Б Чехонин - Журналистика и разведка
Поразмыслив, решил: Брежнев - глупая затея. Теленок хочет бодаться с дубом. Андропов не только всесильный шеф органов, он личный друг самого генсека. Растопчут, сотрут в порошок. Что им стоит сказать: маскируется, у нас есть агентурные данные - он по-прежнему скрытый враг. Против этого не попрешь! Все уйдут в кусты. Остается старая проторенная дорожка - вновь через пять лет обратиться с письмом к Андропову. КГБ наказывал, ему и миловать, если шеф поднимется выше убеждения, что работники его ведомства всегда правы. Вроде он прекрасно знаком с реалиями жизни, либерален, насколько позволяет пост, и даже в некотором смысле литературный коллега.
О "БАБАХ" С НАЧАЛЬНИКОМ КОНТРРАЗВЕДКИ
Вновь приемная КГБ, и вновь письмо исчезает в прорези ящика с государственным гербом. Всего полторы странички, больше никто не будет читать. Потянулись дни мучительного ожидания. Через три месяца - звонок из КГБ. Как пять лет назад, вежливый голос в трубке просит зайти в удобное время. С сопровождающим офицером мы идем по коридорам главного здания. Здесь кабинеты сотрудников контрразведки и руководителей ведомства. Конечный маршрут неизвестен. Спросить о нем не решаюсь - неважно куда приведут, была бы от этого польза. Длинные коридоры с ковровой дорожкой, никаких надписей на дверях. Меня заводят в один кабинет, во второй, в третий. В каждом усаживают на несколько минут. Всюду никаких разговоров, одни любопытные взгляды людей в штатском. К чему бы это?
Подъем на другой этаж, и мы с офицером снова в небольшом кабинете. Это, по всей видимости, приемная какого-то шефа. За столом мне дружески улыбается знакомая симпатичная женщина. Вот уж не ожидал встретить здесь жену Байбакова, сотрудника министерства внешней торговли, с которым много лет проработал в Японии. Пока мы обмениваемся стандартными в таких случаях фразами, мимо нас, кивнув головой, проходит в свой кабинет высокий статный мужчина, в черном демисезонном пальто и модной пыжиковой шапке. Кто он? Как будто бы крупный чин. Через пару минут в приемной раздается звонок и секретарь исчезает за дверью. Появившись снова, она улыбается еще теплее и гостеприимно приглашает пройти в кабинет:
- Заходите, Борис Иванович!
Мы остаемся вдвоем с незнакомцем.
- Присаживайтесь,- любезно говорит он.- Давайте знакомиться, я Григоренко.
Дальнейшее представление излишне. Все знают, что Григоренко - это генерал-полковник КГБ, заместитель Андропова, начальник Второго главного управления, то есть шеф всей советской контрразведки. У него десятки тысяч штатных и, вероятно, сотни тысяч внештатных сотрудников по всей стране. Встретиться с ним непросто даже его генералам. Он вечно занят важными делами и доступен всегда лишь Андропову и секретарям ЦК КПСС. А тут вдруг рядом с ним обычный журналист! Секретарь приносит крепкий чай, печенье, дорогие конфеты, и хозяин кабинета приступает к неспешной беседе, длившейся почти час.
Близкие друзья, которым я доверял, допрашивали с пристрастием, о чем со мной говорил целых сорок минут генерал-полковник. Я отвечал: о "бабах", спорте, каких-то пустяках. Не верили, думали, что-то скрываю.
- Ты спросил о причинах высылки, потребовал наказать виновных? - не унимались они.
Как объяснить им, что подобные расспросы и требования выглядели бы смешными. КГБ никогда не раскрывает служебных секретов. Впоследствии мне удалось достоверно узнать об одной из причин столь "высокой чести", оказанной шефом Второго главка. Что бывало нечасто, мое письмо попало на стол самого Андропова, и он начертал краткую, но, видимо, очень важную резолюцию: "Разобраться с трезвой головой!"
Перед тем как протянуть руку на прощанье, генерал сказал буквально несколько слов, ради которых он и вызвал меня на Лубянку:
- Наши люди тоже совершают ошибки. Поздравляю, справедливость восстановлена. Мы не имеем возражений против вашей работы за рубежом.
Через пару месяцев новый генеральный директор ТАСС Владимир Хатунцев неожиданно вызвал меня в кабинет и предложил поехать заведовать отделением агентства в Республике Индия.
- Почему Индия, а не Япония или какая-нибудь европейская страна?
Шеф посмотрел на меня многозначительно и произнес всего одну фразу:
- После политического инфаркта тебе предстоит снова учиться делать первые шаги.
