Дуглас Адамс - Лосось сомнений (сборник рассказов, писем, эссе,а так же сам роман)
И в тот момент загадочный корабль неожиданно на мгновение застыл в воздухе и, приняв вертикальное положение, на всех парах рухнул в морскую пучину, подняв мощный фонтан брызг, отчего островитяне в ужасе завопили и бросились врассыпную в прибрежные заросли. Когда же спустя несколько минут, нервно дрожа и озираясь по сторонам, они вновь вышли на берег, их взгляду предстали лишь остатки кругов на воде да несколько поднимающихся из глубины пузырьков.
«Надо же, — сказали они себе, даже не удосужившись прожевать сочных омаров, которых больше нигде не сыщешь в Западной Галактике, — это уже второй случай за год».
Корабль же, который не был омаром, нырнул прямехонько на глубину двухсот футов и повис там среди плотной бирюзы, словно ожидая, пока наконец вокруг него не успокоятся огромные массы воды. Где-то наверху, там, где море оставалось спокойным и прозрачным, в сторону метнулась, переливаясь чешуей, стая рыб. Внизу царил непроглядный мрак — там синева постепенно сливалась с пугающей чернотой океанских глубин.
Ну а здесь, на глубине двухсот футов, солнце еще тускло пробивалось сквозь толщу воды. Рядом с кораблем лениво проплыло, поблескивая шелковистой кожей, какое-то морское млекопитающее. Оно покосилось на невесть откуда взявшуюся здесь диковинку, словно в принципе уже ожидало увидеть нечто подобное, и, удовлетворив любопытство, взмыло вверх, туда, где играли блики солнечных лучей.
Корабль подождал минуты две, проверяя показания датчиков, после чего опустился еще на сотню футов. Еще мгновение, и он отключил огни, и в течение нескольких секунд, прежде чем подводный мрак пронзили лучи мощных прожекторов, единственным источником света служила тусклая розовая табличка, на которой при желании можно было прочесть следующее: «Библброкс и Ко. Спасение всякой всячины и прочие чудные штучки».
Мощные лучи прорезали толщу черной воды, высветив стайку серебристых рыбок, которые тотчас в панике бросились наутек.
В полумраке капитанской рубки над компьютером склонились четыре головы. Машина же в данный момент анализировала слабые, едва слышимые сигналы, что исходили откуда-то с самого океанского дна.
— Это он, — произнес наконец обладатель одной из голов.
— Ты уверен? — недоверчиво спросил хозяин другой.
— На все сто процентов, — ответил хозяин первой.
— То есть ты на сто процентов уверен, что корабль, который рухнул в океанскую пучину и теперь покоится на дне морском, это тот самый, который якобы — кстати, не вы ли были в этом на все сто процентов уверены? — никогда не потерпит аварию, — произнес обладатель двух оставшихся голов. — Эй, я всего лишь спрашиваю. — И он в примирительном жесте поднял свои обе руки.
Оба представителя «Администрации по обеспечению безопасности и гражданского спокойствия» отреагировали на замечание колючими взглядами, но человек с несколько необычным числом голов — как говорится, одна хорошо, а две лучше — не обратил на них внимания. Вместо этого он развалился в командирском кресле, открыл пару банок пива — одну для себя, вторую тоже для себя — и, забросив ноги на панель управления, произнес сквозь толстый иллюминатор проплывавшей мимо рыбе:
— Эй, привет!
— Мистер Библброкс, — несмело обратился к нему тот из представителей Администрации, что был пониже ростом.
— Да? — отозвался Зафод, швырнув слишком быстро опустевшую банку на какой-то сверхчувствительный прибор. — Вы готовы к погружению? Тогда начали.
— Мистер Библброкс, давайте сразу условимся, что…
— Давайте, я не против, — ответил Зафод. — Например, для начала вот о чем. Почему бы вам честно не сказать мне, что там было на борту корабля.
— Мы уже вам сказали, — возразил представитель. — Отходы производства.
Зафод обменялся усталым взглядом с самим собой.
— Отходы производства. Какого, хотел бы я знать?
— Отходы технологического процесса, — ответил официальный представитель.
— Какого процесса?
— Совершенно безвредного и безопасного.
— Святая Донна-Мадонна! — одновременно воскликнули обе Зафодовы головы. — Настолько безвредного и безопасного, что вы построили эту чертову летающую крепость, чтобы доставить эти отходы в ближайшую черную дыру и бросить их там! Но они туда не попали, потому что пилот решил сделать крюк — верно я говорю? — чтобы половить омаров? О’кей, он, конечно, парень крутой, но сейчас не до кайфа, дела обстоят хреново, можно сказать, дерьмо достигло критической массы, и… в общем, словарный запас исчерпан!
