Журнал Русская жизнь - Октябрь семнадцатого (ноябрь 2007)
Какой, можно сказать, срез эпох. Страшные 90-е, страшный маленький амурский поселок Сиваки, страшные изуверские преступления. Преступник - судя по всему, уверенное в своей силе безнаказанное чудовище (в одиночку подвесить взрослого человека на березе - для этого надо обладать соответствующими физическими и психологическими качествами). Убил одного, покалечил другого, скрылся. Поселок медленно, а может быть быстро, вымирает. Страшно и невыносимо жить в маленьком амурском поселке в страшные 90-е годы. Люди бегут, уезжают из этих мест при первой возможности. Те, кто убежать не может, - просто тихо умирают. Кто-то от старости, счастливчики. Большинство умирает неестественными смертями. Паленый и непаленый алкоголь, наркотики, криминал, а главное - общее чувство безысходности. Преступника задержали через тринадцать лет. Мог ли кто-нибудь тогда, 13 лет назад, предположить, что этого человека поймают и накажут? Вряд ли. Тогда казалось, что все, что связано с властью и ее атрибутами (силовыми ведомствами, судом и так далее) окончательно полетело в тартарары. Оказалось, что нет. Справедливость, пусть и через долгие тринадцать лет, восторжествовала. Правда, порадоваться этому уже некому - все либо уехали, либо умерли. Наверное, из свидетелей осталась только береза, к которой негодяй Верхотуров подвесил свою жертву.
Почувствовал значимость
В городе Березовском Кемеровской области в милицию обратился водитель местного такси, который рассказал, что накануне подвозил клиентов, один из которых поинтересовался, есть ли у водителя знакомые в милиции. После того, как таксист признался, что сам в прошлом сотрудник вневедомственной охраны, пассажир рассказал, что на территории города готовится серия терактов. Ему якобы стало известно о том, что в ближайшее время в Березовский приедут двое мужчин, которые собираются динамитом взорвать несколько учреждений в центре города. После получения такой информации по тревоге был поднят весь личный состав березовской милиции. Милиционеры разбились на несколько групп и занялись проверкой школ, дошкольных учреждений на предмет их защищенности от террористической угрозы. Одновременно с этим сотрудники криминальной милиции занимались поиском автора тревожного сообщения. Спустя шесть часов пассажир такси был найден, задержан и доставлен в милицию. Им оказался 34-летний березовский слесарь, который в отделе внутренних дел признался оперативникам, что накануне был сильно пьян и известие о терактах рассказал, чтобы «развлечь скучающего водителя такси и почувствовать свою значимость». Сейчас в милиции проводится разбирательство, решается вопрос о возбуждении в отношении березовчанина уголовного дела по статье 207 УК (заведомо ложное сообщение об акте терроризма).
Удивительно, как люди в массовом порядке не понимают вполне очевидных вещей. Вот, например, печально знаменитые «наперсточники» 90-х годов. В прессе и по телевизору чуть ли не каждый день на все лады предупреждали: нельзя играть с лохотронщиками, нельзя у них выиграть в принципе, так игра построена. Нет - хоть кол на голове теши. Люди подходили, играли, проигрывали большие суммы, без денег оставались. Понадобились долгие годы, чтобы эти игрища сошли на нет. Примерно то же самое с «телефонными террористами», любителями сообщать о несуществующих терактах. В каждой криминальной хронике об этом талдычат: «информация не подтвердилась, звонивший задержан, возбуждено уголовное дело». Понятно, что за такие шалости, скорее всего, не посадят, но будет штраф, условный срок или исправработы, судимость - и все это из-за глупых шуток. Так и тут. Езда с ветерком, веселая пьяная болтовня, то-се, чем занимался, где работал, вневедомственная, о, в ментуре, значит, служил, остались, небось, знакомые, ну и как, что интересного говорят, про теракт слышали, какой теракт, какой-какой, вот она, милиция наша, тут теракт готовится, а они ни ухом, ни рылом, серия взрывов будет, да, а ты думал, у меня свои источники есть, ты не смотри, что я с виду такой типа работяга, я тоже служил, да не в вохре, а я даже не имею права сказать, где, такие у меня контакты остались, ты себе не представляешь, в общем, приедут в город два террориста, супер-профи, Чечню прошли, Афган, на специальных базах в Пакистане готовились, все дела, косить будут под простых азеров, типа, на рынке торговать, планируются взрывы, администрацию районную, РОВД будут взрывать, больницу, да, все серьезно, а менты, как всегда, не знают ни хрена, опять все прошляпят, как тогда, в 99-м. Все, приехали, вот тут тормозни, командир, спасибо, сколько там с меня, давай, удачи, ты там, это, дружкам своим по вохре сообщи, дело-то серьезное, ну давай, пока. Мужики, да вы что, да я пошутил, ну, пьяный был, настроение, знаете, такое, водила, смотрю, такой смурной, скучный какой-то, да и вообще скучно как-то, ну, я его развлек маленько, ну и самому прикольно, типа я из спецслужб, круто, да какое уголовное дело, мужики, я ведь простой работяга, слесарь, я ведь так просто, прикольнуться, просто скучно как-то, скучно что-то стало, очень, ребята, скучно.