Я глубоко уважал нового генерального директора. Это был серьезный, внимательный к людям человек, талантливый журналист, прошедший суровую школу жизни. Он знал истинную цену всему, не лез без необходимости наверх в начальственные кабинеты и не любил подхалимов. Говорили, что, уходя заведовать отделом в ЦК, Замятин возражал против назначения его на свою прежнюю должность. Но в Отделе пропаганды ЦК сидели умные люди. Они понимали, кто есть кто, и настояли на кандидатуре Хатунцева. Генеральный директор просидел в своем кресле недолго - обширный инфаркт. Тассовцы жалели его от всего сердца.
ИНДИЯ
ПОСЛЕ ПОЛИТИЧЕСКОГО ИНФАРКТА
НА ПАЛЬМЕ ПОЛКОВНИК КГБ
Бессонная ночь в самолете. Мысли не о встрече с Индией. Они еще в Москве, не верится в реальность происходящего. Выпустили, не побоялись, что в обиде за пять опальных лет пойду в один прекрасный день в американское посольство и попрошу политического убежища. Как это сделала Светлана Сталина, и тоже в Индии. Мне есть что рассказать о КГБ, его сотрудниках и мало ли о чем, купив тем самым право на жизнь за океаном. Перебежчики пользовались спросом, их опекали американские спецслужбы, устраивали на работу. Мне без проблем светил цикл бесконечных лекций в университетах США и книги о "преступлениях КГБ". Неплохой заработок - значительно больший, чем в ТАСС. И в то же время идеологическая служба в различного рода "голосах". Со временем был бы дом, машина новейшей марки и многое другое, о чем нельзя мечтать в собственной стране. Но я твердо знал: не мое это дело быть предателем. Стоит ли таить обиду на КГБ и иже с ним? Ведь служишь не партии, не комитету, а Родине. Пусть она далеко не идеальна, но в ней ты родился и призван жить.
И все же - почему выпустили? Опасность моего побега на Запад вряд ли тайна для КГБ. И все-таки лечу за рубеж, рядом жена и любимая дочка. Откуда знать тогда, что резолюция Андропова "разобраться с трезвой головой" означала требование предъявить ем
у достоверные факты вины, а не оговоры его сотрудников и подметные письма моих "доброжелателей"? Таких фактов, видимо, не имелось. Откуда было знать тогда, что Андропов начал сам в конце семидесятых возмущаться разложением, беззаконием, коррупцией в высших эшелонах власти, мечтать о времени, когда ему удастся навести порядок в стране и в своем ведомстве, в частности? Он понимал необходимость радикальных реформ и потом, придя через несколько лет к власти, стремился заменить отжившее новым. Увы, судьба распорядилась иначе. Ушел из жизни, так и не осуществив мечту. Но его заслуги не забыты. На стене дома, где жили Брежнев и Андропов, по решению ЦК установили две мемориальные доски. Ныне сохранилась одна - в память о Юрии Владимировиче Андропове. Многие годы на специальной полочке у доски каждый день появлялись свежие цветы. Потом, при Ельцине, полочка и цветы исчезли. Но сама доска сохранилась. Уничтожить ее не поднялась рука. Видимо, не забыл, что благодаря Андропову он сам получил шанс занять свой президентский пост. Откуда мне было знать в самолете, что КГБ причислило к категории "невыездных" чуть ли не половину населения страны. Позднее в Дели я встретился за дружеским столом в доме корреспондента гостелерадио Эдуарда Сорокина с однокашником по институту и былым коллегой по журналистской профессии Женей Примаковым, выросшим впоследствии до премьер-министра России. Светлая, талантливая голова - в то время он уже был членом Академии наук СССР. После пары стаканов виски с содовой разговор зашел о невыездных журналистах в ТАСС.
- Что ТАСС и ты! Я тоже был невыездным,- сказал Женя.- Главному редактору "Правды, члену ЦК пришлось очень много потрудиться, чтобы мне вернули "политическое доверие".
Что инкриминировало КГБ талантливому журналисту? В бытность свою академиком Женя так и не узнал этого. Возможность заглянуть в архивы комитета появилась значительно позже, при Ельцине, когда былому газетчику и ученому поручили возглавить внешнюю разведку России.
Бессонная ночь в самолете. Рядом в кресле сидит и тоже не спит молодой мужчина. Разговорились - едет на работу в Индию. Будущий наш руководитель по партийной линии, парторг ЦК КПСС. В его подчинении окажутся около двух тысяч дипломатов, сотрудников торгпредства и прочих советских ведомств. Но речь заходит не о будущей работе. Виктор Пильгуй никогда не был в Индии, и ему не терпится узнать о ней подробнее. Не из скучных книг, а из живых рассказов человека, которому не раз довелось путешествовать по ее городам. Правда, впечатления у меня самые поверхностные. Могу поделиться лишь увиденной в кратких поездках экзотикой.
