Михаил Делягин - Светочи тьмы: Физиология либерального клана. От Гайдара и Березовского до Собчак и Навального
Открытый эфир не состоялся; благодаря открытому письму Кох через день после своего избрания добился всего лишь бесплодной встречи с журналистами НТВ, которая продолжалась 2,5 часа и сопровождалась взаимными оскорблениями (Кох, например, назвал Киселева трусом и вновь лжецом; сложно поставить ему в вину то, что, по всей видимости, было простой констатацией факта).
Надо сказать, что Кох стремился к компромиссу и сформировал на совете директоров НТВ согласительную комиссию для переговоров с «Гусинскими» журналистами, — но та, возможно, в силу органической неспособности Коха воспринимать чужие мнения, а возможно, из–за выполняемой им задачи просуществовала лишь один день.
Основным инструментом убеждения журналистов в своей правоте, насколько помнится, было обещание Коха вдвое повысить им зарплату (при том, что на «Гусинском» НТВ зарплаты и без того были весьма высоки). Многих согласившихся на это затем увольняли, а оставшиеся характеризовали свое положение «под Кохом» как «работу до первого инфаркта»…
В июне наступила очередь «Эха Москвы», но здесь Кох потерпел поражение: будучи в июне 2001 года избран в состав его совета директоров как представитель «Газпрома», он уже через два дня он вместе с руководителем последнего Рэмом Вяхиревым и Александром Резниковым заявил о своем выходе из совета директоров. Объяснение пресс–секретаря «Газпром — Медиа» было туман-
1274 Jным: решение, мол, принято «в знак солидарности с гендиректором «Эха Москвы» Федутиновым, не прошедшим в Совет директоров (надо полагать, от редакции «Эха» — М. Д.), а также в связи с нежеланием выслушивать обвинения со стороны руководителей радиостанции в нарушении неких договоренностей». По–видимому, власть уступила перед шантажом со стороны редакции «Эха Москвы», не решившись повторить разгром НТВ в условиях недовольства Запада и предпочтя поэтому поверить заверениям руководства радиостанции.
В сентябре Кох пытался было запустить на НТВ собственное телешоу под характерным для него названием «Алчность», но после первых трех выпусков уступил его другому ведущему под предлогом занятости, — а уже 12 октября ушел с должности гендиректора «Газпром — Медиа», обвинив своих благодетелей из руководства «Газпрома» в неких «подковерных интригах». Через месяц после терактов в Нью — Йорке это событие не привлекло внимания.
Неотвратимое выпадение из контекста
Кох настойчиво пытался остаться на плаву, — и в конце февраля 2002 года заксобрание Ленинградской области избрало его членом Совета Федерации. Но фигура была слишком одиозна, и практически сразу же прокурор области Прокофьев и депутат заксобрания Петров через суды потребовали признать избрание Коха недействительным в связи с процессуальными нарушениями. Прокуратура представила суду налоговую справку, по которой Кох представил при своем избрании не тольконе полный, но еще и неправильно оформленный отчет о налогах. После трехдневного разбирательства в суде в середине марта суд был отложен до 10 апреля, и Кох сдался, в конце марта отказавшись от вожделенной должности.
Но в своем заявлении он ссылался уже не на процессуальные нарушения и неточно оформленную справку, а на «слухи о якобы заплаченных парламентариям деньгах», то есть о взятке, якобы полученной депутатами заксобрания за поддержку его кандидатуры, — что, учитывая его репутацию, представляется значительно более правдоподобной гипотезой.
Вместо Коха сенатором от Ленинградской области стал Валерий Голубев, ставший затем зампред- правления «Газпрома».
Однако Кох не опустил рук — и в конце апреля 2003 года по, как сообщалось, настоятельной просьбе Чубайса возглавил предвыборный штаб СПС. СМИ сообщили о заведомо нереальных планах Коха (не просто провести СПС в Госдуму, но и обеспечить ему третье место, что означало победу над ЛДПР) и феерические условия: не просто проходное место в федеральном списке («где–то под номером с пятого по девятый»), но и зарплату в полмиллиона тогдашних долларов в год. На этом фоне просьба возглавлявшего и реформировавшего тогда РАО «ЕЭС России» Чубайса, которой якобы не смог, по сообщениям журналистов, противиться Кох, больше напоминала традиционную для их отношений протекцию, — связанную, вероятно, со стремлением Чубайса окончательно загнать СПС, в котором тогда росло влияние Немцова, под свой полный контроль (что вполне естественно, так как трудно себе представить, чтобы главным, пусть даже и замаскированным спонсором СПС в 2003 году было не возглавляемое Чубайсом формально государственное РАО «ЕЭС России»).
