Михаил Веллер - Любовь зла (сборник)
Она, конечно, страдает тоже, но разве так сильно, как ее барыня?..
26. Так вот, на всю эту «культуру любви» можете наплевать с того этажа, на котором живете; можно с крыши. Ерунда это все, милые. Вы еще не забыли разбившегося лебедя и сдохшего попугая?
Во-первых, человеку естественно хочется ассоциировать любовь с праздником, показывать неординарность, показывать красоту этого чувства. И в культуре, в литературе красота чувства передается через красоту всего, чего касается любовь, чем она сопровождается: прекрасны влюбленные, их лица и одежды, их жилище и их вещи, их слова.
Второе: чем значительнее и заметнее человек, тем и все его чувства заметнее людям и интереснее им. Герой, рыцарь, правитель, как сейчас — политик или кинозвезда, оказываются в центре общественного внимания, его браки-разводы, его постели и страсти через газеты и телевидение входят в мозги масс, на его биографии наживаются издатели. Вот он застрадает, впадет в депрессуху — и рухнет его финансовая империя, завалится многомиллионный кинопроект, есть о чем поговорить.
Третье: в страданиях героев персонифицируются страдания всех. Перефразируя газетную шутку-истину: страдания одного — это человеческая трагедия, страдания миллионов — это статистика. Мы помним пятерых повешенных декабристов — где скорбь по сотням расстрелянных солдат, которых вывели под картечь эти горе-переворотчики? Где страдания и смерть десятков тысяч солдат, которых уложили в землю великие триумвиры Цезарь, Помпей и Красс? Солдаты Плутарху неинтересны… Плач по Ромео и Джульетте — это ведь плач по всем влюбленным мира.
Четвертое: вся мировая культура — это «барская» культура. Умные, образованные, высокодуховные люди почти всегда — почти всегда! — писали о себе подобных. Или о тех, кто выше, потому что любой человек стремится наверх, а не вниз, и ему интересна жизнь верхов, она влечет его к себе, а не жизнь низов. В конце концов, любой литературный герой — это одна из ипостасей самого автора, а автор — он человек, а человек — он ограничен. Косноязычные простяги книг не писали и легенд не слагали. Если они весьма обойдены вниманием мировой культуры, которая предпочитает людей чем-то примечательных и выделяющихся, из этого еще не следует, что они недочеловеки, верно?
И пятое, пятое, пятое! Самоубийства из-за несчастной любви у «простолюдинов» отнюдь не реже аналогичных суицидов у «культурных»! Трех слов увалень связать не может и норовит избранницу за задницу в сарай заволочь… хам. А выдадут ее за другого — он пойдет и повесится. Тупая у девки рожа, и руки мозолистые, и сохнет она по парню неинтересно и молча, без отрыва от производства. А потом наложит на себя руки, побежит и утопится в омуте. Неумение выразить свои чувства еще не означает их отсутствие, верно. Как ей их выразить? Вздыхает, да из рук все валится.
27. Мало кто из людей был занят больше, и работал более напряженно, чем Наполеон в Итальянскую кампанию. Он уже переворачивал мир, и все висело на нем, и все проверял лично, и речь шла о жизни и смерти. И каждый день он писал пылающие любовью письма к Жозефине, томясь разлукой и страдая от ревности! История знаменитая. А вы говорите — занятость… Аспирин, конечно, помогает при головной боли, но туберкулез холодной повязкой на лоб не вылечишь.
Уж пехотинец на передовой работает тяжелее любой скотины. Получает письмо об измене любимой — и начинает откровенно искать смерти в бою. Или вообще стреляется — это на фронте-то! Истории нередкие. Посоветуете ему дрова колоть, чтоб отвлечься?..
Никакие путешествия, приключения, опасности и труды не перешибали в человеке страдания любви. Отвлекали, ослабляли, помогали переносить — но в принципе ничего не меняли.
28. Короче, любовь — это страшная сила; и губительные последствия ее неисчислимы.
Теперь перечитайте пункт 14 и прибавьте к перечню в нем еще несколько положений:
Сила любви определяется через силу страдания.
Сила любви не зависит от степени «культурности» человека.
Страдания любви очень мало поддаются излечению.
Попытка избежать страданий волевым подавлением самой любви ведет к неврозам, т. е. расстройству центральной нервной системы.
Любовь есть гипертрофия полового избирательного чувства сверх разумной индивидуальной целесообразности.
29. Вот с этой целесообразностью у нас пока выходила незадача.
