Федор Волков - Тайное становится явным
Дело было, конечно, не в том, знают или не знают советские офицеры или генералы английский язык (нашлись бы десятки подходящих людей). В действительности Черчилль хотел продолжать тактику сепаратных действий за спиной союзника. Британский премьер понимал: советские представители мешали бы английским генералам и адмиралам осуществлять его планы в отношении дальнейшего саботажа открытия второго фронта и в 1944 г., несмотря на решения, принятые в Квебеке.
Правда, Черчилль и Рузвельт проформы ради пригласили советских военных представителей прибыть в Каир, где была намечена их встреча перед Тегераном. Черчилль надеялся, что советские делегаты приехать не смогут. Так это и произошло. Советская сторона воздержалась от участия в Каирской конференции потому, что там должен был присутствовать представитель гоминьдановского Китая Чан Кайши и участие в ней представителя СССР могло повлечь осложнения в японо-советских отношениях[501]. Советские политики сосредоточили все усилия на подготовке к Тегеранской конференции.
Вечером 11 ноября 1943 г. Рузвельт покинул Белый дом и отправился в сопровождении Гопкинса, Леги, Болена на морскую базу Куантико в Виргинии. Здесь они вступили на борт яхты «Потомак». Затем Рузвельт прибыл в порт Хемптон-Роуд, где его и сопровождающих президента лиц ожидал линейный корабль «Айова». Здесь к президенту присоединились генерал Маршалл, адмирал Кинг, генерал Арнольд — до 60 политиков, дипломатов и военных.
13 ноября линкор «Айова», эскортируемый эсминцами, вышел в Атлантический океан, взяв курс к берегам Европы. В пути Рузвельт продолжал усиленную подготовку к «Эврике». В океане не обошлось без инцидента: один из сопровождавших «Айову» эсминцев по ошибке выпустил в линкор торпеду, прошедшую от него в двухстах метрах[502].
Утром 20 ноября линкор «Айова» пришвартовался в алжирском порту Оран. Здесь Рузвельта встретили его сыновья — полковник Эллиот Рузвельт и лейтенант Франклин Рузвельт, а также генерал Дуайт Эйзенхауэр. В тот же день вечером самолет президента «Дуглас С-54», за которым неофициально закрепилось название «Священная корова», вылетел в Тунис. На тунисском аэродроме Эль-Ауина самолет президента приземлился поздно ночью. Рузвельт направился в «виллу № 1» в Карфагене, на берегу живописного Тунисского залива. До него здесь жил немецкий генерал, командовавший фашистскими частями в Африке до того, как их разгромили англо-американские войска.
Рузвельт осмотрел развалины древнего Карфагена, знаменитый Амфитеатр, Акведук. Он видел недавние поля сражений, сожженные немецкие танки, обломки самолетов эскадрилий поверженного «тигра пустыни» Роммеля, инспектировал воинскую часть летчиков, где служил Эллиот Рузвельт.
Поздно ночью самолет президента взял курс на Каир. Рано утром 22 ноября «Дуглас С-54» коснулся колесами бетонной дорожки каирского аэродрома английских военно-воздушных сил. Рузвельт, Гопкинс, Леги разместились в вилле американского посла Александра Кэрка в западном пригороде Каира Менд.
Черчилль отправился из Плимута на корабле «Ринаун» в путешествие, длившееся почти два месяца: после Тегерана он заболел в Тунисе и пробыл там до половины января 1944 г. Корабль прошел мимо высоких скал Гибралтара, пересек голубую гладь Средиземного моря и утром 21 ноября бросил якорь в Александрии. Небольшой перелет — и вскоре Черчилль и сопровождавшие его лица, среди них и дочь Сара Оливер, ставшая его адъютантом, расположились в вилле английского посла в Египте в нескольких километрах от Каира. Недалеко от его виллы уже обосновались Чан Кайши и его супруга.
Операция «Секстант» — так была зашифрована каирская встреча Рузвельта, Черчилля и их штабов — должна была начаться около 22 ноября 1943 года.
Перед Каирской конференциейКак стало известно из рассекреченных английских документов, английское правительство тщательно готовилось к Тегеранской конференции, вырабатывало планы предварительного сговора с США, с тем чтобы продиктовать советской делегации свою программу, связанную со средиземноморско-балканской стратегией Черчилля, с саботажем открытия второго фронта.