— Заткнись, — прикрикнула правая голова на левую. — Ближе к делу.
И Зафод вновь переключил внимание на остатки пива.
— Вот что я вам скажу, — продолжил он, немного поразмыслив и поостыв.
Двое представителей Администрации промолчали. Вести разговор на таких тонах не входило в их планы.
— Мне нужно знать только одно, — продолжал гнуть свою линию Зафод, — во что я с вами вляпаюсь?
Он ткнул пальцем в вереницу данных на компьютерном экране. Они мало что ему говорили, но даже вид их почему-то ужасно Зафоду не нравился. Было в них что-то скользкое, словно вся эта цифирь для того и требовалась, чтобы заморочить ему голову, вернее, головы.
— Ваши «отходы производства» разлагаются, признайтесь честно? Там у вас внизу целые горы радиоактивного топлива или чего-то в этом роде, способного изжарить этот сектор вселенной так, что от него и в помине ничего не останется. У вас там аористовые стержни, и они разлагаются! Верно я говорю? Их-то поисками мы с вами и занимаемся? Интересно, а не вырастет ли от этих ваших поисков у меня еще одна голова?
— Уверяю вас, контейнер не получил повреждений, мистер Библброкс, — возразил один из официальных представителей. — Я гарантирую, что корабль не представляет опасности. Никакой утечки там нет.
— Тогда зачем вам туда надо?
— Чтобы еще раз убедиться, что все в порядке.
— Так я вам и поверил!
— Мистер Библброкс, — терпеливо произнес официальный представитель, — вынужден напомнить вам, что сейчас вы заняты выполнением поручения.
— А вам не пришло в голову, что я могу неожиданно расхотеть? Кто я, по-вашему, такой — совершенно аморальный тип, без этих, как их там… моральных качеств, или как их еще называют?
— Принципов?
— Да-да, принципов, благодарю за подсказку. Так что вы скажете?
Оба официальных представителя тянули резину — в надежде, что он окончательно остынет, — и только время от времени покашливали.
Зафод вздохнул, вложив в этот вздох все свое отчаяние и словно тем самым снимая с себя ответственность за происходящее, и развернулся в кресле.
— Корабль! — позвал он.
— Слушаю! — отозвался корабль.
— Делай то, что и я.
Корабль несколько миллисекунд обдумывал это распоряжение, после чего проверил на прочность мощные переборки и в тусклом сиянии огней начал медленно погружаться в морские глубины.
Пятьсот футов.
Тысяча.
Две тысячи.
Здесь, под давлением почти в семьдесят атмосфер, в ледяном холоде непроницаемого придонного мрака природа поселила свои самые безумные творения. На мгновение перед смотровым объективом возникли какие-то кошмарные существа и, поболтав длинными извивающимися конечностями, вновь растворились в кромешной тьме.
Две с половиной тысячи футов.
В тусклом свете корабельных огней мимо проплыли еще несколько монстров с глазами на выступающих вперед отростках.
Постепенно на экране все четче начали вырисовываться очертания океанического дна, и глазу вскоре предстала полная картина того, что покоилось по соседству с ними под толшей воды. Это была слегка перекошенная, громадная цилиндрическая крепость — где-то посередине она резко расширялась по всей оставшейся длине корпуса с тем, чтобы вместить тяжелую обшивку, которая толстым щитом покрывала трюм и которая, по мнению ее создателей, представляла собой самую надежную и неуязвимую защиту, какую только можно придумать. Прежде чем состоялся запуск корабля, как только эту обшивку не испробовали на прочность — ее таранили торпедами, пытались взорвать, прорубить, пробить всеми мыслимыми и немыслимыми способами, какие только были в распоряжении строителей, — и все с единственной целью: продемонстрировать, что нет ничего такого, чему она была бы не в состоянии противостоять.
Вскоре молчание в рубке стало откровенно гнетущим — еще бы, выяснилось, что корабль аккуратно разломился пополам.
— Не вижу Никакой опасности, — бодро заявил один представитель. — Конструкция судна такова, что даже в случае, если оно и треснет, грузовые трюмы не пострадают.
Три тысячи восемьсот двадцать пять футов.
Из открывшегося люка спасательного судна появились четыре силуэта в водолазных костюмах и медленно двинулись вдоль луча прожектора к зловещим очертаниям потерпевшего крушение корабля, едва видневшимся на фоне непроглядного мрака. В движениях водолазов сквозила неуклюжая грация, словно под давящей толщей воды они обрели невесомость.