Дмитрий Данилов
* БЫЛОЕ *
Владимир Бонч-Бруевич
Страшное в революции
Матросы и правосознание
Решающую поддержку большевикам обеспечили не рабочие и крестьяне, как это следует из советского герба, а именно солдаты и матросы - деклассированная масса, благодарная большевистскому руководству за то, что ей разрешили не гнить в окопах Первой Мировой, и хлынувшая в города с оружием в руках. В публикуемом тексте описана ситуация, когда Голем отбился от рук своего создателя и принялся устраивать жизнь на свой лад - в соответствии с заповедями анархизма, понятыми матросской массой на свой лад и уверенно поднятыми на щит. Даже у испытанных рыцарей социализма кровь стыла в жилах при виде картин подлинно революционного самовластья. Автор этого физиологического очерка Владимир Дмитриевич Бонч-Бруевич в советские годы был каноническим биографом Ленина. Книга с данным его сочинением вышла в 1930-м и больше не переиздавалась. Прочитав предлагаемый отрывок, вдумчивый читатель сам поймет, почему.
Публикуется по изданию: Владимир Бонч-Бруевич. На боевых постах Февральской и Октябрьской революций. - Москва: Издательство «Федерация», 1930.
I.
Когда прошли первые дни Октябрьской революции, принесшие с собой удивительный революционный порядок и бодрое спокойствие во взволнованную красную столицу новой России, наступили дни понижения настроения и прямого упадка революционного творчества в некоторых наших рядах. Стала выявляться прослойка такой накипи в рядах восставшего пролетариата, солдат и матросов, которая по своим стремлениям объективно была антиреволюционна; деятельность этих элементов была антиобщественна, опасна сама по себе и могла повлечь дурные последствия и осложнения в напряженном строительстве нового государства. Одним из ярких проявлений этой стороны жизни того времени были так называемые «пьяные погромы», с которыми так ревностно боролся петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и о которых надо будет писать особое исследование. В этой полосе петроградских событий того времени ярко выделяется один эпизод, где проявилась стальная воля Владимира Ильича. К дням печальной годовщины я постараюсь вспомнить об этой красочной, но трагической картине того времени, тем более что полем действия было здание знаменитого тогда гвардейского флотского экипажа, а среда, в которой пришлось действовать, - были матросы.
II.
В 75-ю комнату Смольного, в эту штаб-квартиру и главный центр деятельности рабочих комиссаров, боровшихся с пьяными погромами в Петрограде и имевших главные нити охраны порядка красной столицы, поздно вечером вошел взволнованный белокурый матрос гвардейского экипажа. Он направился прямо ко мне. Я сидел за большим столом и вел вместе с четырьмя рабочими комиссарами тщательное дознание по делу только что обнаруженной огромной организации, занимавшейся подделкой всевозможных печатей советских учреждений и подписей самых ответственных работников, до подписей всех народных комиссаров и подписи председателя Совнаркома «Влад. Ульянова (Ленина)», как подписывался тогда Владимир Ильич, -включительно.
Матрос подошел прямо к столу, сел на стул, оглянулся туда-сюда, немного смутился и взволнованно сказал, тихо обращаясь ко мне: - Мне необходимо сейчас же переговорить с вами по крайне важному делу, - и он напряженно смотрел мне в глаза. - В чем дело, товарищ? - Нет, так не могу, одному вам скажу.
Я тотчас же прервал допрос и посмотрел на своих товарищей-комиссаров. К нам часто приходили со всевозможными историями, и мы привыкли к различным неожиданностям, разоблачениям, заявлениям, истерикам, нервности, и это нас не смущало. Мы твердо усвоили правило спокойно относиться ко всему, все принимать к сведению, выслушивая всех. Мы знали наперед, что сообщают много нелепостей, но именно таким методом действия мы получали огромнейший материал, и это являлось одной из причин успешной следовательской деятельности 75-й комнаты Смольного, где было открыто множество политических и уголовных преступлений, среди которых были очень крупные и важные дела.
