Кнуд Ромер - «В Датском королевстве…»
Ингер. И вы еще говорите, что время чудес прошло!
II
Дом Петера-Портного.
В комнате с низким потолком сидят несколько мужчин и женщин.
Петер (стоя у двери, произносит речь). Ибо мы, братья и сестры, искуплены Христом от власти Сатаны и ада. И мы — царственные священнослужители и святые люди, как написано в первом письме Петра. И мы не водимся с неверящими, с детьми суетного мира, ибо они должны жить каждый под своим виноградным кустом, под своим фиговым деревом, как сказано у пророка Михея. И к новому священнику мы не пойдем, друзья, ибо он неверящий человек, в грехе и сомнениях. В прошлое воскресенье он сказал, что не знает, было ли чудо с дочерью Иаира; но в притчах Соломоновых сказано: «Нет мудрости, и нет разума, и нет света вопреки Господу». И пусть все ученые мужи кричат, и вопят, и кривляются сколько угодно, но у Даниила есть словечко о том, как Бог послал своего ангела и запер пасти львам, чтобы они не причинили никому вреда. А мы, чада Божьи, омытые кровью Агнца, знаем, что Господь творит свои чудесные деяния среди нас и по сей день. Разве это не великое чудо, что ты, Метте Мария, можешь сидеть здесь, уверовав в вечное блаженство? Разве это не чудо, кровельщик Кристен, что Господь привел тебя к обращению и ты вручил Ему всю свою волю? Разве это не чудо, что я, заблудший и пропащий грешник, могу стоять здесь как благочестивый человек и свидетельствовать перед вами, братья и сестры, подумать только, что Господь мог сотворить нечто доброе из такого, как я. Разве это не прекрасно, разве не восхитительно, разве не благословенно? Слава и хвала такому Богу, друзья. Так помолимся во имя Иисуса: благодарим Тебя, милый Боже, благодарим за то, что Ты в милосердии своем смирился с тяжкими страданиями Твоего невинного сына, с его смертью на кресте ради нас, грешников. Милый Господи, благодарим Тебя за то, что Ты сквозь единственные узкие врата Обращения провел нас к спасению. Благодарим Тебя, о Господи, за то, что Ты благославляешь нас, остерегаешь от танцев, сквернословия и карточной игры и от всех поганых игрищ, как сказано у Исаи. Благодарим Тебя, наш Боже, за то, что Ты удостаиваешь нас подвергаться насмешкам и презрению во имя Твое, как подвергался им Ты сам, — это большая честь для нас. За то, что учишь нас печалиться о всех тех, кто движется к зияющей пропасти и к немыслимым мукам ада, коим никогда не будет конца. Веди же нас, милый Боже, из долины скорби здесь, внизу, к золотым престолам в небесах и поставь нас в белых одеяниях и с пальмовыми ветвями в руках пред ликом Твоим среди десятков тысяч признанных Агнцем, и тогда споем мы… Войдите!
Борген (входит). Добрый вечер.
Петер. Добрый вечер, Миккель, и добро пожаловать на наше собрание.
Борген. Я пришел не на ваше собрание. Я пришел поговорить с тобой.
Петер. И это я тоже приветствую. Входи, пожалуйста. Наше маленькое собрание скоро закончится. Ты приехал в санях, Миккель?
Борген. Да, Андерс там с лошадьми.
Петер (выглядывает наружу). Андерс, слушай, Андерс, на гумне есть место, поставь туда лошадей, а сам иди сюда, в тепло. Миккель, сними верхнюю одежду, пожалуйста, и садись.
Борген. Добрый вечер.
Остальные. Добрый вечер, Миккель, добрый вечер.
Петер. Мы только выслушаем напоследок небольшое свидетельство Метте Марии. Пожалуйста, Метте Мария.
Метте Мария. Я только скажу, что хотела бы, чтобы каждый из вас тоже пришел к Господу, как я, потому что это хорошо. Все было по-другому, пока я жила во грехе, потому что тогда я была самым жалким человеком, меня угнетали и тяготили мои грехи. А потом я была обращена, накануне Михайлова дня, когда здесь читал проповедь пастор Захариасен из Тю. Там были слова из Библии: «Умолкни перед лицом Господа Бога, ибо близок день Господень. Уже приготовил Господь жертвенное заклание, назначил, кого позвать». И теперь я самый счастливый человек на свете и восхваляю и благодарю Господа. Вот это я и хотела сказать.
Петер. Это было хорошее свидетельство. Как было бы чудесно, если бы многие души поступили так же. Споем же номер 13.
Грешник, уши не смей затыкать.
Божьему Агнцу ты должен внимать.
Он, милосердия полон, взывает: «Приди!
Мир и покой обрети У меня на груди!»
О! Обратись!
Спасенье прими, спеши, к нам приди!
Грешник, страшись!
