Газета Завтра - Газета Завтра 249 (88 1998)
И самое главное - появление особых отношений с другими государствами. С 1993 по 1996 год Россия подписала десятки совершенно конкретных договоров о сотрудничестве в обеспeчении безопасности на внешних границах государств СНГ. Я постарался поднять их на уровень глав государств.
Раньше никто не мог подумать, чтобы границу сопредельных государств охранять вместе. В условиях, когда приоритеты поменялись, по крайней мере, на сегодняшнем этапе, когда вместо военной угрозы на первый план вышли контрабанда наркотиков, ресурсов, незаконная эмиграция, торговля оружием, когда появились банды с артиллерией и бронетехникой,- выяснилось, что эти проблемы в одиночку решить невозможно ни одной стране на планете. Мы предложили то, что сейчас набирает обороты во всем мире: границы являются не разделяющими, а объединяющими два государства. То, к чему Европа шла 50 лет, создавая общие границы, мы сделали за 3 года. Посмотрите на границу России с Финляндией. Это можно назвать забором, а можно и контактной линией. Мы начали охранять границу вместе, мы делимся информацией о возможных нарушениях ее, вместе проводим операции против преступных групп. 15-20 лет назад представить такое было невозможно.
Сегодня российские пограничники на границе с Китаем могут позвонить на тот берег и сказать: у вас там происходят нарушения, наведите порядок. И за один год нарушения на китайской границе снижаются в 3-4 раза. Россия за эти 3 года подписала соглашения со всеми государствами, с кем она и наши партнеры по СНГ граничат. У нас не было границы с Прибалтикой, а соглашение о сотрудничестве по охране границы давно действовало, причем подписанное на уровне президента. На одном участке Южных Курил на границе с Японией до 1993 года приходилось до 9 тысяч нарушений в год, когда впервые в истории пограничники стали проводить операции "Путина", возглавили борьбу с рыбной мафией, объединили усилия МВД, ФСБ, таможни. И теперь мы добились, что на Курилах нарушения стали единичными.
Наконец, мы - единственная государственная служба России, в которой задействовано 25 тысяч граждан стран СНГ. Скажем, среди наших пограничников в Таджикистане нет ни одного русского солдата срочной службы.
Мы создали то, что в принципе должны были создать все: такими же должны были стать Вооруженные Силы, железные дороги, экономика.
А.П. Как чувствовали Вы драматичность новых границ, когда были директором ФПС?
А.Н. Я Вам приведу пример драматичности границ, но не из опыта кавказской или таджикской границ, о которых достаточно написано. Вы знаете, где драматизм? На российско-украинской границе. Представьте деревню, которая разделена границей пополам. Представьте людей: русских, украинцев и белорусов, которые живут в приграничных селах и ничего не понимают, что происходит, что им теперь делать? Человек, который поставил границу между Россией и Украиной, предал саму идею существования нашего общего народа, включающего и русских, и украинцев, и белорусов.
Я служил на Украине командующим армии и оказался единственным командующим, который не принял украинской присяги. И я вспоминаю наш разговор с Кравчуком, когда он сказал: “Вы хотите, чтобы все шло из Москвы”. Я ему ответил: “Мне, как и подавляющему большинству нашего народа, все равно, откуда что идет: из Москвы или Киева. Ведь мы жили вместе и не забыли, что мы дети одного народа. И когда между Россией и Украиной появляется граница… еще придет время, когда за все это спросят”.
Для меня за последнее время не было более счастливого дня, чем день создания Союза между Россией и Белоруссией. Если бы к этому Союзу присоединилась Украина, все проблемы интеграции бывшего советского пространства шли бы совершенно другим путем.
А.П. Вы подали рапорт об отставке Ельцину, Вы чувствовали всю психологическую подоплеку той ситуации, видели лицо Ельцина, понимали, что произошла некая психологическая буря после Вашей отставки. Объясните глубинные мотивации Вашего поступка - выхода в публичную политику кадрового военного, сменившего сверхудачную службу на пустое место.
А. Н. Я представлю Вам два момента, связанных с рапортом об отставке.
