Эрнест Хемингуэй - Старый газетчик пишет...
В завершение хочется еще раз подчеркнуть, что публицистика Хемингуэя, как и все его творчество, остается неотъемлемой частью истории нашего века. Она актуальна и сегодня, ибо все, что написал за свою жизнь Хемингуэй, живет и поныне, волнуя сердца и умы читателей во всем мире.
Б. Грибанов
Молодые годы (1920–1921)
Как прослыть ветераном войны, не понюхав пороха
Во время последней заварушки с Германией[1] некоторые торонтцы призывного возраста, желая принять участие в войне, в порыве патриотизма эмигрировали в Штаты, где трудились, не жалея сил своих, на военных заводах. Сколотив приличный капиталец, они мечтают теперь вернуться в Канаду, чтобы получать пятнадцать процентов с денег, заработанных в Штатах.
Горя желанием помочь этим нравственно мужественным душам, поддерживавшим материальную мощь войны, мы приготовили для них несколько советов о том, как прослыть ветераном войны, не нюхав пороха.
Разумнее было бы для возвращающегося патриота селиться на новом месте, а не там, где он жил прежде. Граждане его родного города могут неправильно истолковать мотивы, побудившие его подвергать себя такой опасности, как работа на военном заводе.
Первая трудность, с которой придется встретиться, — отсутствие заграничного значка Канадского экспедиционного корпуса. Это, правда, легко уладить. Если кто-нибудь спросит тебя, почему ты не носишь медяшку, ответь высокомерно: «Не нуждаюсь в рекламе».
Такой ответ заставит человека, вышедшего из строя после Монса[2] и щеголяющего дешевой медяшкой, почувствовать себя неловко.
Если на танцах миловидная особа спросит тебя, случалось ли тебе во Франции встречаться с мистером Смитом, лейтенантом ВВС, или же столкнуться где-нибудь с майором Максуером, скажи холодным тоном «нет» — и ты сразу же поставишь ее на место, а кроме того, это единственно возможный ответ в подобной ситуации.
Неплохо было бы заглянуть в один из магазинчиков, торгующих подержанными армейскими товарами, и купить себе куртку. Куртка, хорошо потрепанная зимой в окопах, выглядит куда более убедительно, чем Военный крест. Если не удастся приобрести куртку, купи пару армейских ботинок. Ими ты сможешь доказать любому, что ты служил.
Куртка и армейские ботинки позволят тебе сразу же войти в братство фронтовиков. А братство фронтовиков — это единственное, что приобрели те, кто воевал.
Твое дальновидное решение отправиться в Штаты теперь уже можно считать оправданным. У тебя есть все преимущества побывавшего на войне и никаких ее мрачных последствий.
Очень неплохо было бы выучить мотивчики «Мадемуазель из Армантьера» и «Маделон». Насвистывай эти священные баллады на задней площадке трамвая, и в тебе каждый признает бывшего фронтовика. Но если не обладаешь крепкими нервами, то не пытайся выучить слова этих героических гимнов.
Купи или возьми почитать хорошую историю войны. Изучи ее тщательно, и тогда ты сможешь вести вразумительную беседу о событиях на любой части фронта. Более того, тебе придется не раз доказывать ветерану его ошибки, если даже не полное невежество. Солдат, как правило, обладает никудышной памятью на даты и названия. Воспользуйся этим. Некоторое время добросовестного изучения — и ты сможешь доказать участнику первого и второго Ипра[3], что он там вовсе не был. Здесь тебе, конечно, поможет и то, что все дни в армии похожи один на другой. Как метко сказал сержант действительной службы: «Каждый день в армии точно воскресенье на ферме».
Теперь, когда ты прочно утвердил свое общественное положение бывалого солдата, а возможно, даже и героя, все остальное легко. Будь скромен и непритязателен, и у тебя не будет никаких недоразумений. Если кто-нибудь в конторе обратится к тебе «майор», отмахнись рукой, улыбнись протестующе и скажи: «Нет, не совсем майор».
После этого все в конторе будут называть тебя капитаном.
Теперь у тебя за плечами служба в действующей армии, доказанный патриотизм и прочный патент на офицерский чин. Остается совсем немного. Войди один как-нибудь ночью в свою комнату. Вынь сберкнижку из ящика стола и просмотри ее. Положи ее обратно в ящик.
Встань перед зеркалом, посмотри себе в глаза и запомни, что пятьдесят шесть тысяч канадцев погибло во Франции и Фландрии. Потом выключи свет и ложись спать.