За десять дней до открытия Тегеранской конференции У. Черчилль дал задание генералу Исмэю, начальнику штаба министра обороны, подготовить вопросы повестки дня в Тегеране «для наших переговоров с дядей Джо (то есть со Сталиным. — Ф. В.) так же как для заседаний на конференции военных представителей трех держав»[503].
Буквально через день генерал Исмэй подготовил проект повестки дня конференции в Тегеране. Главной проблемой он считал обсуждение военных планов на 1944 г. «Главы английских и американских штабов, — гласил документ, — представят на рассмотрение главе советского Генерального штаба военные планы англо-американских сил на 1944 г.». Поэтому «объектом дискуссий должен быть вопрос о помощи друг другу».
Была выражена надежда на новое наступление войск Красной Армии на советско-германском фронте. Предлагалось также обсудить в Тегеране вопрос о вступлении Турции в войну против фашистской Германии.
У. Черчилль продолжал развивать свой неизменный план балканской стратегии. Он считал: «Новые усилия должны быть предприняты, чтобы установить контроль в Адриатике. Необходимо, чтобы были предприняты операции на Балканах»[504]. Стрелка компаса стратегии Черчилля неизменно показывала на Балканы!
В то же время в меморандуме, направленном 20 ноября 1943 г. английскому Комитету начальников штабов, Черчилль стремился пересмотреть принятое в Квебеке решение об открытии второго фронта в Европе. «Над нами, — писал Черчилль в меморандуме, — нависла тень „Оверлорда“… Ныне мы стоим перед лицом фиксации цели и даты „Оверлорда“, что будет мешать планам военной кампании в Средиземном море».
Для будущей дискуссии в Тегеране, по заданию Черчилля, ему был представлен доклад отдела планирования операций при адмиралтействе, в котором изобретались аргументы в защиту тезиса для откладывания операции «Оверлорд» (плохая погода и т. д.)[505].
В свою очередь в записке английского посольства в Каире, направленной Черчиллю по вопросу повестки дня в Тегеране, предполагалось рассмотреть вопросы: о вовлечении Турции в войну путем давления на президента Иненю; о работе Европейской консультативной комиссии; проблему Польши, ее будущих границ. На документе посла стоит резолюция Идена: «Я согласен с этим»[506].
Таким образом, английские политики еще накануне Каирской встречи с делегацией США готовились навязать в Тегеране свою точку зрения по важнейшим проблемам межсоюзнических отношений.
Операция «Секстант»: итогиКаирская встреча Рузвельта и Черчилля, проходившая 22–26 ноября 1943 г., была генеральным смотром «боевых порядков»[507] политиков и военных США и Англии перед Тегераном.
Делегация США в Каире намеревалась также обсудить положение на Дальнем Востоке для нанесения решающего удара по Японии[508]. Чан Кайши «сильно мешал, — по словам Черчилля, — переговорам английских и американских штабов», пытаясь выдвинуть на первое место в переговорах «китайский вопрос». Черчилль пытался убедить генералиссимуса и его жену подольше осматривать Пирамиды, Сфинкс и другие достопримечательности Египта. Но недогадливый Чан, а главное, его решительная супруга — подшучивали, что не он, а она возглавляла китайскую делегацию — хотели играть первую скрипку в большом политическом трио.
Первое пленарное заседание Каирской конференции, где присутствовали Рузвельт, Черчилль, Чан Кайши, сопровождаемые Гопкинсом, Леги, Маршаллом, Кингом, Арнольдом (от США), Бруком, Порталом, А. Кеннингхэмом (от Англии), состоялось на вилле президента утром 23 ноября. Оно было коротким. Речь шла о повестке дня Тегеранской конференции. По указанию Рузвельта адмирал Маунтбэттен сообщил Чан Кайши план намеченных в Квебеке операций в Юго-Восточной Азии, о ходе военных действий в Бирме. Когда Чан Кайши попытался обсуждать этот вопрос, Черчилль бесцеремонно оборвал его[509].
На следующий день Рузвельт созвал второе пленарное заседание, избавившись от участия чанкайшистской делегации. Главной проблемой, обсуждавшейся на заседании, был вопрос о военных операциях англо-американских войск в Европе и Средиземном море; обсуждался план «Оверлорд».
Несмотря на решение Квебекской конференции открыть второй фронт в мае 1944 г., Черчилль вновь ратовал за свой излюбленный балканский вариант, забыв, кстати говоря, о недавней неудаче английских войск по захвату Додеканезских островов — Кос, Самос, Лерос. Он доказывал необходимость дальнейшего наступления на Адриатическом побережье (якобы для помощи армии Тито)[510].