А вы слышали когда-нибудь: «Замуж хочу — дом сворочу»? А о том, что любовь горы переворачивает, тоже слышали?
На что готов влюбленный, чтоб счастливо соединиться с предметом своей любви? На все он готов.
А силы откуда? А найдутся. Все забросит, а соединением с любимым будет так заниматься, что без экскаватора пророет тоннель под Ла-Маншем. Да ему на месте не сидится, не спится, он расхаживает непрерывно, обмен веществ резко увеличивается и он быстро худеет, иммунитет резко подпрыгивает, никакая хворь его не берет, давно сказали: «Солдаты и влюбленные не болеют» (это если есть надежда, конечно, но в большинстве случаев она есть, смерть одного из двоих или гарантия пожизненной разлуки — это в меньшинстве случаев).
Ресурс энергии организма, как мы знаем, у человека изрядный. В любви мы имеем сильнейшее перевозбуждение центральной нервной системы. Протуберанец нервной энергии! А если получается направить его в мирное русло? На целенаправленное достижение цели?
О, каких только невероятных подвигов не совершали в истории влюбленные! Какие феноменальные возможности человеческого тела и духа демонстрировали!
Способность к страданию — это ресурс прочности брачного союза.
Способность к страданию — это ресурс дополнительной энергии человека, преобразующего окружающий мир «попутно» со стремлением к единению с партнером.
В обыденной жизни любящий подобен вооруженному воину в латах: меч на боку топорщится, копье занимает руку и задевает люстру, панцирь рвет обивку дивана, а шпоры царапают паркет. Вилку держать в железной рукавице неудобно. Шлем мешает слышать, забрало мешает видеть, чисто слон в посудной лавке, каждое неловкое движение чревато ущербом домашнему хозяйству: чуть что — звон и треск. Но если запахнет угрозой — он во всеоружии, хана врагам, семейный очаг надежно защищен.
На случай опасностей и трудностей — это отлично, а пока все в порядке — только мешает. А что делать?.. Жизнь всегда готова выдать неожиданные гадости, на тишь да гладь природа не рассчитывает.
На поединок? Выйдет против сильнейшего, без любимой все равно не жизнь, любые рассуждения тут побоку. Заслонить собой от опасности? Да за счастье почтет. Спасти из огня, из воды, из пропасти? О чем вы говорите, сам погибнет, но спасет. Да любовь удесятеряет силы, он берсеркер, он же одержимый! Деньги необходимы? Заработает, выиграет, найдет, украдет. Он ногтями выроет подкоп из темницы, руками медведя задушит, море переплывет.
Вспомните испытания женихам в мифах и сказках. Победитель делает то, что нормальному человеку просто не по силам. Он готов объявить войну соседнему государству, мечом добыть королевскую корону, стяжать славу и заработать миллион.
Да это тот же естественный отбор. Побеждает сильный. Тот, кто способен развить большую энергию. А энергии у влюбленного — хоть отбавляй.
Соперник сильнее тебя? Ее могущественные родители против? И вообще ты ей не нравишься? Двадцать четыре часа в сутки будет думать влюбленный, как исхитриться и обломать всем рога, как уничтожить соперника, вывести из игры, победить неожиданным приемом. Из кожи вон вылезет. Кроме любви для него ничего не существует.
Желающий лишь удовольствия с партнером — на рожон не попрет, жизнью не рискнет, все на свете не отдаст. На фиг надо, не свет клином сошелся. И проиграет вероятнее.
А в природных, первобытных условиях? В критических ситуациях? Не любящий предпочтет спасти себя. Любящий будет спасать любимого, покуда жив сам.
При любви — к инстинкту размножения подключается весь инстинкт жизни совокупно с инстинктом самосохранения. А без любимого все равно не жить. Хочешь жить сам — делай что угодно, но соединись с любимым.
«Нецелесообразная» смерть ради любимого — это лишь частный случай совершенно целесообразных усилий по соединению с любимым (вроде как состояние покоя — лишь частный случай равномерного прямолинейного движения).
Все мы — потомки тех, кто умел любить великой любовью. Потому и выжили. И способность к этому чувству сидит в наших генах.
Сражаться с врагами и хищниками, отбивать пещеру и отмахиваться дубиной от конкурентов, гоняться за опасной добычей и спасаться от стихий, выкручиваться из неожиданных напастей и невероятными порой усилиями обеспечивать выживание семьи — вот к чему должны были быть постоянно готовы наши предки, устроенные точно так же, как мы с вами.
