Юрий Поляков - Перелетная элита
СОНЯ. Кто? Федька на рынок через всю Москву едет. Муж летит в Японию.
ЭДИК. Он дипломат?
СОНЯ. Ага, атташе по физкультуре. Портфель за начальством носит.
ЭДИК. Ну, если так… Я готов!
Обнимает Соню, пытается поцеловать. Она уклоняется.
СОНЯ. Сначала в душ.
ЭДИК. А где у вас душ?
СОНЯ. Там же, где и унитаз. Извини, живем скромно.
ЭДИК (загораясь). Не в этом счастье, Соня!
СОНЯ. Помнишь, у Вознесенского: «Моя душа – совмещенный санузел»?
ЭДИК. Конечно, помню! «Ты говорила шепотом: “А что потом, а что потом?”»
Эдик скрывается в ванной.
СОНЯ (вздохнув). Только ради искусства!
ЭДИК (выглядывая из ванной). Тут всего два полотенца.
СОНЯ. Воспользуйся большим – оно Мишино.
ЭДИК. А удобно ли?
СОНЯ. Ну мной же ты собираешься воспользоваться.
ЭДИК. Всенепременно!
СОНЯ. Я горю!
ЭДИК (закрывая дверь). Я моюсь.
Слышен шелест воды в ванной. Соня задумчиво бродит по квартире, вдруг оживляется, снимает платье, набрасывает на себя простыню, делает из искусственных цветов венок, надевает его на голову и напевает:
День Валентинов проклят будь!
Нет у мужчин стыда.
Сначала девушку сгребут,
А после как всегда:
– Ты мне жениться обещал,
Меня лишая чести!
– Клянусь, я слово бы сдержал.
Но мы уж спали вместе…
Она увлекается и не замечает, как входит Михаил в форме подводника, капитана третьего ранга. В руках у него черный кейс. Некоторое время он с иронией наблюдает за женой. Она замечает мужа и хватается за сердце.
СОНЯ. Фу, черт… Стороженко!
МИХАИЛ. Здесь!
СОНЯ. Как призрак отца…
МИХАИЛ. Моего?
СОНЯ. Скажешь тоже! Гамлета…
МИХАИЛ. Испугалась?
СОНЯ. Ты же в Японии?
МИХАИЛ. Отменили.
СОНЯ. Почему?
МИХАИЛ. Скоро узнаешь. А чем это пахнет? Курила?
СОНЯ. Тараканов морили.
МИХАИЛ. Смотри-ка, быстро прислали. А борщ есть?
Садится, ставит чемодан на журнальный столик. Соня незаметно ногами заталкивает под тахту одежду Эдика.
СОНЯ. Не успела… Я думала… У тебя что – новый чемоданчик? А где старый?
МИХАИЛ. Там, где меня нет.
СОНЯ. Потерял? Мой подарок?
МИХАИЛ. Оставил на память начальству.
СОНЯ. Ну и зря.
МИХАИЛ. Разговоры в строю! Сама-то зачем вырядилась чучелом?
СОНЯ. Я? Репетировала… Мне роль предложили.
МИХАИЛ. Кто?
СОНЯ. Один. Знакомый. Режиссер.
МИХАИЛ. Говорил мне батя: не женись на актерке!
СОНЯ. Ну и не женился бы.
МИХАИЛ. Где он?
СОНЯ (вздрогнув). Кто?
МИХАИЛ. Хрен в пальто.
СОНЯ (упавшим голосом). Откуда ты знаешь?
МИХАИЛ. Позвонили добрые люди. Где спрятала? Убью!
СОНЯ (закрыв лицо руками). Он… он в душе…
МИХАИЛ. Грехи смывает?
СОНЯ. Ничего еще не было.
МИХАИЛ. Не было? Было! Не репетировать надо (срывает с нее венок), а сына воспитывать.
СОНЯ. Ты о чем?
МИХАИЛ. Федьку из школы выперли.
СОНЯ. Ты-то откуда знаешь?
МИХАИЛ. От верблюда. Тамерланыч позвонил. У тебя все время занято. По телефону репетируешь?
СОНЯ. За что выгнали?
МИХАИЛ. Он новую классную руководительницу…
СОНЯ. Вилку?
МИХАИЛ. Вот именно. Ну что за поколение! Мы были не такие. Ну, могли кнопку на стул подложить. Канцелярскую. Как комарик укусит. А эти дикари! Саморез. Десять сантиметров! Как она теперь рожать будет?
СОНЯ. Какой ужас! Но почему? Федя… добрый мальчик…
МИХАИЛ. Втюрился он в нее.
СОНЯ. Ты-то откуда знаешь?