Суд Божий ждет впереди!
Грешник, отринь злое упрямство свое,
Встать супротив Сатаны всех мы зовем.
У подножья Креста место тебе найдут.
Каждого грешника тут
С упованием ждут.
Да! Обратись!
Спасенье прими, спеши, к нам приди!
Грешник, страшись!
Суд Божий ждет впереди!
Радость мирская — досада и стыд без прикрас.
Жизнь вся мирская — пустое «сейчас».
Жизни начало — страданье для нас.
Жизни конец — расплата:
Ужас и мрак ада!
Обратись! Обратись!
Спасенье прими, спеши, к нам приди!
Грешник, страшись!
Суд Божий ждет впереди!
С Иисусом нам радость — светлое счастье,
С Иисусом нам жизнь — святое блаженство.
Жизни начало — Его милосердье.
Жизни конец земной
Мир и вечный покой!
Приди! Обратись!
С Иисусом нас Суд не страшит.
Все собрались,
Суда приговор нам спасенье дарит![62]
Ну, спокойной ночи, братья и сестры. Мы встретимся снова, во имя Иисуса, если Богу будет угодно, через восемь дней в приюте для бедных. Здравствуй еще раз, Андерс, и добро пожаловать. Садись, пожалуйста. Кристине, ты кофейку сделаешь?
Кристине. Вы подождете пока?
Борген. Можно.
Петер. Ужасный холод, да и ветер.
Кристине. Тогда сейчас приготовлю.
Петер. Ты трубку не набьёшь, Миккель?
Борген. И это можно.
Петер. А ты, Андерс?
Андерс. Спасибо, она еще курится.
Борген. Свинина дорожает, Петер.
Петер. Да, зато яйца вчера упали в цене.
Борген. Правда? У тебя много кур, Петер?
Петер. О да, думаю, столько же, сколько у тебя свиней. Борген. Ты ведь знаешь, Петер, зачем мы пришли.
Петер. Думается, нетрудно догадаться.
Борген. А куда ты Анне подевал? Я видел, она была здесь, на собрании.
Петер. Она, верно, помогает матери на кухне.
Борген. Она ведь придет сюда?
Петер. Не думаю.
Борген. Вот как? И почему же?
Петер. О, я сказал ей, Миккель, чтобы она лучше не приходила. Я думаю, ей легче будет идти путем Господа, если они с Андерсом не будут слишком часто видеться.
Андерс. Вот слышишь, отец.
Борген. Как ни странно, Петер, но тут я с тобой согласен.
Петер. Хе-хе, такое не часто бывает.
Борген. Потому что я тоже всегда знал, что путь Господен их не соединит.
Петер. Ну, это не так уж и странно.
Борген. Почему же?
Петер. Потому что ты — Миккель Борген, а я — Петер-Портной.
Борген. Гм.
Петер. Вот видишь.
Борген. Это различие навряд ли имеет отношение к путям Господним.
Петер. Оно и не имеет. Но, как и следовало ожидать, мне легче его увидеть, чем тебе. А вот и кофе, Миккель.
Кристине. Садитесь, пожалуйста, к столу.
Борген. Если Анне не придет сюда, я не сяду.
Кристине. Она может с вами поздороваться. Анне, иди сюда и поздоровайся.
Анне входит.
Борген. Добрый вечер, Анне.
Анне. Добрый вечер.
Андерс. Добрый вечер, Анне.
Анне. Добрый вечер, Андерс.
Петер. Теперь тебе, наверно, лучше снова уйти.
Борген. Пусть она останется.
Кристине. Иди на кухню, подкинь дров под котлом и жди, пока вода закипит.
Анне. Хорошо. (Выходит.).
Борген. Гм, Андерс, ты можешь попить кофе и на кухне.
Андерс. Да, да, конечно могу… если… если вы не против, Кристине и Петер.
Борген. Ты мог бы обойтись и без их разрешения.
Кристине. Давайте мы втроем выпьем кофе там. Раз уж ты тут распоряжаешься. (Выходит вместе с Андерсом.).
Петер. Ты, кажется, изменил свое мнение о пути Господнем, Миккель.
Борген. Я скажу тебе честно и открыто, Петер, как все случилось. Произошло это меньше двух часов назад. Вначале я был в ярости; разозлился, словно нехристь, когда Андерс вернулся домой и рассказал, как ты с ним обошелся. Разозлился страшно, как и тогда, когда узнал, что он отправился на велосипеде сюда. Но потом, сидя в санях, я все взвесил и попытался взглянуть на это дело и с твоей стороны тоже. И теперь я могу понять, что и тебе придется чем-то пожертвовать. Но давай пойдем на это, Петер. Наши разногласия, твои и мои, не должны сказываться на наших детях. Как христиане, мы должны ведь жертвовать чем-то своим, чтобы радовать других.
