Павел Осипов - В НЕБЕ КАСПИЯ записки летчика
– Что!? Это же бред! – вскипел Ковылин. – Надрывать мотор! Да и мыслимо ли это?! Зачем такой риск?!
– Кстати, Миша, – продолжал свою мысль Орлов, – тебе рисковать не придётся. Назначаю тебя комендантом пловучего аэродрома. Надеюсь, порядок будет полный. А ты, Коленька, – обратился он к Рожкову, – забирай для начала двух и механика. Оставим Глебова в форте, он там будет принимать и обслуживать нас.
– Пётр, это уж слишком, – невозмутимо возразил Рожков. – Многовато, – разведя руками, закончил он.
– Да вы только подумайте. Безумие! – не унимался Ковылин. – Наставление забыл!
– Ну, если уж так, – раздражённо выпалил Орлов, – то в наставлении не сказано, что можно бросать гибнущих людей на произвол судьбы. Нужно принять такие меры, чтоб и людей спасти и себя не подвергать опасности. Вот мы их и предпримем. Так облегчим самолёты, чтоб смело брать больше рыбаков.
– Товарищи! – убедительно продолжал он. – Другие самолёты сегодня нам не помогут. Ледоколу также не дойти. Вот они! – указал он на рыбаков, достававших продукты из мешочков. – Разве можно их бросать сегодня. У них вся надежда – это мы. Завтра… – он задумался и тихо произнёс: – завтра, может, и помошь будет не нужна. – И, вновь повысив голос, продолжал: – Надо не рисковать, а знать возможности машины. Уметь использовать их полностью в нужный момент. А вспомните спасение челюскинцев! Какую находчивость проявляли пилоты, стараясь быстрей увезти со льдины людей. Вспомните! Как возил Молоков, Водопьянов?! – он торжествующе обвёл приятелей быстрым взглядом.
– Да что митинговать! Видим положение людей. Возить надо скорей, время-то не ждёт, – вставил Рожков.
– Вот это дело говоришь, Коленька! – обрадовался Орлов. – Ну, приступим!
– Вот вы, вы садитесь, – и, внимательно взвешивая на глаз рыбаков, Орлов отобрал ещё двоих.
– Э-э-э! – обидчиво протянул старший. – Так, товарищ лётчик, несподручно. Сами говорили, чтоб я порядок соблюдал. Мы жребий тянули. Список вот составлен, кому первым лететь. Со дня на день вас ждали, не теряли надежды и на вот тебе… Нет уж давайте по списку, – протестовал он.
– По списку. Конечно, по списку, чего ещё там… – шумели ловцы.
– Федот… – и Орлов от неожиданного протеста задумался, подыскивая понятные для рыбаков слова.– Понимаешь, Федот, обстановка изменилась. Видишь, по скольку сажаю. Вот наперво и беру, кто поменьше и полегче.
Старший нахмурил брови, и они сошлись у переносицы, повиснув над глазами сплошной красноватой бахромой. Молча повернулся он к толпе, и по его взгляду поняли рыбаки, что спорить напрасно.
– Ну, как вам лучше, так и делайте, – сказал он Орлову и попрощался с отлетающими ловцами.
Резкий, звенящий гул мотора оглушил провожающих. Самолёт вздрогнул и понёсся, скрываясь за снежным вихрем, подымаемым со льда.
Ковылин сначала заслонил лицо ладонями: снежная пыль летела в глаза; потом нетерпеливо отбежал в сторону и, припав на одно колено, не спускал глаз с самолёта. Он особенно переживал необычный взлёт. Вот самолёт пробежал половину ледяного поля, а колёса не оставляли его, упорно продолжали катиться. Механик, расширив глаза, с затаённым дыханием измерял быстро сокращающееся расстояние между самолётом и обрывом льдины. Со стороны можно было заметить, как Ковылин медленно и тяжело выпрямлялся, будто этим он отрывал самолёт, а он всё бежал и бежал… Вот белёсая полоса, всё уменьшаясь, стала похожей на шоссе, на тропинку, на пояс и… Ковылин на мгновенье закрывает глаза и, открыв, видит свою краснокрылую машину. Она медленно, но уверенно уходит всё выше и выше от тяжёлых зелёных волн.
– Уххх! – вздох облегчения вырвался из его груди. Ковылин ощутил на себе всю невидимую тяжесть работы командира, инженера, диспетчера и других наземных работников, выпускающих экипаж в полёт, и так же вот переживающих за благополучие его.
– Да, не легка наземная работа. – Ковылин взглядом искал сочувствия у Рожкова, возбуждённо продолжал: – Это же стальные нервы нужно иметь, чтоб вот так наблюдать за каждым из нас.
– Эх ты, голова, – усаживая рыбаков, спокойно заговорил тот. – С чего разошёлся? Верь, лётчик чувствует машину, как себя.
– Сам-то, Коленька, ты голова! – обидчиво выпалил Ковылин. – На чувствах не вытянешь. Соображать надо!
– Ну, вот и договорились, – примирительно подхватил пилот и приказал запустить мотор.