После обвинений депутата — «яблочника» Мельникова в связи с проведением «залогового аукциона» по «Норильском никелю» (о которых говорилось выше) Кох заявил, что возглавил предвыборный штаб СПС уже не по всей России, а только по Санкт — Петербургу. «Это мой город», — с непередаваемой искренностью сказал уроженец Тольятти, когда–то возглавлявший лишь административно входивший в состав мегаполиса Сестрорецк.
Это произвело впечатление понижения в должности и реакции на угрозу раскручивания скандала конкурентами из «Яблока», но Кох остался руководителем и общероссийского предвыборного штаба СПС тоже, по всей вероятности, попытавшись совместить роли. В ходе избирательной кампании Кох взял на себя еще и роль редактора партийной газеты, уволив прежнего, — и, как вспоминают шокированные очевидцы, печатал в газете свою книжку «Ящик водки», выписывая себе гонорары.
О качестве работы этого «эффективного менеджера» свидетельствует то, что внутрипартийная комиссия СПС под председательством Ремчукова, собранная после позорного провала либералов (которые так больше никогда и не вернулись в Госдуму), прямо возложила персональную ответственность за него на Коха — наравне с главным политтехно- логом партии Мариной Литвинович.
Эксперты меланхолично назвали главной причиной поражения массовое разворовывание денег: по оценкам, было украдено до двух третей предвыборного бюджета, то есть от 12 до 26 млн. долл, (а Кох был поставлен во главе избирательной компании не только как организационный, но и как финансовый менеджер).
Скандала это не вызвало: в конце концов, что может быть естественней и органичней, чем практическая реализация руководством либеральной партии своих же собственных либеральных ценностей?
Правда, злые языки называли одной из причин поражения СПС внимание, которое Чубайс и Кох оказывали во время избирательной кампании ведущим популярной тогда телепередачи «Школа злословия» Смирновой и Толстой, причем на первой Чубайс в конце концов женился.
После поражения СПС Кох, наконец, ушел на политическую пенсию и сосредоточился на частной жизни и издании действительно качественного глянцевого журнала «Медведь», который принадлежит ему на 30 % (основная часть была продана им структуре Олега Дерипаски) и в котором он возглавляет редакционный совет. Он полагает себя писателем и пишет яркие заметки в своем фейсбуке, пропагандируя либерализм с изощренной изобретательностью, которой позавидовал бы и Геббельс.
В апреле 2014 года Кох не вернулся в Россию, оставшись на постоянном жительстве в Германии после предъявления ему обвинения в контрабанде культурных ценностей. Либеральная тусовка не устает интенсивно переживать эту тяжелую для России утрату и истерически настаивает на том, что картина, которую пытался вывезти Кох, стоит те самые 18 тыс. руб., в которые тот её оценил при декларировании (возможно, он не хотел никого обманывать, а просто принцип оценки был тот же, что при приватизации «Норильского никеля» и других «жемчужин» российской экономики)
Так или иначе, теперь Кох живет в наиболее комфортных для себя условиях и с удовольствием отводит душу в адрес России, которую ему пока не удалось разрушить, — но, судя его фейсбуку, он полон самых радужных надежд.
Его жизнь удалась: сбылась мечта реформатора.
Наглость, цинизм и самовлюбленность превратили череду феерических провалов в самодостаточное личное счастье.
Типичный для либерала интеллект
Современный либерализм обычно несовместим с интеллектом: понимая цели и задачи глобальных монополий, трудно, принадлежа к роду человеческому, быть хорошим исполнителем их планов. Это задача для маньяков, — а их интеллект изувечен их особенностями и носит поразительно односторонний, ущербный характер (хотя и может быть весьма развит в сфере их интересов).
Прекрасно понимая и тонко чувствуя детали, Кох патологически не способен воспринимать происходящее в целом. Недаром он инстинктивно стремился изучать именно части: экономику города (причем небольшого), но не макроэкономику страны. Это качество сделало Коха незаменимым в ходе реформ, когда либералам объективно было необходимо крушить целое, прикрываясь решением частных наболевших проблем.
