Мирон Долот - Голодомор: скрытый Холокост
В последующие дни мы навестили некоторых своих родственников и друзей, о которых мы давно не имели известий. Сначала мы пошли к Василю. Его отца арестовали и сослали куда-то на север. Он жил с мамой и двумя младшими сестрёнками. Мы ничего не знали о нём с декабря, когда перестали ходить в школу. Войдя в хату, мы сразу увидели двух сильно исхудавших девочек и их маму. Они выглядели как ожившие мумии. Сидя на глиняном полу посреди хаты, они что-то молча готовили из лебеды и крапивы — сорняков, бурно растущих в наших краях. Девочки ничего не ответили на наше приветствие. Всё их внимание оказалось сосредоточенным на кипящей в горшке жидкости. Они жадно смотрели на это, сжимая в руках ложки. Их мама, увидев нас, начала причитать и плакать. Мы принялись успокаивать её, и потребовалось время, прежде чем она смогла взять себя в руки и ответить на наши расспросы о Василе и о том, как они существовали всё это время.
С наступлением голода Василь вместе с некоторыми взрослыми отправился на поиски пропитания и заработка. Он съездил в Россию, и ему очень повезло: он вернулся с несколькими буханками хлеба и пятнадцатью килограммами муки. Это произошло в конце декабря. В марте 1933 года, когда во всю силу свирепствовал голод, Василь решил повторить поездку, но на этот раз ему не повезло. Он каким-то образом сумел пробраться на поезд и доехать до маленького городка недалеко от Москвы. Отсюда он послал маме весточку, что скоро возвращается домой. Однако он не вернулся. Позже его мама узнала, что Василя арестовали на железнодорожном вокзале, обвинили в подпольной спекуляции, судили и дали пять лет лагерей. С тех пор о нём больше никто не слышал.
Много подобных историй произошло в то время. Не взирая на запрет властей покидать пределы сёл и деревень в поисках работы и пропитания, несмотря на свои ужасные условия жизни и своё состояние, близкое к голодному обмороку, мы не могли сдаться так просто. Никто не мог без борьбы сидеть и молча ждать надвигающейся смерти.
Со стороны государства или частных лиц не было сделано ни одной попытки, чтобы создать какую-нибудь общественную организацию для помощи голодающим. Наоборот, когда местный учитель попытался что-то предпринять, чтобы облегчит участь сельских жителей, его арестовали и сослали на строительство Беломорканала. Его обвинили в «распространении ложных слухов о том, что в нашем селе свирепствует голод». Вместе с его исчезновением улетучилась идея о создании благотворительной организации. Каждый в одиночку боролся за собственное выживание. Люди массами уходили не только в близлежащие города, но и проникали на территорию России, где не было голода. Это нелегко было сделать, даже при наличии денег. Как я уже говорил, крестьянам не продавали билетов на поезд, за исключением тех случаев, когда имелась специальная справка из сельсовета. В 1933 году положение ёще больше ужесточилось. Поезда охранялись специальными военными отрядами, и проникнуть в поезд без билета стало невозможным. Кроме того, сельские жители не имели паспортов, которые были введены в декабре 1932 года. Поэтому стало легко проверять документы у ехавших с Украины на север или восток и задерживать «нелегальных» пассажиров. Задержанного таким образом, насильно возвращали в его село или отправляли в лагерь на принудительные работы.
Это время стало расцветом чёрного рынка. Городские жители, имея паспорта, могли свободно покупать билеты на поезд в любом направлении. Купив билет, они могли перепродать его сельскому жителю по спекулятивной цене. Например, билет до Москвы на чёрном рынке мог стоить в четыре-пять ража дороже его изначальной стоимости.
Глава 29.
Большинство наших попыток найти помощь за пределами села оказалось безуспешным. Если украинский крестьянин появлялся где-то в поисках пищи, его гнали и преследовали как дикого животного. Нам ничего не оставалось, как питаться на подножном корму.
Кому-то повезло поймать рыбу или птицу. Кто-то пытался заглушить голод сочными листьями и стеблями дикорастущих растений или речных водорослей. В лесу можно было набрать ягод, грибов, различных корней, и даже листья и кора деревьев шли в пищу. Здесь было раздолье для охотников. Но нам охотиться стало нечем, потому что все ружья давно конфисковали.
Излюбленным местом поиска чего-нибудь поесть стали поля. Здесь люди могли найти оставшиеся в земле с прошлого года овощи, сохранившиеся благодаря зимнему морозу и снегу. Картофель, свёкла и луки были бесценными находками, даже если они и помёрзли. В старой поговорке сказано, что голодный человек не принюхивается.
