Максим Калашников - Робот и крест. Техносмысл русской идеи
Тем временем, окончательно утратив Гроб Господень, Запад порождал новую веру. Происходила она от иудаизма, перенесенного на христианскую землю, и в своей основе несла идеи избранности и предопределения. Имя этой вере — кальвинизм. Спасение в ней уравнялось с богатством, качество — с количеством, а ценность — с ценой. Новая вера породила новую правду, правду цифры. Ведь ныне богатство сплавилось с праведностью. Так началась «революция цифры», проявлением которой сделалась и правовая революция…
Эта революция затронула отнюдь не все европейские страны, а лишь их часть. Швейцарию, Голландию, потом отправилась через море в Англию, и на заселяемый американский континент. В остальную же Европу отголоском этой революции проникла идея рационализма. Она дала начало механистическим учениям о природе человека, общества, и, разумеется — о праве. Все эти учения утверждали универсальный инструмент — чистый разум, в котором сосредоточено высшее благо. С его помощью можно и должно улучшать людей, совершенствовать их.
Идея пришлась по нраву европейским монархам, ведь она развязала им руки в законотворчестве. Не ведали они и не подозревали, что получая временные преимущества, они роют себе могилу.
Скрипели павлиньи перья. Писцы Петра Первого под диктовку государя записывали новые законы. Потом они пойдут в народ, который их, конечно, примет, ведь Воля Государя — это отражение Воли Божьей. И такое отношение к ней пришло как раз из прошлого, из обычного права, из Правды.
Но, увы, новые законы часто шли не в лад со многими обычаями народа, и это вызывало серьезные сомнения в писанном законе, в государственном праве. В конце концов, закон внутренний и закон писанный разделились, сделавшись во многом непримиримыми врагами. Писаный закон все время терял свою значимость, ибо все время появлялись новые и новые способы его обхождения. Пришли они оттуда же, откуда и сама идея закона, основанного на работе чистого разума — с Запада.
Технологии обхождения законов появились у малых народов, живущих среди народов больших, как своеобразное средство самозащиты. Традиции большого народа были для них чужды и, разумеется, не представляли для них никакой ценности, и уж подавно не имели священного смысла. И потому были легко попираемы.
В числе таких малых народов следует, прежде всего, назвать евреев. Их повсеместное распространение в Европе привело к такому же повсеместному распространению их правил игры с традициями вмещающих народов. Обобщение этого опыта и породило чрезвычайно могучую науку — юриспруденцию, основной массив знаний которой посвящен мягкому и незаметному обходу законов.
Сказать к слову, народ-автор технологий «работы» с законом преуспел в своем искусстве настолько, что без страха стал обходить и собственные традиционные законы, попирать свои же обычаи. Это сделалось темой множества анекдотов.
Впрочем, для обычного права такие технологии не представляли серьезной опасности. Но совсем по-другому обстояло дело с утвердившимся государственным правом. Чем больше расходилось государственное право с народной Правдой, тем меньше доверия и уважения было к нему, а значит открывалось большее пространство для применения технологий его обхода.
Первая, и, увы, последняя попытка примирения государственного права с правом обычным (по которому фактически жила деревенская Россия) была предпринята русским царем Александром III. В те времена русские правоведы принялись серьезно изучать правовые традиции, сохранявшиеся в крестьянских общинах. Неизвестно, каким бы мог оказаться результат, но начинание было похоронено вместе с рано скончавшимся императором.
1917 год создал невиданную прежде ситуацию: государство без Государя. Советское государство представляло себя, как квинтэссенцию воли большинства народа, которую оно могло отражать в законах. Так в истории государственного права открылась новая страница. Разумеется, все прежние недостатки государственной правовой системы сохранились.
И они дали о себе знать в 1990-х годах, когда государство решительно отказалось и от представления Воли Божьей и воли большинства народа. Система государственного права не была упразднена, она сохранила свой фасад, за которым произошло ее чудовищное перерождение. Повинуясь логике пришедшей с Запада цифровой цивилизации, право, подобно любому предмету, обратилось в товар. Продажа этого товара происходит в меньшей степени на уровне законотворчества, и в большей — на уровне применения законов.
