Владимир Грибовский - Последний парад адмирала. Судьба вице-адмирала З.П. Рожественского
Чтобы использовать эту силу, ее надо было подготовить. Однако, как об этом уже говорилось, организация боевой подготовки эскадры оставляла желать лучшего, а результаты невысоко оценивались многими командирами и самим командующим. Зиновий Петрович подписал целый ряд приказов с указанием порядка стрельб и оценкой результатов стрельбы и маневрирования. В приказах были такие выражения: «…за час десять кораблей не успели занять места…», «…В кильватерной колонне растянулись… на 55 кабельтовых…», «…стрельба велась
вяло…» и т. п. Выдержки их этих приказов В. И. Семенов, а за ним и другие авторы использовали для того, чтобы показать плохую подготовку офицеров и матросов. Так приказы и издавались Зиновием Петровичем для того, чтобы научить. Но приказов, даже с «фитилями», для этого было недостаточно.
Надо признать, З. П. Рожественский оказался не способен придать подготовке нужное направление. И немалую роль здесь сыграла недосягаемость командующего: он лично не провел ни одного разбора учений с указаниями, чего он ждет от своих командиров. Личных качеств командиров кораблей не развивал, хотя практически всем придумал оскорбительные прозвища, которые не стеснялся произносить на мостике флагманского корабля. Согласно показаниям Н. И. Небогатова, командиры были оскорблены грубым, заносчивым и презрительным обращением, престиж их упал, а командующий эскадрой «держал себя неразгадывемым сфинксом»[143].
Кроме «Адмирала Нахимова» адмирал посетил только «Аврору» капитана 1 -го ранга Е. Р. Егорьева, и поставил крейсер в пример за толковое расположение излишков угля на палубе. Потом, в апреле, побывал он и на броненосце «Орел», где устроил разнос за происшествие, аналогичное «нахимовскому»: команда «Орла» возмутилась обедом, приготовленным из мяса умиравшего быка. И это было все.
Интересно, что и с начальником военно–морского отдела своего штаба Зиновий Петрович тоже не откровенничал, а Владимир Иванович Семенов «дипломатично» не вмешивался. Опыт войны фактически не изучался и правильной оценки не получил, хотя в распоряжении штаба имелись донесения из Владивостока и из Шанхая от контр–адмирала Н. К. Рейценштейна. Некоторые документы были просто разосланы по кораблям, на которых устроили импровизированные защиты орудий и рубок из подручных средств: тросов, матросских коек и т. п.
В числе очень немногих, кто решался высказать адмиралу свои предложения, был командир «Олега», энергичный оригинал капитан 1–го ранга Л. Ф. Добротворский, хорошо знавший Зиновия Петровича по прежней службе. Он со своим отрядом перешел из Либавы на Мадагаскар через Суэц за 91 день, успев по пути провести учебные маневрирования, артиллерийские стрельбы, пробу кораблей на полный ход и даже пытался перехватить пароходы с военной контрабандой в Японию. Выслушав доклад Л. Ф. Добротворского о переходе, З. П. Рожественский ему сказал: «Ваш «Олег» окрашен как раз тем цветом («сереньким»), кой по французским испытаниям сказался наиболее невидимым, но вы все‑таки перекрасьтесь в черный с желтыми трубами» (как все корабли эскадры). Добротворский удивился: «Зачем, Ваше превосходительство? Позвольте оставить то же!» «Нет, уже перекрасьтесь. Трудно возобновлять и менее заметно ночью». И, как вспоминал Добротворский, прибавил: «Надо же нам отличаться от японцев»[144].
Между тем вопрос о маскировочной окраске был одним из важнейших тактических вопросов, уже решавшимся ранее с успехом на Соединенных эскадрах в Чифу в 1895 г. и на эскадре Тихого океана в 1903–1904 гг. Что помешало Зиновию Петровичу просто последовать примеру старших товарищей? Пренебрежительное к ним отношение и самомнение? Так или иначе, но корабли второй эскадры с их черными корпусами и желтыми трубами остались прекрасным объектом для наблюдения в бинокли, дальномеры и оптические прицелы японцев.
Впрочем, про возможность сосредоточения в Чифу адмирал неожиданно вспомнил при обсуждении с Добротворским плана операций после падения Артура. Добротворский заметил, что собраться в Чифу не позволят другие державы, «да и бесполезно». Он же вспомнил, что советовал адмиралу откровенно доложить свое мнение о возможности провала в Санкт–Петербург: «Нечестно вводить в заблуждение Государя и русское общество, что из посылки нашей эскадры что‑нибудь выйдет, кроме разгрома и позора».
