятил свои последние исследования доказательству их правомерности, однако инфекционная болезнь и смерть преждевременно прервали их. «Как жаль, — заявил он в момент смерти, — что все так быстро закончилось». Действительно, он противодействовал Луи Пастеру, который ошибался в очередной раз. Пастер поддерживал теорию «виталистов», в которую очень долго никто не верил: он настаивал на том, что микроскопические живые ферменты воздействуют не посредством выделяемых ими растворимых ферментов, а посредством исключительно живого воздействия.
Молодой д'Арзонваль, последний лаборант К. Бернара, сообщил свои последние размышления известному химику Марселену Бертело, который был согласен с теорией Бешама о существовании растворимых ферментов, что спровоцировало известное противостояние (о нем упоминают во всех историях наук) между Бертело и Луи Пастером. Луи Пастер хотел «подорвать авторитет Бернара» и поэтому заявил после восемнадцати месяцев дискуссии: «Вопрос о растворимом ферменте закрыт, он больше не существует, Бернар заблуждался».
Но во все последующие годы ученые не прекращали доказывать, что Бешам справедливо критиковал Пастера, что еще раз доказало одно из его открытий о выделении в отдельную группу микробных токсинов (тип растворимых ферментов).
В 1897 г. немецкий ученый Бюхнер повторил исследования Бешама о растворимых алкогольных ферментах (он снова использовал термин «зимаза»). Химическая трансформация токсинов в анатоксины по методу Рамона активно используется в настоящее время для приготовления вакцин и т. д.
Теперь можно лишь констатировать, до какой степени фамилия Бешама систематически игнорировалась, а затем была и полностью забыта. Открытие «зимазы» оценивалось настолько высоко, что в небольшом томе, вошедшем в 150-ти страничное издание «Истории биологии от ее истоков до наших дней» (№ 1 коллекции «Что мне известно?» — «Que sais-je?»), только две страницы посвящены этому открытию. Однако это важное открытие с 1897 г. приписывали Бюхнеру. Достаточно открыть словарь Littré, последний том которого был опубликован в 1873 г., и убедиться что термин «зимаза» фигурировал в нём так, как его окончательно сформулировал Бюхнер. Там же можно найти ссылку на сообщение Бешама и Эстора в Академию наук в 1868 г. об этом открытии (которое датировано 1864 г., то есть за 30 лет до публикации Бюхнера).
«А ведь своим открытием о зимазах, или растворимых ферментах, когда он утверждал, что в этом процессе нет ничего, кроме химии, он уже выступил против пастеровской виталистской доктрины. Весь мир признает теперь то, что Бешам горячо отстаивал положения своей теории на своих лекциях в Монтпелье, а также в своей книге, опубликованной в 1876 г. Однако уже тогда были подтасованы исторические факты: Бешаму приписывали ошибки Пастера, а об ошибках последнего исследователи целомудренно умалчивали.
Понятно, что речь не о простой борьбе за право первенства. А речь идёт о научном противостоянии по фундаментальным проблемам медицины» (Опубликовано в «Бюллетене Академии и Общества наук Лоррейна», том XIX, № 4, 1980 г.).
Другой пример тайной власти лабораторий: антихолестериновая борьба
В течение последних двух десятилетий не проходило дня, чтобы не говорили об избытке холестерина, вызывающего сердечно-сосудистые заболевания человека. Медицинский мир, находящийся под властью неизвестных мне причин, убеждён в достоверности подобной этиологии и не прекращает борьбу с холестерином всеми методами, опираясь на необоснованные данные и ненаучные доказательства. Как только эта норма превышает 2,4 г/л, пора приступать к лечению. Тысячи публикаций, посвящённых этому заболеванию, никогда и ничего подробно не объясняли. Десятки тысяч статей были опубликованы в газетах и специализированных журналах, предостерегая людей от избытка холестерина, заставляя поверить своих читателей в то, что любой избыток холестерина за непродолжительное время может привести к преждевременной смерти в результате обострения сердечно-сосудистых заболеваний. Началась настоящая «охота на ведьм», которая продолжается и в наши дни.
Можно согласиться с тем, что избыток холестерина является серьёзным недостатком. Только семейная гиперхолестеринемия, когда уровень холестерина в крови равен или превышает 5 г/л, подлежит лечению. При уровне холестерина в крови 3 г/л нет никакого смысла назначать лечение. Достаточно соблюдать режим соответствующего питания, избегать употребления животных жиров. Холестерин является необходимым элементом для гармоничного формирования и развития клеточных оболочек. Его недостаток приводит к серьёзным нарушениям именно в сердечно-сосудистой системе. Глубокое шведское исследование (Линдберг, BMJ, 1992, 305–377-9) подтверждает, что гиперхолестеринемия провоцирует рост смертности в результате самоубийств и онкологических заболеваний. Гипотеза о высокой смертности от гиперхолестеринемии впервые была выдвинута британским эпидемиологом Майклом Оливером, а затем была поддержана когортой так называемых французских специалистов. В действительности речь идёт о настоящей интриге, начатой в кабинетах производителей маргаринов и растительных масел, которые, это нужно особенно подчеркнуть, бойкотировались в своё время широкими слоями потребителей. Вероятно, по понятным причинам, этим промышленникам было выгодно, чтобы подобная дискуссия в обществе продолжалась и дальше, так как эти продовольственные масла, судя по технологии их производства, не являются натуральными продуктами.
