Сергей Кузин - Донецкая мафия
По словам свидетелей, выступавших в суде, летом 1996 года Павел Лазаренко лично встретился с третьим «сопредседателем банды» Магомедом Алиевым («Магой») за пределами Украины и предложил убить Евгения Щербаня за вознаграждение в два миллиона долларов. После этого они встречались еще раз в Киеве, в отеле «Националь», где любят останавливаться высокие зарубежные гости и отечественные предприниматели. Не правда ли странное место для столь конфиденциальных переговоров?
Первоначально с Павлом Ивановичем контактировали Алиев и Рябин при посредничестве «Матроса». После того как 31 октября 1997 года Рябин был убит, а «Матрос» умер, 15 ноября 1997 года в Киев приехал Кушнир, и уже он стал вести дела. Следствие утверждает, что экс-премьер был «оптовиком»: заказал еще советника президента Александра Волкова и главу НАК «Нефтегаз» Игоря Бакая. Но из-за утечки информации покушения не состоялись.
Неудача не остановила Лазаренко. По данным следствия, 9 января 1998 года, встречаясь с Кушниром в Будапеште, он предложил ему при первой же возможности возобновить акцию по устранению Волкова и Бакая, а пока совершить другое убийство — за вознаграждение в 850 тыс. баксов — председателя биржевого комитета Украинской Межбанковской валютной биржи, экс-главу правления Нацбанка Вадима Гетьмана.
Получив согласие, Лазаренко дал своему помощнику Петру Кириченко указание перечислить на названный Кушниром банковский счет сразу весь «гонорар». $850 тыс. поступили в один из парижских банков на имя одного из родственников Кушнира. А 26 января 1998 года с этого парижского счета на личный счет жены Кушнира в том же банке были переведены $350 тыс. Именно эти деньги и были использованы при подготовке убийства Вадима Гетьмана.
Кушнир предложил выполнить «заказ» луганскому «авторитету» Игорю Савчуку. Но Савчук не захотел участвовать в устранении Вадима Гетьмана и предложил сделать это своему знакомому Валерию Пушнякову — «Пуху», ныне, увы, покойному. Его младший брат Игорь Пушняков находится на скамье подсудимых. Впрочем, после задержания раненного в перестрелке Кушнира оба потенциальных киллера якобы «спрыгнули», и заказ выполнил некий Сергей Кулев — еще один «кадр» из той же группы.
А Павел Иванович пытался вытащить Кушнира из СИЗО: опять же, согласно свидетельским показаниям, Лазаренко передал через людей покойного «Матроса» около $150 тыс. Однако это не помогло: 2 мая 1998 года Кушнир скончался в донецком следственном изоляторе.
Кушнир и его командаПо свидетельству региональной прессы, Женя Кушнир был из большой, простой и скромной еврейской семьи, особым достатком и видным положением родителей не отличавшейся. Выбор профессии был соответствующим: Кушнир стал ювелирных дел мастером в сфере бытового обслуживания Донецка. Работая в самом центре столицы промышленного региона (он значился мастером на заводе «Рембыттехника»), Евгений имел немало денежных, влиятельных клиентов. ОБХСС, строго контролировавшего в те годы многих его коллег, по наблюдениям последних, Кушнир не боялся.
Может, помогал старший брат — известный в области следователь, подполковник милиции. Во всяком случае, проверками Кушнира не донимали — и в эпоху советского бытового обслуживания, и в разгар кооперативного движения, пребывавшего под плотным «колпаком» контролирующей системы. Не боялся Женя и нарождавшегося в конце 80-х бандитского рэкета. Он хорошо знал местную братву, приятельствовал даже с отдельными «ворами в законе» (например, Авцином, Эдуардом Брагинским-Чириком) и сам был готов «решить вопрос» обратившегося к нему за помощью, что охотно и делал.
Постепенно он пришел к выводу, что вместо «ювелирки» нужно заниматься чем-то покруче, и сколотил независимую и весьма боеспособную ОПГ. В банду были вовлечены десятки парней 20–27 лет, для которых участие в подготовке и совершение преступлений стало основным занятием и источником средств к существованию. Ничего другого делать они просто не умели, да и криминальное ремесло их вполне устраивало. Некоторые из этих парней погибли, другие пропали без вести или же находятся в розыске.
Неуловимые мстители (неофициальная версия)Поразительно, но в самый криминальный период постсоветской истории, когда ковался «стартовый капитал», в специфическом Донецке образца 1994–1996 годов никто не слышал о банде Кушнира как субъекте местного криминального мира. Он оставался таким себе невидимкой, методично уничтожая влиятельных людей. Не замечал его и наиболее авторитетный тогда человек — Ахать Брагин. И это притом, что Кушнир на протяжении года якобы трижды (!) покушался на Брагина (в том числе с применением гранатомета).
