Миша Гленни - Теневые владыки. Кто управляет миром
С аналогичной проблемой, только на мировом уровне, столкнулась Америка. «Если от наших банков требуется придерживаться определенных стандартов, в том числе относительно офшоров, а от других банков этого не потребуется, и они начинают охоту на средства американских банков, мы опять сделаем тот шаг, который поставит структуру и учреждения нашей экономики в невыгодное положение по сравнению с теми, кто конкурирует с нами на рынке», – заявил в 1988 году сенатор Джон Керри.
Эта мысль подводит нас к другой: тому глобальному пространству, в котором оперирует банковский сектор, так или иначе потребуются международные регулирующие механизмы. «Если по прошествии разумного срока эти страны не заключат соглашения и не примут законы против отмывания денег, то Министерство финансов, Госдепартамент и генеральный прокурор США порекомендуют президенту ввести против них те или иные санкции, – предостерегал в 1995 году Роберт Гелбард, помощник государственного секретаря. – Среди этих санкций может оказаться запрет на электронные денежные переводы и на долларовый клиринг с финансовыми учреждениями этих стран. Иными словами, это будут весьма жесткие меры, которые лишат эти страны возможности вести дела с использованием финансовой системы США». А если учесть, что на долю Америки приходится четвертая часть всей мировой торговли, такие санкции окажутся самыми жесткими мерами, которые можно принять, не объясняя войну.
Администрация Клинтона подняла свою стратегию борьбы с отмыванием денег до положения одного из серьезнейших приоритетов (даже невзирая на то, что моральная сторона дела потерпела серьезный урон, когда в 2000 году президент помиловал беглого финансиста Марка Рича). Однако дела шли ни шатко ни валко. «Большая семерка» учредила новую организацию для борьбы с отмыванием денег – международную Группу по борьбе с финансовыми злоупотреблениями (FATF), которая, впрочем, имела крошечный штат, а потому была практически неэффективна. Лихтенштейн и Швейцария отвергли всю затею с порога, а особенно яростное сопротивление требованиям группы FATF оказали Объединенные Арабские Эмираты, в том числе и Дубай. «В девяностые годы в Дубае было разрешено все, – пояснял один европейский дипломат, который работал по вопросу об отмывании денег в Дубае. – Там не было механизмов контроля, а власти упорно сопротивлялись деятельности Группы». Фироз, юрист из Мумбая, имеющий связи с Даудом, утверждает, что Дубай поставил Америку перед серьезной дилеммой: «Американскую ближневосточную политику сковывает следующий страх США: если слишком сильно на кого-то нажать, в итоге можно иметь дело с чем-то еще худшим. Соединенные Штаты недовольны Эмиратами, поскольку те привлекают к себе множество темных компаний, но в то же самое время эта страна служит для Америки надежным пристанищем в этом регионе. Американские солдаты могут прилетать туда, отдыхать и развлекаться, так что преимущества перевешивают проигрыши. Это одно из немногих мест, где американцы чувствуют себя в безопасности, и они не горят желанием это менять».
Хотя 90-е годы привели в Дубае на вершину процветания таких мафиози, как Дауд Ибрагим и Виктор Бут, в городе отмечался также громадный прирост инвестиций западных компаний, стремившихся заполучить свою долю на этом рынке. Дубай не мог поддерживать введение жесткого контроля над импортом и экспортом капиталов, как требовали тогда Соединенные Штаты, поскольку это свело бы на нет главное конкурентное преимущество города («Переводите свои деньги в Дубай: здесь не задают вопросов!») и окончательно похоронило бы стратегию по превращению города в главную точку пересечения торговых и финансовых интересов Африки, Европы и Азии. Будущее сулило Дубаю довольно безрадостные перспективы, но вот вдалеке вдруг послышался стук копыт спешащей на выручку кавалерии: это Джордж Уокер Буш въезжал в Белый дом!
Команда Буша-второго руководствовалась совершенно иным подходом к отмыванию денег, чем ее предшественники. Глобальная стратегия Клинтона по борьбе с отмыванием денег была для неоконсерваторов объектом насмешек, – они считали ее трусливым европейским заговором, который обезоружит США. «До одиннадцатого сентября нашей главной заботой была борьба с тем, что казалось Белому дому стремлением Европы сделать коллективный режим [финансового контроля. – Примеч. перев. ] максимально недружелюбным для бизнеса», – объяснял один высокопоставленный экономист, который работал в Казначействе США при Клинтоне и Буше, а затем перешел в одно из высших международных финансовых учреждений.В авангарде кампании Буша находился Ларри Линдси, директор Национального Экономического Совета и заместитель госсекретаря по экономике и финансам.