Вскоре покинул льдину и Рожков.
Ковылин, оставшись на льдине, чувствовал себя, как и подобает коменданту, по-хозяйски. Он осмотрел её и негромко заключил:
– Да, при нужде и это аэродром, а лучше бы по возможности избегать таковые.
Затем прошёлся по следу, начерченному колёсами, и когда увидел, что две параллельные линии внезапно исчезли на приличном расстоянии до края, льдины, успокоился. Возвращаясь, Ковылин загибал пальцы, спрятанные в карманы куртки. Он считал рыбаков.
«Со мной двадцать восемь, – размышлял он, – так, ещё четыре рейса, и все на берегу будут».
Вдруг раздался сухой раскатистый треск.
– Что это?! – удивлённо спросил он .старшего.
– Вон видишь, – и Федот повёл рукой вдоль образовавшейся трещины, – зыбь ломает лёд, глубина большая. – пояснил он.
Ковылин задумался, наблюдая за медленно уплывающей, как паром, льдиной, и решил помочь пилотам.
– Костёр! Костёр надо! – повелительно сказал он ловцам.
Рыбаки быстро принялись рубить вмёрзшую лодку и конвейером подносить щепы.
– Кладите здесь! – механик облил их бензином из снятых баков, чиркнул спичку и пламя, гулко зашумев, вскинулось, играя огненными змейками. – Ну вот и приводной маяк для самолётов, – успокоенно сказал механик.
Через час с. небольшим вернулся Орлов. Механик приготовил четверых ловцов и бегло осмотрел самолёт.
– Куда четверых! Мотор надрывать! – в шутку запротестовал Орлов.
– Да что ты, командир, право! – обижаясь, начал Ковылин. – Кто старое помянет, тому глаз вон – до мотора ли сейчас. Торопись, время в обрез, видишь полаэродрома у меня оттяпало.
– Ну, то-то, – улыбнулся Орлов, – а за костёр спасибо, – и дал мотору полный газ.
Ковылин также быстро отправил во второй рейс и Рожкова. С каждым отлётом заметно меньше оставалось на льдине людей. И вот, наконец, он оказался сам четвёртым.
Ковылин как-то вдруг почувствовал себя беспомощным. «А вдруг не вернутся», – пронеслось у него в голове, и он беспокойно оглядел пустой, подёрнутый дымкой горизонт, откуда должны появиться самолёты. Повернулся на горевший в бордово-оранжевых красках запад, где большое, уставшее красное солнце, казалось, вот-вот нырнёт в море. Ослеплённый, он потёр глаза и увидел старшего с двумя рыбаками, спокойно разбиравших своё добро. «Как же они почти две недели на этой льдине, которая беспрерывно всё раскалывалась на части, блуждали в море», – пытался он представить всё это себе.
– Летят! Слышите? – и Ковылин, прислушиваясь к нарастающему гулу, смотрел в довольные, как и у него, радостные лица рыбаков.
– Поддать огоньку!
Рыбаки подбросили остатки дров, а механик плеснул бензин. Мгновенно, как из вулкана, с шумом взвился огненный столб. Ветер колыхнул его, вытягивая светло-жёлтые языки.
Один за другим на льдину сели самолёты.
Ковылин на радостях ещё плеснул. Костёр яро забушевал и, казалось, слился с огнями заката.
– Ну, Коленька, последних берём! – Орлов, глазами, полными восторга, смотрел, на размещавшихся в кабины рыбаков.
– Да, последние, – сдержанно ответил тот, – жаль вот до острова далеко.
– Поди, и там уж знают! – с таким же жаром продолжал Орлов. – Такую радиограмму не задержат.
Рожкова, как и Орлова, взволновали последние минуты на покидаемой льдине. У него было тепло и светло на душе так же, как от этого бушующего костра. И вдруг лопнуло его сдержанное спокойствие, и продолговатое лицо озарилось улыбкой. Он бегло глянул другу в глаза и смутился, махнул рукой и направился к самолёту.
Солнце огромным, раскалённым шаром легло на горизонт. Медленно утопая в море, оно сверкнуло последним лучом по крыльям, распластанным в воздухе. Казалось, что волна захлестнула светило. А самолёты, преодолевая упругие рывки разгулявшейся моряны, уверенно приближались к возвышенному берегу Мангишлака.
ПО ТОНКОМУ ЛЬДУ
Колонна санных подвод, огибая зубчатые торосы, вырастающие на пути, катила по заснеженному льду, к большому рыбацкому стану, за которым тёмным провалом виднелась широкая разводина. Подъехав к кошам, сани круто разворачивались, и с них проворно соскакивали рыбаки. Одни сразу же стали распрягать лошадей, окутанных испариной после тяжёлого пути, другие, не спеша, выкладывали на лёд белорыбицу.
– Нынче хорошо погреемся, – сказал кто-то из рыбаков.
– Как не погреться, первый раз за столько дней оно горячее такое, – щурясь на солнце, проговорил вслед ему парень с веснущатым лицом. – Весна уже не за горами, морозы сшибает…
