Александр Севастьянов - Победу не отнять! Против власовцев и гитлеровцев!
Резюме: претенденту на кресло российского президента — серьгу в ухо!
Меньше социализма!
В любом националистическом общественно-политическом движении, приведшем к образованию так называемых «фашистских» или «профашистских» государств (Германия, Италия, Испания, Венгрия, милитаристская Япония и т. д.), отчетливо различаются две силы, два крыла: национал-социалистическое и национал-капиталистическое . Соотношение этих сил определило характер правления и строя каждого из этих государств. В частности, в Германии 1920-х явный перевес имело социалистическое крыло. Социалистическое, то есть выражающее нужды и чаяния рабочих, крестьян, госслужащих — одним словом, простого народа, людей физического, по преимуществу, труда. Но не буржуазиии и не интеллигенции, оптимальная «среда обитания» которых имеет мало общего с социализмом.
В 1920-е г. в Германии на общественном поприще заметнейшую роль играли профсоюзы, коммунисты, социал-демократы. Ибо партийная борьба означала в ту эпоху борьбу за доверие и поддержку широких трудящихся масс. Это диктовалось объективными условиями: рабочий класс был самой активной, решительной, распропагандированной, организованной и численно значительной общественной силой. Игнорировать его интересы, его запросы, его надежды — значило проиграть политическую битву.
Неудивительно поэтому, что в названии партии Гитлера сочетались на равных «национализм» и «социализм». Но не следует думать, что здесь сказался лишь холодный политический расчет: нет, тяжелые годы нужды и лишений, пережитые юношей Адольфом в Вене, несколько лет окопной жизни тесно сблизили его с простыми людьми, научили понимать и ценить их нужды, научили презирать буржуазию и интеллигенцию за их высокомерное невнимание к этим нуждам. Но, конечно, он ясно понимал, что успех всего Движения зависел от того, сможет ли он увлечь своими идеями основную массу рабочих, перевербовать их, отбить их у красных. В те годы интеллигенция, даже в такой культурной стране, как Германия, еще не обладала значительным общественным и политическим весом. До конца дней Гитлер сохранял убеждение в том, что «в борьбе между умом и силой последняя всегда побеждает. Социальный слой, у которого есть только голова, как бы чувствует, что у него совесть нечиста. И когда действительно начинаются революции, он не отваживается встать в первых рядах. Сидит на мешке с деньгами и дрожит от страха». Нет, именно люди физического труда: вот была главная ставка, ключ, обладание которым в те далекие годы открывало путь к власти.
Свидетельствует Г. Пикер, некоторое время служивший в Ставке Гитлера и записывавший застольные разговоры: «Сегодня за обедом шеф рассказывал о своей политической борьбе. Уже в начале политической деятельности он заявил, что главное не в том, чтобы привлечь на свою сторону жаждущее лишь порядка и спокойствия бюргерство, чья политическая позиция продиктована прежде всего трусостью, но в том, чтобы воодушевить своими идеями рабочих. И все первые годы борьбы ушли на то, чтобы привлечь рабочих на сторону НСДАП». Средства для этого использовались самые примитивные, грубые, но действенные: на митинги нацисты приходили без галстуков и воротничков, скромно одетые, удаляли своих противников из зала вульгарным мордобоем, разгоняли митинги других партий, провоцируя драки и потасовки. И, надо сказать, весьма и весьма преуспели!
Под стать контингенту была и первая, оглашенная в 1920 г. в мюнхенской пивной, партийная программа: пункт 11 гласил об отмене нетрудовых доходов; пункт 12 — о национализации трестов; 13 — о дележе прибылей крупных промышленных предприятий с государством, 14 — о ликвидации земельной ренты и спекуляции землей; 18 — о смертной казни изменникам, ростовщикам и спекулянтам; 16 — о сохранении «здоровой буржуазии», но притом передаче универмагов в общественную собственность и в аренду мелким продавцам по низкой цене.
Однако уже в том самом 1920 г. Гитлер выразил свое согласие с тезисом Людендорфа: «Политика национал-патриотов не должна быть ни коммунистической, ни капиталистической». И в дальнейшем, размышляя над проблемами строительства партии, нации, государства, Гитлер неуклонно расширял свою социальную базу. Его идеология развивалась адекватно. Уже в 1922 г. Гитлер охарактеризовал свое Движение как «союз рабочих физического и умственного труда для борьбы с марксизмом», но при этом подчеркивал: «Если мы хотим покончить с большевизмом, необходимо ограничить власть капитала». Так постепенно выкристаллизовывалась идея корпоративного государства, идея классовой гармонии.
