Анатолий Александров - Путь к звездам. Из истории советской космонавтики
Каким бы волнующим ни был для Королева этот первый полет человека, он умел держать свои нервы в узде. Гагарин уже в кабине корабля. Главный конструктор – на командном пункте с микрофоном. Только отрывистые команды стартовика время от времени прерывали его возбужденные переговоры с космонавтом.
Семь часов двенадцать минут.
Королев: «Я “Заря”… “Заря”… Приступайте к проверке скафандра… Как поняли меня?».
Гагарин: «Вас понял. Приступаю к проверке скафандра».
Семь часов двадцать восемь минут.
Королев: «Как чувствуете себя, Юрий Алексеевич?»
Гагарин: «Чувствую себя превосходно. Проверка телефонов и динамиков прошла нормально. Перехожу на телефон».
Королев: «Понял вас. Дела у нас идут нормально. Машина готовится нормально. Все хорошо».
Гагарин: «Я “Кедр”… “Кедр”… Понял вас… Я так и знал. Проверку связи закончил. Как поняли? Исходное положение тумблеров на пульте управления заданное».
Восемь часов одна минута.
Королев: «Объявляется часовая готовность. Продолжайте осмотр оборудования. Как поняли меня?»
Гагарин: «Вас понял. Объявлена часовая готовность. Самочувствие хорошее, настроение бодрое. К старту готов!»
Восемь часов тридцать две минуты.
Королев: «Вашим здоровьем и самочувствием интересовались товарищи из Москвы. Мы передали, что вы чувствуете себя хорошо и, значит, готовы к дальнейшим делам».
Гагарин: «Доложили правильно. Самочувствие хорошее, настроение бодрое. К дальнейшей работе готов».
Королев: «Я “Заря”… “Заря”… Займите исходное положение для регистрации физиологических функций».
Гагарин: «Я “Кедр”… “Кедр”… Исходное положение для регистрации физиологических функций занял».
Восемь часов пятьдесят пять минут.
Королев: «Объявлена пятнадцатиминутная готовность».
Гагарин: «Вас понял. Пятнадцатиминутная готовность».
Королев: «Объявлена десятиминутная готовность. Как закрыт у вас гермошлем? Закройте гермошлем. Доложите».
Гагарин: «Вас понял. Объявлена десятиминутная готовность. Гермошлем закрыт. Все нормально. Самочувствие очень хорошее. К старту готов».
Королев: «Объявлена пятиминутная готовность».
Гагарин: «Вас понял. Объявлена пятиминутная готовность».
Девять часов две минуты.
Королев: «Объявлена минутная готовность. Как поняли?»
Гагарин: «Я “Кедр”… “Кедр”… Вас понял. Объявлена минутная готовность. Занял исходное положение».
Королев: «Отлично!.. Мы верим в вас!»
В ушах Главного конструктора торжественным гимном гремят заключительные команды полковника Кириллова: «Ключ на старт!»… «Протяжка один»… «Продувка»… «Ключ на дренаж!»… «Протяжка два»… «Зажигание!»…
Услышав сообщение с борта о включении двигательной установки, Сергей Павлович прокричал: «Подъем!»
Тут же с «Востока» пришел радостный возглас Гагарина:
– Поехали!.. Все проходит нормально. Самочувствие хорошее. Настроение бодрое… Все нормально!
Королев: «Мы все желаем вам доброго полета».
Гагарин: «До свидания, до скорой встречи, дорогие друзья!»
Королев: «До свидания. До скорой встречи!»
Огненный шквал и огромной силы нарастающий грохот от работающих двигателей раскатился по степи. Серебристая ракета, словно нехотя, медленно снялась с пусковой площадки и устремилась ввысь, набирая все большую скорость. Голос телеметриста из динамика успокаивал: «Пять… пять… пять…» Для Главного конструктора это означало, что все системы работают нормально. Но с вступлением в работу второй ступени двигательной установки тот же голос принялся озвучивать другие цифры: «Три… три… три…» Королев ворвался из пультовой в общий зал: «Что случилось?» Прошло всего несколько секунд томительного ожидания и тот же голос поправился. Снова пошло: «Пять… пять… пять». Произошел кратковременный сбой в передаче данных.
Ракета пронзает плотные слои атмосферы. Командный пункт с волнением следит за работой автоматики. Она действует безупречно, отделяя одну отработанную ступень за другой.
Тут же в зал врывается спокойный доклад Гагарина:
– Сброс головного обтекателя… Вижу Землю!
– Сработала! – отмечает про себя Главный конструктор.