Между 1987 и 1995 годами правительство получило 77 млн. отчетов о валютных трансакциях – на них потребовалось приблизительно 62 тонны бумаги. На их основании ему удалось довести до суда 3 тыс. дел об отмывании денег. Это примерно одно дело на 25 тыс. полученных отчетов. Иными словами, для одного судебного процесса требовалось извести целый лес. Впрочем, все оказалось еще хуже: по 3 тыс. делам об отмывании денег, разбиравшимся судами, было вынесено лишь 580 обвинительных приговоров. То есть ни в чем не повинные граждане заполняли и посылали 100 тыс. отчетов, чтобы можно было осудить одного человека. В обычных условиях соотношение 99 999 к одному мы едва ли посчитаем разумным балансом между частной тайной и эффективностью приговоров суда.
Есть и другой аспект проблемы: поскольку в качестве правоприменительной структуры здесь действуют банки, для контроля над соблюдением закона в процессе «операций под прикрытием» привлекается Министерство финансов. То есть его сотрудники идут в банк и подстрекают его совершить преступление. В 1990—1995 годах в результате таких операций перед судом предстали 290 обвиняемых, из которых 29 были осуждены. Это один случай из десяти. И это после того, как таких операций провели тысячи. По любым стандартам соотношения затрат и результатов проводится слишком много операций, а преступников ловят очень мало.
Так что для Буша и его команды хорошая стратегия по борьбе с отмыванием денег заключалась в отсутствии стратегии вообще.
«А затем все повернулось на 180 градусов, – вспоминает высокопоставленный сотрудник Министерства финансов. – После 11 сентября никакой режим противодействия отмыванию денег уже не был для США слишком жестким. Всем вменялось в обязанность еще сильнее ужесточать этот режим, и чем более жестким и тягостным он становился, тем лучше – здесь ни с какими потерями не считались».
Принятый Закон о противодействии терроризму имел своей целью показать: президент Буш никогда не будет проявлять снисходительности к террористам и тем, кто отмывает деньги. Правда, тут возникла одна проблема: отмывание денег и финансирование терроризма – две совершенно разные вещи, что и пояснил сотрудник Министерства финансов: «Отмывание денег – это когда вы стремитесь сделать грязные деньги чистыми. А если речь идет о финансировании терроризма, то здесь вы берете чистые деньги и делаете их криминальными. Преступление теперь становится не предикатным, а впоследствии совершенным, и в результате меняется вся система оценок».
Как ни забавно, но кошмары, обуревавшие Ларри Линдси до 11 сентября, грозили вот-вот сбыться. В качестве элемента борьбы с террором использовался контроль над международными финансовыми трансакциями – а это грубый, скверно задуманный инструмент. «Сама идея того, что схемы для отмывания денег можно как-то использовать для финансирования терроризма, просто удивительна», – продолжал экономист.
«Но если в вашем ремонтном наборе нет ничего, кроме молотка, весь мир начинает казаться кучей гвоздей. Вы берете Офис по контролю за иностранными активами (OFAC) и еще сильнее растягиваете его первоначальное поле деятельности, которым является блокирование трансакций Кубы. Возьмем теперь Балканы: там американцам пришлось нелегко, когда они взялись за замораживание счетов Слободана Милошевича. Знаете, сколько Слободанов Милошевичей в телефонном справочнике одного только Парижа? Их там тринадцать. А если вам надо задавить такую организацию, как «Аль-Каида», то возможностей для ошибочных совпадений мусульманских или арабских имен окажется невероятное количество, и вы быстро поймете, что у вас в руках просто никудышный инструмент. Но если учесть, что все, что у вас есть, – это Офис по контролю за иностранными активами и Группа по борьбе с финансовыми злоупотреблениями, именно они после 11 сентября и должны стать передним краем борьбы с финансированием терроризма, хотя они исключительно скверно скроены для этого».
Внезапно на вас обрушивается гора сложной, кропотливой работы, связанной по большей части с никак не контролируемыми зарубежными банковскими системами, причем вы слабо представляете себе, с чего начинать.