Добротворский выступил и со своими предложениями по изменению тактической организации и по тактике действий в бою с японцами. Он, в частности, предлагал два варианта боевого порядка: составить кильватер «тихоходов» и фронт «быстроходов», или поделить все боевые суда на четыре части, перемешав сильные и слабые (крейсера в общем строю), а быстроходные «Жемчуг» и «Изумруд» с миноносцами иметь в стороне. Транспорты не брать или предоставить самим себе.
Мнение Добротворского было не бесспорным, но, безусловно, заслуживало обсуждения в собрании флагманов и капитанов или хотя бы среди чинов штаба Такого обсуждения, однако, не состоялось. В Нуси–Бе Зиновий Петрович собирал флагманов и капитанов дважды: первый раз. (после 8 февраля) он зачитал им январские указания из Санкт–Петербурга и свой ответ по поводу невозможности имеемыми силами завладеть морем, обременительности для эскадры присоединения старых судов (Небогатова) и необходимости с лучшими судами как можно скорее прорваться во Владивосток и оттуда действовать на сообщения неприятеля.
Второе, и последнее, совещание состоялось 2 марта, когда адмирал дал указания на предстоящий поход. Речь шла об экономии угля — на судах его имелось около 60 тыс. т., а на наших транспортах — еще около 55 тыс. т. Скорость на переходе — 9 уз. Получив последний «привет» от немцев и М. А. Гинсбурга — пароход «Регина» с сухарями, маслом, чаем, солониной, машинными и шкиперскими материалами, адмирал в этот день узнал, что Гамбургско–Американская компания согласилась снабжать эскадру до берегов Индокитая, и решил продолжать поход, проложив курс через Индийский океан и Малаккский пролив к французским владениям — Аннаму (Вьетнаму). О своем маршруте и графике движения он не поставил в известность ГМШ, что затруднило адмиралу Небогатову соединение с главными силами.
На «Князе Суворове» считали, что командующий сознательно «убегает» от небогатовского отряда, который в действительности (об этом стало известно позднее) 2 февраля 1905 г. вышел из Либавы.
3 марта 1905 г. эскадра в полном составе покинула Нуси–Бе и двинулась через Индийский океан. Через 28 дней океанского перехода — 1 апреля — З. П. Рожественский привел эскадру в бухту Камранг (Камрань). От Нуси–Бе до Камранга было пройдено 4560 миль со средней скоростью 7 уз. Новые броненосцы типа «Бородино» от Либавы до Камранга прошли более 17 500 миль, каждый израсходовав по 12 000 т. угля.
У берегов Индокитая 2–я Тихоокеанская эскадра провела более месяца, хотя первоначально ее командующий обдумывал вариант немедленного продолжения пути во Владивосток, до которого оставалось всего 2500 миль. По воспоминаниям
В. И. Семенова, адмирал 28 марта впервые (!) собрал совещание офицеров штаба, на котором сам Владимир Иванович предлагал продолжить путь, не ожидая Небогатова (внезапность и подъем духа), а лейтенант Е. В. Свенторжецкий — воспользоваться успехом сосредоточения в Индокитае и поспешить с заключением мира. Адмирал не подвел итогов, но 30 марта запросил корабли о количестве угля. «Император Александр III» показал недостачу в 400 тонн. Это якобы вынудило адмирала отказаться от немедленного прорыва и направиться в Камранг. Первые десять дней задержки были вызваны созданием необходимых запасов угля, а последующие — решением З. П. Рожественского ожидать отряд Н. И. Небогатова. Это решение было принято по прямому указанию из С. — Петербурга, куда командующий эскадрой ранее докладывал о неудовлетворительном состоянии вверенных ему сил, а также о тяжелой болезни Д. Г. Фелькерзама и собственном недомогании. В своем донесении З. П. Рожественский поставил вопрос и о назначении нового командующего морскими силами на Дальнем Востоке и намекал на целесообразность отозвания эскадры, не имевшей серьезных шансов на успех. Очевидно, что теперь он видел цель всего похода в крупной демонстрации, а император, генерал–адмирал и управляющий министерством надеялись на победу в борьбе с японским флотом.
Контр–адмирал Н. И. Небогатов, которому упрямый З. П. Рожественский не сообщил своего маршрута, тем не менее успешно решил поставленную задачу. Выйдя Суэцким каналом в Красное море, его отряд 30 марта — накануне прибытия 2–й эскадры в Камранг — достиг Марбата — английского владения на юге Аравийского полуострова. Из Марбата Н. И. Небогатов телеграфировал в Санкт–Петербург просьбу передать известие об эскадре в одну из трех избранных им точек по маршруту движения отряда. Именно в такой точке в 40 милях от Сингапура и состоялась передача сведений, позволивших объединить российские морские силы в водах Индокитая.