Специалисты по обходу законов в настоящее время играют одну из главных ролей в обществе. Именно они являются местом перехода цифр — денежных знаков в работу (или бездействие) государственных механизмов. В итоге цифровая цивилизация обратила правовую систему в фильтр, разделяющий людей на избранных и отверженных в зависимости от их количественных характеристик. Первые остаются над законом, вторые — проваливаются под него. Устройство просто, примитивно и безнадежно.
Подобного расхождения писанного закона с народной Правдой неведомо для русской истории, и ее результат — тотальный правовой нигилизм, который мы наблюдаем уже сегодня. Это — одно из проявлений общего кризиса цифровой цивилизации. В логике существующей системы ценностей выхода из этого тупика быть не может, ибо она никогда не позволит сделать какой-либо товар не товаром. Потому выход возможен только лишь через полное аннулирование цифровой цивилизации во всех ее проявлениях.
После этого потребуется большая работа по наведению порядка в законах и их применении. В первую очередь формулировке законов должна быть предана предельная простота и ясность, что сделает их доступными пониманию людей, не имеющих специального образования. Только таким образом можно будет установить подлинное равенство людей перед законами и нанести поражение огромной армии профессиональных юристов, которые, по сути, являются лишь мастерами по переводу денежных единиц в работу госмеханизмов.
Законы, порожденные эпохой властвования цифровой цивилизации, и изначально представляющие собой законотворческий товар, следует упразднить как можно скорее.
И, главное, необходимо утвердить национальную традицию в качестве основного источника права. Это будет первым шагом к возрождению общества Правды, которая должна присутствовать в людях, а не вне их.
Остается открытым вопрос о том, кого мы видим во главе Империи. Попробуем дать на него ответ, хотя бы — в идеальном видении, столь необходимым для совершения масштабных общественных перемен.
Вершина
Русская цивилизация — суть цивилизация качества. Что это означает? Это значит, что в русском обществе, в самой его основе, испокон веку лежали такие недоступные исчислению понятия, как правда, истина, доверие. Не может быть правды на 38 %, доверия на 26 %, истины на 53 %. Очевидно, что эти вещи либо есть, либо их нет.
Должно быть, такое мировоззрение происходит от творческого, созидательного начала русского человека. Не может быть какое-нибудь созидательное дело сделано на 57 или 63 процентов. Ведь в построенном на 55 процентов доме нельзя жить, завершенный на 60 процентов корабль не способен бороздить моря и реки, обработанное на 35 процентов поле не прокормит крестьянской семьи. Такое отношение переходит с конкретных предметов на понимание человеческой жизни, на понимание должного устройство общества.
Иной пример показывает нам цивилизация торгово-ростовщическая, для которой исчисление стоимостей да процентов — плоть и кровь. Производство предметов в ней заменено на подсчет их стоимостей, которые по своей природе всегда конечны. Перенос деятельности с реальных предметов на их «цифровые» тени постепенно устраняет из общества самое восприятие реальности. В итоге разговоры об идеалах уже лишаются смысла.
Откуда вообще количественный подход к жизни проник в Европу? Где искать его исток?
Должно быть, он был одним из «даров» иудейской цивилизации, подобранных крестоносцами во взятом Иерусалиме. Этот «подарок» с удовольствием приняла верхушка католической церкви, вознамерившаяся исчислить цифрой саму благодать Божью. Результат — печально известная торговля индульгенциями, приведшая к закату католицизма и к перехвату эстафеты количества новорожденной протестантской цивилизацией. В ней уже понятие количества было доведено до своего предела, посмертное спасение стало напрямую зависеть от количества накопленных материальных благ.
Но русская земля всегда противилась царству количества, противопоставляя ему чистое Качество. Пускай опыт строительства государства был не всегда успешен, часто бывал и трагичен, русские люди все равно не отрекались от постановки в центр общества качественных понятий. Исходя из них формировалась и русская власть, разговору о которой и посвящена эта статья.
