Андрей Паршев - «Холодная война» — наш образ жизни во взаимоотношениях с Западом
В результате и опасная убежденность в том, что Москва теперь может поступать, как ей заблагорассудится. Чувство злорадства побуждает Москву к хлестким выпадам относительно поколебавшегося сверхдержавного статуса Америки, подпитываемым радостным предвкушением ее дальнейшего упадка. Не стоит недооценивать недовольства Кремля распадом СССР {Путин назвал его величайшей катастрофой XX столетия) и его надежд на то, что Соединенные Штаты постигнет та же судьба. Более того, у кремлевских стратегов вызывает восторг одна мысль о том, что, помимо Ирака, США могут глубоко увязнуть еще и в войне с Ираном, что приведет к резкому скачку цен на нефть — сырья, которое российские недра содержат в изобилии...
Второй фактор — идея о том, что Россия получила свободу рук и может делать на мировой арене все. что захочет, — также чреват самыми зловещими последствиями... У Америки нет реальной стратегии в отношении России; ее политика на этом направлении сводится в основном к высокопарной риторике...
Нужно закончить войну в Ираке, столь негативно влияющую на способность Америки проводить разумную и последовательную внешнюю политику».
Конечно, вряд ли США уйдут из Ирака, поскольку эта страна очень важна в условиях надвигающегося сырьевого кризиса — нефти там едва ли не вдвое больше, чем в России. Но в остальном предлагаемые Бжезин-ским шаги скорее всего будут реализовываться.
Что мы можем противопоставить? Ответ есть в этой же статье, надо только правильно ее прочитать.
«Несмотря на возникшую напряженность, тревожная ситуация в отношениях между двумя странами вовсе не обязательно должна обернуться возобновлением «холодной войны»«. Но почему? По одной-единственной, но существенной причине. Да, экономика России растет благодаря гигантским прибылям от торговли нефтью и газом. Но «население страны резко сокращается, а ее соседи в Азии переживают «взлет», наращивают военную и экономическую мощь. Глянец Москвы и блеск Петербурга не могут скрыть того факта, что во многих регионах до сих пор отсутствует элементарная современная инфраструктура».
Говоря коротко. Бжезинский считает, что Россия «не потянет» ремейка «холодной войны» просто по экономико-политическим причинам: промышленность в руинах, ближние соседи усиливаются, — тут не до противодействия политике США. То есть не рассматриваются даже сами намерения российского руководства — априорно считается, что если есть возможности, то намерения обязательно будут.
Забавно, но 3. Бжезинский сравнил Россию уже не с Верхней Вольтой (напомню, нынешнее название этой маленькой африканской страны Буркина-Фасо, то есть Родина Честных Людей), а с Нигерией, поставив их на одну доску по масштабам коррупции и отмывания денег. Нелестное сравнение.
И можно сделать простой вывод: «холодная война» для нас — образ жизни, это наш «модус вивенди» в отношениях с нашими друзьями с Запада, в первую очередь англосаксами. Но чтобы нас считали достойным партнером — надо быть сильным, сильным экономически.
Вообще, как и другие творения Бжезинского, статья содержит массу передержек и фактической лжи, но стоит вытерпеть чтение из-за того, что там есть признание, которое дорогого стоит: «Купленное» влияние — даже в Вашингтоне, где деньги играют большую роль, — не сможет сравниться с могуществом бывшего СССР, воспринимавшегося как «первопроходец» идеологии, пользовавшейся широкой поддержкой во всем мире». Имеющий уши, да услышит. Мы совершили большую глупость (это мнение Бжезинского), отказавшись от роли идеологического локомотива: без морального авторитета нечего делать в глобальной политике. Так как же быть дальше?
Выход у нас один: прислушаться к миру, догадаться, что именно будет популярным в мире XXI века — века сокращающихся ресурсов. — и сделать правильный выбор.
