Звери. История группы - Зверь Рома
Мы записали «Районы-кварталы» на студии FM Division. Наш звукорежиссер Лёша Мартынов там работал еще до нас и предложил писаться там. Не сказать, что студия оказалась прямо супер как‐то оснащена – достаточно скромно, но там почасовая оплата и вообще гораздо дешевле, чем, например, на «Мосфильме». У нас денег особо не было. Каждый человек выбирает для себя что‐то более оптимальное, да? Чувствовать себя раскованно, валяться на диване, пребывать в атмосфере студийной на «Мосфильме» было невозможно – это же все‐таки государственное место, там все не по-домашнему, вечно надо какие‐то пропуска заказывать, много чего мы там не знали, что как коммутируется. А так как Лёша сам работал на этой FM Division, он все там прекрасно знал, у него все было под рукой. И там было комфортно. Был диванчик, на котором Кирилл все время спал. Мы работали достаточно плотно: записали альбом в течение полутора месяцев. Пока писались барабаны, клавиши могли вздремнуть. Все происходило очень быстро, времени до релиза оставалось мало, мы зачем‐то его так запланировали.
Иногда, садясь за запись песни, мы даже толком не знали, какая будет аранжировка. Делали черновики, и некоторые из них сразу же превращались в запись для альбома. Я приносил на запись песни, которые ребята вообще до того не слышали. Однажды я принес «Любу» на студию: «Лёш, давай я щас сяду, ты мне включишь микрофоны, гитарку, и я быстренько запишу, а потом с ребятами посмотрим». Я сел. А за стеклом Костян ходит, улыбается. Костя, не улыбайся! Я записал этот черновичок, показал ребятам – ладно, потом решим по аранжировке. Мы занялись другими песнями для альбома, а про эту подзабыли. И потом настал момент, Лёша говорит: «У нас же есть еще „Люба“, надо что‐то с ней придумать». Мы послушали мою запись. И я говорю: «Нечего с ней делать‐то. Клево звучит. Давай так оставим?»
Позднее мы, конечно, постебались. Критики же любят копаться в музыке – а какой у вас саунд? Просто тошнит от этого. Если человек сделал что‐то свободно, от души, чего копаться‐то? И мы им втирали: песня «Люба» записана при помощи новейших технологий, оптических волокон, проводов, которые лазерно что‐то там воспроизводят. И никто не среагировал на шутку – все подумали, что так оно и есть. Что это доказывает? Что всем все равно. Какая, нахрен, разница, что за инструменты и микрофоны использовались в записи? Зачем тогда ехать в Лондон? Все эти «мы сводим альбом в Австралии», «мы мастерим в Германии»? Если в песне нет жизни, ты хоть в Лондоне, хоть в Калуге своди, разницы не будет ни-ка-кой. Потому что в основе песни должна лежать идея, исполнение должно быть достаточно душевным.
Есть, конечно, некий предел уровня качества звучания. Но этого достаточно. Тем более что все сейчас слушают mp3. Я не против дорогой студии, просто многим кажется, что самое главное происходит в ней: копаются в мелочах, а слона не замечают, гавкают со своей Моськой на слона. Но я‐то знаю, кто слон. Я – слон! Поэтому идеи пригласить известного саундпродюсера у нас не возникало. Мы отдали трек «Районы-кварталы» одному человеку, в звукорежиссерских кругах в России он считается богом. Мы между собой зовем его Глыба. Потому что типа мастер. И когда он отдал нам сведенную песню, мы чуть не обоссались от смеха. Такого говна мы никогда не слышали! В итоге свел Мартынов, более-менее получилась. Нет профессионалов в этом деле. Есть узкоспециализированные в определенных стилях мастера.
«Голод» мы делали с Сашей вдвоем, а от записи «Районов-кварталов» он самоотстранился, потому что у нас была уже группа: началась работа с коллективом, с музыкантами. Он приезжал пару раз на нашу репбазу на Измайловском острове, а потом все доверил мне. Теперь это было моим делом. Но его вклад, конечно же, присутствует. В «Южной ночи» мы все подпевали и хлопали в припеве – «девочки-мальчики танцуем…» Веселые, трезвые. Почему‐то на полу указатель с названием улицы «Земляной Вал» валялся. А до этого мы девочек приглашали записывать бэки, они маленькие еще были, лет тринадцати. Саша через каких‐то знакомых нашел школьный хор, в песне звучат детские голоса.