Как только снег растаял, на полях появились тощие фигуры изголодавшихся людей, копошащихся в сырой земле в надежде найти что-нибудь съедобное. Самой большой удачей было наткнуться на картошку. Чаще всего люди, обнаружив картофелину, не съедали её прямо здесь, а приносили домой, и запекали в виде лепёшек, предварительно смешав с листьями или даже корой.
Однако нелегко было ослабленным и истощённым людям бродить по полям в поисках старых овощей. Требовалось определённое усилие, чтобы пройти даже небольшое расстояние, и не каждому это удавалось. Даже если они добирались до ближайшего поля, многие замертво падали от измождения, так и не успев ничего найти.
Однажды днём к нам пришла мама моего школьного приятеля Петро. Плача, она рассказала, что Петро умирает прямо на поле в трёх километрах от нашего села. Эту новость ей принёс сосед, вернувшейся с поля в поисках промёрзшей картошки. Она пошла в поле и увидела мучения сына, но у неё не оказалось сил помочь ему. Поэтому несчастная мать попросила нас помочь принести её сына домой, живого или мёртвого.
Судьба их семьи мало чем отличалась от судеб многих сельских жителей. Отец Петро отказался вступать в колхоз, как это сделали сначала многие. Но власти давили на него и использовали любую уловку, чтобы уничтожить его, как единоличного хозяина. Два года назад его назначили возглавить Пятёрку. Это означало, что его жилище становилось местом постоянных сборов членов его Пятёрки, а на него самого ложилась полная ответственность перед государством за их действия. Поскольку государственный аппарат требовал от крестьян вступления в колхоз, то он был обязан агитировать членов своей Пятёрки и, конечно, подать личный пример.
Этот хитрый расчёт срабатывал во многих случаях, но отец Петро оказался крепким орешком. Он и члены его Пятёрки решительно отказались вступать в колхоз, решив остаться в стороне, и они жестоко поплатились за это. Хозяйство отца Петро обложили непосильными налогами, и когда он оказался не в состоянии расплатиться, его арестовали как «врага народа» и выслали куда-то на север. Всё хозяйство отобрал колхоз, а его жена с двумя детьми вынуждена была перебраться в дом родителей.
Несчастья продолжали преследовать её. Весной 1933 года от голода умерли её родители и младшая дочка. Она осталась вдвоём с сыном. И теперь, когда им удалось пережить страшный голод, Петро умирал где-то в поле. Мы не могли отказать в помощи матери Петро, хотя нам самим стоило больших усилий стоять на ногах. Ведь Петро был нашим другом и соседом, а больше просить о помощи некого: среди соседей не осталось сильных мужчин, способных выдержать дорогу в поле и обратно. Поэтому мы решили спасти Петро.
Единственным подручным средством, на котором мы могли перевезти Петро домой, была небольшая тележка, поскольку лошадей и телегу у нас отобрали ещё два года назад. Толкая эту тележку, мы с Миколой направились к картофельному полю, а мама Петро тяжело побрела следом, не желая отставать. В это время года дорогу сильно развезло, во многих местах стояли лужи с остатками талого снега. Наша обувь, если её ещё можно было так назвать, оказалась совершенно неприспособленной к такой дороге. Ноги у мамы Петро были обёрнуты какими-то тряпками, у Миколы и меня ноги были обуты в старые развалившиеся башмаки, обёрнутые сверху кусками брезента. Тяжёлая и липкая дорожная жижа прилипала к подошвам и делала трудным наше передвижение. Вступая по щиколотку в студёные грязные лужи, наши ноги окончательно промокли и замёрзли. Мама Петро, стараясь не отстать от нас, только молча плакала, отказываясь повернуть к дому. Она продолжала надеяться увидеть своего сына живым. Микола и я решили посадить её на тележку. Однако нам не удалось сдвинуть с места тележку вместе с ней. Понимая, что своей настойчивостью она только задерживает нас, несчастная женщина поднялась и согласилась потихоньку брести за нами.
Продолжая свой путь к полю, мы нашли тела двух умерших людей. Во впадине между двумя холмами мой брат заметил что-то лежавшее на борозде, в нескольких метрах от дороги. Оставив тележку, мы пошли посмотреть, что это такое. Мы увидели тело взрослого мужчины, уткнувшегося лицом в землю. Он лежал без движений. Очевидно, этот человек упал, и у него не осталось сил подняться. Видимо, он лежал здесь давно, и зимой его тело занесло снегом. Мы пытались повернуть его на спину, но не смогли этого сделать. Его тело оставалось окоченевшим и примёрзшим к земле.