Не совсем понятна и цель, с которой Кушнир совершил 25 убийств и 17 покушений. Если это «перераспределение финансовых потоков», как их можно перераспределить, оставаясь невидимкой? Другими словами, как можно собирать «дань» с местных бизнесменов и при этом оставаться вне поля зрения «агентов» конкурирующих банд? Более того, Кушнира знали как мелкого рядового дельца, а некоторые осведомленные источники утверждают, что он регулярно делился своими небольшими доходами с тем же господином Брагиным. Как, в общем — то, было принято в тогдашнем деловом мире…
Ничего себе конспирация: днем смиренно отдавать часть прибыли «старшему товарищу», вечером — идти и «круто мочить» всех.
Более того, по словам свидетелей, ценой за смерть Щербаня, которую Кушнир назначил Павлу Ивановичу через «Магу», были «нехилые политические решения»: поменять главу областного СБУ, сменить руководство Азовского морского пароходства, помочь в приватизации Харцызского трубного завода и выделить кредит «Ровенькиантрацит». Получалось, что, сидя в какой-то дыре и зарабатывая для вида копейки, эти ребята мыслили в масштабах миллиардов.
У меня нет намерения спорить со следствием или выдвигать собственные домыслы по поводу убийства Щербаня и Гетьмана. А тем более вспоминать, что ранее следствие пыталось навесить их на Игоря Шагина («Топ-сервис»). Теперь выяснилось, что «Топы» не причем, и во всем виноваты мертвые донецкие киллеры. Я также знаю, что главным лозунг генпрокурора Святослава Пискуна: «Истина в любом деле».
И он требует от своих подчиненных докопаться до правды и расставить все точки над «і», как бы трудно это ни было. В том числе, и в политическом смысле. Известно мне и то, что заместитель генерального Александр Медведько был ранее заместителем Луганского прокурора, а до этого работал в Донецкой области, где провел несколько удачных расследований. И что именно его фамилию называли в связи с раскрытием дела Кушнира.
И, тем не менее, сомнения не покидают меня: что-то не срастается в этом, безусловно, самом резонансном уголовном деле в истории независимой Украины. Конечно, раскрыть одним махом все самые громкие убийства последнего десятилетия — престижно и здорово. Но ведь речь идет о таких людях, где ошибка может иметь политическую цену.
Мы слишком долго ждали правды, чтобы «проглотить» версию о покойниках, на которых навешаны все грехи, не раздумывая. Более того, если надо, мы готовы ждать еще немного, дабы потом больше не сомневаться в том, что истина действительно установлена и никакой ошибки быть не может. Поэтому на месте высшей кассационной инстанции я бы направила дело на доследование. На всякий случай…
Галина Моисеева
УБИЙЦА ГЕТЬМАНА «ПЕРЕДУМАЛ» «Версии»В апреле 2003 года в статье «Дело мертвых киллеров» я высказала сомнение, что кровавые преступления, в том числе убийства Гетьмана, Щербаня, Брагина и других известных лю дей, действительно совершали неизвестные никому киллеры из так называемой «банды Кушнира». И вот случилось то, что должно было случиться: Сергей Кулев, признавшийся в убийстве Вадима Гетьмана и осужденный на пожизненное заключение, отказался от своих показаний. Если учесть, что как минимум двое других преступников осуждены большей частью на основании его слов, у прокуратуры могут возникнуть проблемы. (…) Сергея Кулева задержали весной 2001 года. Причем, можно сказать, произошло это случайно. 31 марта 2001 года он с товарищами отдыхал в одном из ночных баров Луганска. Официант пытался обсчитать их на сто гривен, разбушевавшийся Кулев стал стрелять из газового пистолета в местных вышибал и как зачинщик скандала попал в милицию. Затем было следствие и суд, который признал Кулева виновным в злостном хулиганстве и незаконном ношении оружия. С учетом имеющейся ранее судимости он был приговорен к трем с половиной годам заключения. Но вместо того, чтобы отправить на зону, его доставили в изолятор одного из областных УСБУ. Такое решение правоохранители приняли потому, что Кулев написал чистосердечное признание… в убийстве Вадима Гетьмана.
Кулев заявил на суде, что в убийстве принимали участие, кроме Валерия Пушнякова, Степан Ильченко и Валерий Тимохович (числятся в розыске, хотя, по неофициальной версии, их уже нет в живых), а также Сергей Володченко и Эдуард Косыгин (осуждены). Вечером накануне убийства Пушняков якобы привез Ильченко на заранее снятую квартиру. Утром Кулев и Ильченко загримировались под женщин, оделись в женскую одежду, обувь и парики и поехали к дому Гетьмана. Кулев находился между вторым и третьим этажами на лестничной площадке, с которой через окно хорошо просматривался вход в парадный подъезд и на лестнице подходы к лифту. Когда по рации ему сказали: «Встречай, объект прибыл», он спустился по лестнице, достал пистолет, зашел в лифт и начал стрелять, пытаясь попасть в область сердца своей жертвы. Первая пуля пролетела мимо. От второго и третьего выстрела Гетьмана развернуло лицом к убийце, отбросило на стенку лифта, и он начал оседать на пол. После этого Кулев сделал контрольный выстрел в висок. Убив Вадима Гетьмана, Кулев вышел из подъезда и сел в машину, через сотню метров к ним подсел Ильченко, прикрывавший отход.