Вообще, мы хотели назвать альбом «О любви». Потом подумали: а что, неясно, что ли, и так? Какое‐то масло масляное. Откуда эти песни? А они из районов и кварталов. Мы гастролируем по городам, видим эти самые районы, кварталы. Это песни из подъездов. Вино, расклады, бандиты, хулиганы, домашние ребята, девчонки из высоток… Вот оттуда эти песни родом. Туда они и ушли. Они на дискотеке, в плеере. Песня живет своей жизнью, тебе уже не принадлежит. И ты вдруг начинаешь видеть ее с другой стороны, уже с общественной. Сидишь в такси, в пробке, слышишь свою песню в соседней машине – вот она живет среди людей. И они ее по-своему понимают. В «Молниях», допустим, «доза фантик черный бантик», «приз под крышкой». Под какой крышкой? Тут вроде о смерти, может, крышка гроба? Тем более «лед в лодыжке». Ну что, умер человек, «закрывайте, не скучайте». А это приз под крышкой колы. И таких примеров море. «Молнии вверх» – олимпийку застегиваю, холодно, вечер.
Презентацию для прессы мы сделали в клубе «Ленинград». Мне она до этого приснилась. Как будто мы с ребятами поем песню «Игра в себя» на сцене без инструментов. Игра в себя – игра в нас, в музыкантов. Мы никогда не пьем перед выступлением. Но я это во сне увидел. Мы сначала решили порепетировать, но бросили – такое отрепетировать нельзя. В шоу-бизнесе ведь все что‐нибудь придумывают, эти фишки так называемые. А фишка «Зверей» в том, что мы ничего не придумываем. Любого человека взять: он по-своему говорит, улыбается, имеет свое мнение на некоторые вещи – это и есть фишка человека. Мы тут с ребятами обсуждали недавно. Вот как ты визуально себе представляешь неделю? Правильно, школьный дневник! Разворот, поделенный на шесть дней. А где воскресенье‐то у тебя? Оно всегда где‐то отдельно. Всегда! И я пою про такие же простые вещи. Я говорю, что у меня на съемках клипа член встал, а журналисты мне: «Вы это специально выдумали, чтобы имидж поддержать!» Нет, говорю, просто встал и все. «Ясно-ясно, это у вас фишка такая!..»
В общем, на презентации все случилось так, как я увидел в том сне: мы изображали, что поем и играем под фонограмму, набухались по-настоящему, я собирался дать пизды какому‐то журналисту… Для людей мы представили «Районы-кварталы» на «Горбушке», устроили автограф-сессию и сыграли несколько песен. Туда приехал Юра Цейтлин, президент CD Land. Мы играли, а он стоял внизу и пел вместе с нами «Дожди-пистолеты» очень громко. Он искренне и наивно, как ребенок, радовался. Когда все закончилось, Юра говорил: «Такой звук! Клево, мощно играли! Давайте купим этот аппарат?!» А наш звукорежиссер Лёша говорит, что звук был не очень, аппарат убитый по техническим параметрам. Но Юра был на таком эмоциональном подъеме, что захотел купить эти колонки, порталы и усилители, чтобы мы в дальнейшем этим пользовались. Видимо, Юра таким образом хотел сохранить то настроение от концерта.
А потом мы взяли «Лужники». Малую спортивную арену. Мандраж начался ближе к концерту из-за того, что мы можем не успеть что‐то отрепетировать, я не смогу быстро одежду придумать для себя. Я всегда думаю, в чем выйду на сцену. Я не могу надеть на концерт старую майку, в которой был на саундчеке. Только если какая‐то запара, забыл, не нашел, не успел. Для «Лужников» у меня было костюма четыре приготовлено. В проигрышах между музыкальными блоками я переодевался. Два часа играть в насмерть промокшей майке, когда по лицу течет, в глаза заливает – ничего не видишь, самому неприятно. А уж перед таким количеством людей! Это все равно что парень к девчонке придет на свидание в грязных вещах.
Мы все расписали: очередность песен, что будет происходить в паузах, чтобы не было никаких прогибов и провисов. Мы ведь до этого никогда не играли два альбома сразу. Мне надо было распределить свои силы так, чтобы осталось на последнюю песню. А потом можно умереть. Кайф немного обламывался, потому что ты все равно переживаешь за какие‐то технические проблемы: а вдруг сейчас что‐то отключится, не сработает? Фейерверк какой‐нибудь или еще что‐то?