С одной стороны, по природе я, безусловно, человек военный. Когда Вы упоминали об авторитарном мышлении, системе руководства, Вы говорили и обо мне. Я очень жесткий человек на работе, может быть, в некоторых ситуациях беспощадный. Но, поверьте мне, моя жесткость всегда строго сочеталась с исключительным вниманием к тем людям, с кем я работаю. Иначе нельзя, ведь особенность нашей службы заключается в самостоятельных решениях: я не могу принимать решения за начальника заставы, которая находится за тысячи километров от Москвы. ФПС имеет 200 тысяч совершенно самостоятельных людей. В чем ошибка наших политиков? Они считают, что в стране 150 миллионов ельциных: все должны думать одинаково. Неправда. У нас 150 миллионов личностей. Наша служба - это олицетворение всего государства. Это я проповедовал, будучи директором военной структуры. Мы должны сделать так, чтобы этот начальник заставы чувствовал себя и президентом, и председателем правительства, и руководителем ФПС, и министром иностранных дел. Я его заменить не могу, какой бы я талантливый и важный ни был; он делает ту работу, которую не сделает больше никто.
Так вот, я как человек военный предназначен для защиты российского государства, а не для сдачи его рубежей. Пограничники - особая порода людей, потому что они никогда ни отступают: у них в принципе не существует приказа отходить. Пограничники сильны тем, что они живут среди людей. Пограничник стоит на конкретной земле. Он не только служит на заставе, он и семья его живут на этой земле, он соки ее впитывает, он в землю эту вцепляется, и от этого у него гораздо больше сил, чем у временщика. Я проникся этим чувством. И когда мне сказали, что надо оставить границу… Кавказ, всего 1300 метров, 40 квадратных километров территории. Я, военный человек, приказ выполнил, но в дальнейшем…
Но это - повод, причина была другая: я, будучи на самых высоких должностях в исполнительной власти, видел все те проблемы, с которыми сталкивается наше государство. И понимал, что изменить их, оставаясь на службе, невозможно: надо менять всю систему. Поэтому я и оставил дееспособную службу для того, чтобы заниматься публичной деятельностью. Это второй, главный момент.
А.П. Но что в исполнительной сфере травмировало Вас: тип людей, тип отношений, метода выработки решений?..
А.Н. Отсутствие какой-либо методы вообще. С 1991 года и по настоящее время не было сделано ничего, чтобы Россия стала государством. Никто за это время так и не определил, что же такое Россия как страна. Есть народ, есть территория. После распада Советского Союза нам досталась самая большая часть организма, но отнюдь не сам организм. Кто-нибудь хоть раз сказал о том, что мы должны из себя теперь представлять, какая это будет страна, какое это будет общество?
На становление государственности нам нужно 15-20 лет. Два срока Ельцина - это лишь два шага на огромном пути. Ничего еще не сделано, каждый год следуют кидания в разные стороны. Возьмите послания президента с 1995 года. Это четыре совершенно различных шага: то мы занимаемся ваучерной приватизацией, то распродажей предприятий, то монетаризмом,- мы всем занимались, кроме одного: создания государства. Мы не переформировали общество. Мы не подготовили наших граждан к смене формаций. Я ощутил все это своей кожей.
А.П. А Ваш сосед по кабинетам? А вице-премьеры? Это драма Ваша личная или это драма государственников, которые сложили какой-то хаотический клубок и не дают ему возможности реализоваться?
А.Н. В нашей стране никогда не было недостатка в государственниках. Таких людей у нас большинство. Но, к сожалению, система у нас построена так, что важнейшие государственные решения реализовать нельзя. Вот тогда я пришел к одному: нужно изменить систему.
Как я предлагаю это сделать? Единственный легитимный путь - в 1999 году получить в Госдуме две трети или хотя бы половину депутатов-левоцентристов, представляющих 80% населения страны. Сейчас бесполезно говорить о персоналиях-кандидатурах на пост президента, сейчас нужно думать о политической силе, которая может объединить общество. Эта сила, которой будет доверять общество, и предложит кандидата в президенты, и сформирует правительство. Не может быть правительство в оппозиции к Думе и наоборот, ведь они должны представлять интересы одного народа. Иначе зачем они нужны, если они оппозиционны друг к другу?
У нас сегодня системный кризис, в основе которого - кризис власти. Нам не хватает нормального управления государством. А в чем кризис власти? Власть не опирается на доверие народа. Доверие Госдуме - ну максимум 20%. Доверие президенту - 5%. Доверие правительству - 0%. С таким доверием в обществе можно что-нибудь сделать? Поэтому первое, что надо предпринять - создать такую ситуацию, когда власть вернет доверие - через выборы в Федеральное Собрание, через формирование переходного правительства.
