Вениамин Башлачев - Русское крестьянство в зеркале демографии
Дети обычно вырастали в том же регионе, где рождались. Лишь после окончания школы они уезжали в города других регионов.
Детская смертность в возрастном интервале от 2 до 20 лет ничтожна. Так что оценка по однолетним группам переписей вполне отражает динамику вырастания детей по их годам рождения.
Оценку детских потерь сделаем аналогично тому, как были оценены — от «раскулачивания».
Повторяю, надо учитывать не только тех, кто погиб в самом младшем возрасте, но и тех, кто не родился из‑за компании «неперспективные деревни».
Для иллюстрации русских детских потерь в 1960–1970‑х, диаграмма 15.1.
Светлая гистограмма — динамика численности растущих русских детей по их годам рождения. На спад этой динамики с 1960‑х повлияли три фактора.
Первый фактор — это влияние «эха» Великой Отечественной Войны. Из‑за войны было относительно малое число детей рождения 1941–1945‑х годов.
Верхняя граница темной области показывает как раз провал в динамике численности рожденных в 1960‑х, когда девочки, рожденные в годы войны, выросли до детородного возраста.
Черная линия — это тенденция прироста в 1950‑х.
Разница между черной линией и темной областью — это как раз детские потери — как «эхо» Великой Отечественной Войны.
Второй фактор — это отмена запрета на аборты, утвержденная Указами Кремля от 5 августа 1954 г. и от 23 ноября 1955 г.
Третий фактор — это влияние ликвидации «неперспективных деревень.
Темная область — это суммарные потери влияния второго и третьего факторов. Для русского народа эти потери в 1960–1970‑ые годы они оцениваются в 11,4–11,6 млн. не рожденных детей[111].
Из этих потерь следует выделить третий фактор.
К 1970 году доля городского населения Русской равнины увеличилась до 60%. Именно в городе и был нанесен основной ущерб от абортов.
Вполне ясно, что эпидемия абортов до деревни докатилась существенно позднее. Поэтому потери в деревне 1960–1970‑х в основном зависели от реализации концепции «неперспективных деревень.
В деревнях Русской равнины к 1970 году осталось не более 40% русского крестьянства. В 1970–1980‑х доля крестьянства еще уменьшилась.
Долю потерь от третьего фактора можно оценить как раз через долю рождений в той или иной области Нечерноземья. К 1989 году доля деревни в рождениях Нечерноземья сократилась так[112]:
— в Архангельской области — до 29%;
— в Вологодской — до 35%;
— в Новгородской — до 30%;
— в Псковской — до 34%;
— в Тверской до 30%;
— в Ярославской — до 20%;
— в Кировской — до 33%.
Так что потери от ликвидации «неперспективных деревень» из тех 11,4–11,6 млн. общих детских потерь оцениваются в 2,8–3,4 млн. нерожденных детей.
Вот что примечательно. Все теоретики «ликвидации неперспективных деревень» до сих пор заседают в Российской Академии наук.
Как тут не вспомнить великого датского физика Нильса Бора: «Есть сообщества намного хуже бандитских — это научные сообщества!..»
Именно такое «научное сообщество» приговорило Нечерноземье Русской равнины к «неперспективности». Итог «приговора»: русский народ потерял только в 1960–1970‑х ТРИ миллиона русских детей — это следствие того, что они не родились в «приговоренных» крестьянских деревнях.
Выводы
Первый. Правление Хрущева — это не «оттепель».
Для Нечерноземья — это время «леденящего холода», заморозившего развитие русского крестьянства.
Второй. Концепция «неперспективности деревень» уничтожила вековой уклад мозаичных хозяйств русского Нечерноземья.
Земли, разработанные нашими предками в течение веков, превратились в «зеленую пустыню».
Третий. Концепция «неперспективности» обрекла на разрушение ветрам, дождям и снегам полмиллиона крестьянских хозяйств и домов.
Четвертый. Концепция «неперспективности деревень» сократила число рождений в сельских поселениях Нечерноземья в ЧЕТЫРЕ раза.
В 1990‑х на Русскую равнину вернулось единоличное крестьянское хозяйство, в виде «фермерства».
Так что надо рассмотреть — на каких основах хозяйствования эти «фермерства» базируются.