В соответствии с этой идеей, возглавляемое Гитлером движение «ломало все социальные перегородки и привлекало самых разных людей — интеллектуалов, уличных драчунов, люмпенов, фанатиков, идеалистов, принципиальных и беспринципных, простолюдинов и аристократов. В его партию шли негодяи и люди доброй воли, писатели и художники, чернорабочие и лавочники, зубные врачи и студенты, солдаты и священники (то есть нация как таковая. — А. С. ). Он апеллировал и к самым широким слоям общества и был настолько великодушным, что принимал… всех, кто готов был бороться против „еврейского марксизма“ и отдать жизнь за возрождение Германии» (Толанд).
Движение не меняло названия, в нем по-прежнему фигурировал «социализм». Но какой?! В речи от 28 июня 1922 г. Гитлер заявил: «Тот, кто готов рассматривать цели нации как свои собственные в том смысле, что для него нет более высокого идеала, чем благосостояние нации; тот, кто понимает наш государственный гимн „Германия превыше всего“ в том смысле, что для него нет в мире ничего выше его Германии, народа и земли, тот является социалистом» .
Каждый, кто интересовался этим вопросом, признает, что с классическим социализмом эта формула не имеет абсолютно ничего общего.
* * *Между тем, по мере того как Движение росло, ширилось, наступало время политических дивидендов. На Гитлера и его партию обратил внимание крупный национальный капитал, в помощи которого фюрер чрезвычайно нуждался. Беспощадная борьба Гитлера с международным, в частности еврейским, капиталом и с коммунистами уже обеспечила ему в высоких немецких предпринимательских кругах добрую репутацию. Но этого было недостаточно. Нужны были и другие гарантии. В конце концов, социализм для капиталиста немногим слаще коммунизма. Никто не станет финансировать собственного могильщика.
И вот в 1930 г. воротилы немецкого делового мира уговорили В. Функа, редактора влиятельной и информированной финансовой газеты «Берлинер берзенцайтунг», вступить в НСДАП и стать посредником между партией и ними. На Нюрнбергском процессе Функ показал: «В то время руководство партии высказывало самые противоречивые, путаные взгляды на экономическую политику. Выполняя свою миссию, я пытался лично воздействовать на фюрера и партию, убедить их, что частная инициатива, уверенность деловых людей в своих силах, творческие возможности свободного предпринимательства и так далее должны быть признаны фундаментом экономической политики партии. В беседах со мной и с ведущими промышленниками, которых я ему представлял, фюрер неоднократно подчеркивал, что он — враг государственной экономики и так называемой плановой экономики, что свободное предпринимательство и конкуренцию он считает абсолютно необходимыми для достижения максимально возможного уровня производства».
Еще более мощным, влиятельным посредником, нежели Функ, был Яльмар Шахт, всемирно признанный финансовый гений, чье дружеское письмо Гитлеру приводилось в предыдущей главке.
Эволюция Гитлера в сторону понимания истинных основ общества и государства шла быстро.
В 1930 г. он с большим самомнением говорил (не для печати) журналисту Р. Брейтингу: «Мне не нужна буржуазия; буржуазия нуждается во мне и моем движении. Я дал миру концепцию национал-социализма, и я буду претворять ее в жизнь… Я хочу, чтобы каждый человек понимал, что общественное должно преобладать над частным. Государство должно сохранять контроль; каждый собственник должен чувствовать себя слугой государства; его обязанность не использовать свое имущество во вред государству или против интересов соотечественников».
Однако в том же 1930 г. произошел эпизод, заставивший Гитлера демонстративно и круто повернуть направо. Влиятельный партийный деятель и журналист Отто Штрассер активно и публично поддержал забастовку рабочих-металлургов. Промышленники потребовали от Гитлера столь же публично отмежеваться от Штрассера, если он и дальше хочет получать субсидии. По приказу Гитлера Отто Штрассера и его сторонников выкинули из партии, несмотря на большой скандал и недоумение многих искренних партийцев.
Возможно, «правый поворот» был в какой-то мере вынужденным для Гитлера. Однако это только подтолкнуло его к более глубокому пониманию феномена нации как единого целого, укрепило стремление к обществу классовой гармонии. Фюрер понял: «Мне сначала предстоит создать нацию , а уж потом двинуться к поставленной цели».