Прошло девять с половиной минут. «Восток» вышел на орбиту, покинул зону связи и находился над Тихим океаном. Чтобы знать ситуацию в корабле, должен вступить в работу другой наземный измерительный пункт. Безмолвие длилось всего несколько секунд, но они показались Сергею Павловичу вечностью.
Связь с Гагариным восстановилась. Его доклад на командный пункт, как и прежний, оптимистичен:
– Полет продолжается хорошо. Перегрузки растут. Наблюдаю медленное вращение корабля. Все переносится нормально. Мое самочувствие отличное.
Главный конструктор удовлетворен:
– Все идет нормально. Вас поняли. Слышим отлично.
Сообщение с орбиты вызвало исключительную радость в бункере космодрома, которую тут же подавил торжественный голос главного диктора страны Левитана:
– Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза! Передаем сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое пространство!.. 12 апреля 1961 года в Советском Союзе выведен на орбиту вокруг Земли первый в мире космический корабль-спутник «Восток» с человеком на борту! Пилотом космического корабля-спутника «Восток» является гражданин Союза Советских Социалистических Республик, летчик, майор Гагарин Юрий Алексеевич. Пилот-космонавт Юрий Гагарин чувствует себя хорошо. Полет продолжается!
В то самое время, когда эфиром завладело это завораживающее радиосообщение, Государственная комиссия на космодроме решала вопрос о посадке «Востока». По затуханию коротковолновых сигналов корабля из-за образования радионепроницаемого облака плазмы было определено, что он вошел в плотные слои атмосферы. И только через двадцать четыре минуты, тринадцать секунд поступили доклады по телефону из Саратовской области: «Видели парашют»… «Видели космонавта в оранжевом костюме»… «Корабль на Земле… Космонавт в порядке!..»
Радостное возбуждение на космодроме быстро сменилось спешкой на самолет, который улетал в Саратов. Оттуда к месту посадки Гагарина члены Государственной комиссии добирались на вертолете. Обгоревший космический корабль лежал на краю крутого обрыва вблизи Волги. Его охраняли. А Юрий на вертолете группы встречи уже улетел в Энгельс для доклада в Москву, потом самолетом в Куйбышев. Там был запланирован короткий отдых.
Сразу после прилета в Куйбышев Главный конструктор встретился с Гагариным. Юрий понимал, что Сергей Павлович должен знать о работе систем корабля все, в том числе и о возникновении нештатной ситуации при спуске. И он задумался, как о ней поспокойней рассказать своему главному наставнику.
– Спасибо тебе, Юрий, – растроганно обнял космонавта Сергей Павлович. – Большое, искреннее спасибо.
– За что же мне-то спасибо?.. Это вас, Сергей Павлович, и других ученых и конструкторов за все труды и старания надо благодарить, – смущенно возразил Гагарин.
– Как так за что?! – вроде бы недовольно, даже сердито, сказал Главный конструктор. – Дорогу в космос людям открыл ты. Теперь за тобой пойдут по этой дороге многие другие.
Королев четко определил круг вопросов для разговора:
– Я хочу, Юрий, во всех подробностях знать о характере твоего полета. Даже то, о чем, возможно, тебе не стоит говорить на заседании Государственной комиссии.
– А что, разве здесь еще состоится заседание Государственной комиссии, Сергей Павлович? – глаза собеседников встретились.
– Да, завтра в десять часов, Юрий.
– Так вот у меня сразу вопрос к вам, Сергей Павлович, надо ли мне говорить о кувыркании корабля на спуске или не надо?
– О каком кувыркании ты говоришь, Юрий? – Главный конструктор всем корпусом развернулся к Гагарину: – Ты ведь ничего не говорил об этом в ходе полета.
– Я еще никому не говорил об этом, Сергей Павлович, – произнес в ответ Гагарин. – Но когда корабль сошел с орбиты и выключилась тормозная двигательная установка, началось беспорядочное вращение корабля. Судя по бортовым часам, оно продолжалось минут девять или десять. Кувыркание прекратилось перед самым моим катапультированием. Полет стабилизировался.
– А почему же ты ничего не сообщил на Землю?
– Но с Землей в это время уже не было связи.
– Твое самочувствие было неважным? – спросил Главный конструктор.
– Я сцепил зубы, на время даже зажмурился, но твердо решил про себя: «Будь что будет», – признался Гагарин.
– И ты хочешь услышать от меня совет, нужно ли рассказать о происшествии членам Государственной комиссии?
– Конечно, хочу, Сергей Павлович.
– Говорить об этом чрезвычайном происшествии или не говорить, Юрий, твое личное право. Ты только что сказал о нем мне и поступил совершенно правильно. Кому, как не мне, придется устанавливать причину происшедшего, чтобы исключить его в будущем, – Главный конструктор на секунду умолк в раздумье.