Глава 16. Земледелие и законы природы
В этой главе:
• Еще о фермерстве Запада»
• Сравнение по эталонам природы
• Отличия фермы «Клары» и «Валентины»
• В экономике надо быть самим собой
Выше была рассмотрена уникальность природы Русской равнины и особенности хозяйствования крестьян в таких условиях в XIX веке.
Прошел период «раскулачивания» и глобальной коллективизации.
Прошла кампания «неперспективных деревень»
Закончились десятилетия советской власти.
Результат плачевный.
Русская деревня почти разорена.
В 1990‑х на Руси снова зазвучало слово «фермер».
Еще о фермерстве Запада
В России стали создаваться единоличные крестьянские хозяйства. Но, так как идеологами их внедрения были «западники», то большинство вместо русского понятия «вольный крестьянин» предпочитает западное название — фермеры.
Однако, эта подмена, безобидная на первый взгляд, привела к отклонению от цели.
Стремление к подражанию фермерства Запада не привело к повышению эффективности сельскохозяйственного производства России. Почему?
Упор на западную специализацию автоматически приводит к выбору ошибочных критериев оценке эффективности хозяйства:
— урожайность с 1 га;
— надои на 1 корову.
Но такая оценка показывает лишь итоги «кривого зеркала» и приводит к ошибочному выводу: русские крестьяне в 2–3 раза менее эффективны, чем фермеры Запада, потому что плохо осваивают западную специализацию.
На первый взгляд такие аргументы вроде бы правильны. Звучат привлекательно и, гипотетически — вроде бы выполнимы. Кажется, достаточно «поднатужиться», закупить на Западе самую современную технику, самые элитные семена растений, самые продуктивные породы животных.
Но будем ли мы в России иметь такую же продуктивность, как на Западе?
Нелишне проблему рассмотреть предметно.
Ведь работают не благие намерения идеологов, а конкретные люди, на конкретной земле.
Сравнение по эталонам природы
Моя соседка Валентина начала путь фермера в 1992 году. Так что ее хозяйству почти 20 лет.
Гостила у меня Клара Фюрст-Кюн из Германии. Ее отец организовал ферму в 1964 году. Так что Клара — наследница обустроенного за 45 лет хозяйства.
Для простоты назову их: «Валентина» и «Клара».
В обоих хозяйствах — по стаду крупного рогатого скота. Попробую наиболее корректно их сопоставить.
Обычно хозяйства сравнивают через финансовые показатели. Но, деньги — все же «резиновый» показатель. Он зависит и от времени, и от политики.
Для корректности все же нужны «твердые эталоны», которые «не растянешь и не сожмешь». Они не должны зависеть ни от социально-экономических факторов, ни от технической оснащенности, ни от финансовых возможностей, ни от уровня агротехники, ни от национальной психологии. Такие эталоны должны зависеть только от Законов Природы.
Первый эталон — биологическая продуктивность местности. В природе есть вполне пригодный для сопоставления эталон — это лиственные леса. Они растут уже много лет и вполне отражают биологическую продуктивность лиственных растений местности.
Так что для сравнения биологической продуктивности «Валентины» и «Клары» можно применить годовой прирост биомассы в лиственных лесах: для Германии — это 130 центнеров с 1 га.; для центра России — 65–75 центнеров с 1 га.
Уже от сопоставления этих «цифр» видно, что с одного гектара «Валентины» следует ожидать кормов в 2 раза меньше, чем — «Клары». Поэтому ожидать, что элитные семена кормовых культур «Клары», посеянные у «Валентины», из года в год будут давать такой же урожай кормов — нельзя.
Конечно, в какой‑то отдельный год они могут оказаться сопоставимы. Но в течение нескольких десятилетий, соотношение 1:2 все равно останется.
Отсюда первый вывод: для получения номинально одинакового объема растительной биомассы «Валентине» надо обрабатывать земли в 2 раза больше, чем «Кларе». И при одинаковой технической оснащенности «Валентине» надо в ДВА раза больше работников, чем «Кларе».
Второй эталон — соотношение продолжительности периодов: «лета» и «зимы». Растительные корма для домашних животных растут и заготавливаются летом. Зимой они лишь расходуются.