Мэр-болельщик
Мэр — ревностный болельщик на всех спортивных соревнованиях. Особенно он увлекается боксом, хоккеем и другими мужскими видами спорта. Любое спортивное событие, собирающее зрителей-избирателей, автоматически пользуется покровительством его милости. Если бы совершеннолетние граждане играли в чехарду и шарики, не сомневаюсь, мэр не замедлил бы посетить их соревнования.
Прошлым вечером мэр и я были на встрече по боксу в Массей-холле (Торонто). Нет, мы отправились туда каждый по отдельности, но оказались в одном зале.
Появление мэра было очень эффектным. Он долго не садился и все раскланивался с многочисленными знакомыми.
— Кто это такой? — спросил мой сосед.
— Это же мэр, — ответил я.
— Эй, там, впереди, сядь! — гаркнул сосед.
Мэр был явно в восторге от матча. Он так оживленно пожимал руки всем, кто был рядом, что даже не заметил, когда прозвучал гонг и кончился первый раунд.
В перерыве мэр встал и стал внимательно разглядывать толпу.
— Что это он делает? — спросил сосед. — Подсчитывает, сколько вмещает зал?
— Что вы! Он просто дает возможность любителям спорта лицезреть своего мэра-болельщика, — ответил я.
— Эй там, впереди, сядь! — сердито крикнул сосед.
Во время следующих двух раундов мэр наконец признал нескольких своих приятелей и долго махал им рукой. Он также пожал руки всем солдатам, причем некоторым на всякий случай он тряс руку дважды.
Скотти Лиснеру приходилось туго на ринге. Мэр не имел возможности следить за боем, но громко аплодировал вместе с толпой.
Однажды он даже повернулся к своему соседу справа и сказал:
— Лиснер всыплет ему, не правда ли? Сосед с сожалением посмотрел на него.
— Я всегда знал, что Лиснер прекрасно дерется, — довольно сказал мэр и снова стал вертеться по сторонам, отыскивая, кому бы еще пожать руку.
Бой кончился. Рефери посовещался с судьями и поднял руку противника Лиснера. Мэр встал.
— Я рад, что Лиснер выиграл! — воскликнул он.
— Неужели это действительно мэр? — спросил мой сосед.
— Этот человек — его милость мэр-болельщик! — ответил я.
— Эй, впереди, да сядешь ты наконец! — завопил сосед хриплым голосом.
Последний бой произвел на мэра особенно сильное впечатление. Правда, он ничего не видел, зато отыскал еще несколько человек, которым не успел пожать руки. Зал неистово свистел и аплодировал. Время от времени и мэр свистел, когда все аплодировали, но сразу же исправлялся.
В конце матча мэр сбился с ритма и, произнеся: «Собрание закрыто», бросился к своей машине, очевидно полагая, что находится на заседании муниципального совета.
Хоккеем мэр интересуется ничуть не меньше, чем боксом. Случись избирателям увлечься блошиными боями, картами или австралийским бумерангом, и мэр тут же окажется в первых рядах. Потому что он любит все виды спорта.
Дикий Запад перебрался в Чикаго
В Канаде никогда не было своего Дикого Запада. В основном, возможно, потому, что стоило кому бы то ни было прибыть из-за границы и попробовать «дикозападничать», как канадская северо-западная конная полиция без лишнего шума отправляла его туда, где он никому не мог причинить никакого беспокойства.
Зато в Соединенных Штатах Дикий Запад процветал. Все было как мы привыкли видеть в кино. Были игорные притоны, города «открытого порока», самогон, профессиональные игроки в сюртуках, ковбои-бандиты, убийства с разбором и без разбора — в общем, жизнь била ключом.
Но все это в прошлом. Там, где когда-то ночной воздух сотрясали выстрелы, теперь тихой ночью вас не побеспокоит ничто, кроме телефонного звонка.
Где некогда бродили только сохатые, сегодня вместе с ними бродят масоны и прочие члены тайного братства. Иными словами, на смену старому порядку пришел новый.
Но Дикий Запад не исчез. Он только перебрался на новое место. В настоящее время он находится на юго-западной части побережья озера Мичиган, а его бандиты хозяйничают в районе огромных закопченных каменных джунглей, именуемых Чикаго.
Ежегодно кто-либо из конгрессменов или сенаторов докладывает конгрессу США о том, что за минувший год в Мексике было убито двадцать семь, а то и целых тридцать два американских гражданина. Все конгрессмены дружно вздрагивают. И то понятно: Мексика — скверное место. Нужно принимать меры.