МИХАИЛ. Общаться надо с сыном, а не со знакомыми режиссерами. Я ему говорил: рано, сынок, терпи, наращивай потенциал, ты еще встретишь свою женщину. Не выдержал, сбросил ей в «личку», мол, люблю и так далее… Ну, она его при всем классе и высмеяла…
СОНЯ. Это же непедагогично!
МИХАИЛ. Ясен пень. Молодая, необученная. Дура. А другие в пединститут не идут. Федька психанул и отомстил… саморезом. Она – к директору.
СОНЯ (в ужасе). К Чингизу Тамерлановичу?
МИХАИЛ. К нему. Вызвал он нашего урода и раскатал. А Федька взял образец лица этой Вилки и прифотошопил к ней продолжение с порносайта.
СОНЯ. Это конец!
МИХАИЛ. Нет, еще не конец. Потом Федька обрушил в школе интернет. Ткнешь кнопку – выскакивает эта Вилка во всех кучерявых подробностях. Я посмотрел. Заводит! Талантливый у нас все-таки сын. Вымоется – прибью. (Бьет в дверь ванной.) Выходи, хуже будет! Боится. Меня батя за такие штуки оглоблей лупцевал.
СОНЯ (в сторону). Жалко – не убил.
Подходит к жене, обнаруживает под простыней голое тело.
МИХАИЛ. Ого! Не ждала, значит? Пошли. Мне надо стресс снять.
СОНЯ. Давай не сегодня.
МИХАИЛ. У тебя всегда то голова болит, то текущий ремонт.
СОНЯ (спохватывается, обнимая мужа). Ну хорошо, иди – раздевайся! Я что-нибудь придумаю.
Михаил уходит в спальню. Она бросается к двери ванной.
СОНЯ. Эдик!
ЭДИК (выглядывая с опаской). Кто это?
СОНЯ. Муж!
ЭДИК. Кошмар!
СОНЯ. У тебя три минуты, чтобы исчезнуть.
ЭДИК. Почему так мало?
СОНЯ. Не лезь в мою семейную жизнь!
Михаил выходит из спальни. Он снял китель, оставшись в брюках и майке.
МИХАИЛ. Шушукаетесь!
СОНЯ (отпрянув от двери). Нет… я… хотела…
МИХАИЛ. Вот, на твоих потачках террорист вырос.
СОНЯ. Иди, иди… Я сейчас…
МИХАИЛ. Не могу. Трясет. Надо сначала пожрать.
СОНЯ. Хлеб кончился…
МИХАИЛ. Бардак! Ни борща, ни хлеба…
СОНЯ (С надеждой.) Может, в магазин сбегаешь?
МИХАИЛ. Обойдусь. Давай что есть!
Соня хлопочет. Михаил включает телевизор. Экран остается темным.
МИХАИЛ. А что с ящиком?
СОНЯ. Федька хотел 3D сделать.
МИХАИЛ. Из этой рухляди? Хотя… наш Кулибин может. В прадеда Василия пошел. Тот всей деревне ходики чинил. Генетика!
Бьет по ящику кулаком, экран остается темным, но слышен голос диктора.
ГОЛОС ДИКТОРА. Визит президента России в Японию внезапно отложен. Пресс-секретарь главы государства Мурена Шептальская объяснила причину: в одном из московских роддомов в рамках предвыборной кампании ждут появления на свет 150-миллионного россиянина. (Звук прерывается.) Новый президент США Ястребиный Коготь в Овальном зале Белого Вигвама обсудил с вождями углубляющийся кризис экономики… (Звук прерывается) Во Франции протестующие фермеры повалили Эйфелеву башню… (Звук совсем пропадает.)
МИХАИЛ. Ага, запрыгали!
СОНЯ. Кто запрыгал?
МИХАИЛ. Кто надо. А Шептальская – голова. Ловко вывернулась. Надо выпить. Такое событие – 150-миллионный соотечественник наружу лезет.
СОНЯ. Кончилась.
МИХАИЛ. Как это?! Соль, спички, хлеб и водка должны быть в доме всегда.
СОНЯ. А ты забыл, сколько выхлебал, когда банк «Щедрость» лопнул!
МИХАИЛ. Ну, выпил. Не каждый день теряешь все, что нажил. Купила бы!
СОНЯ. Закрутилась.
МИХАИЛ. Хозяйка из тебя как из бюстгальтера портупея.
СОНЯ (с сарказмом). Сбегаешь или обойдешься?
МИХАИЛ. Сбегаю. (Подходит к двери ванной.) Смотри женилку не смыль, влюбленный пингвин! Вернусь – выпорю.
Михаил набрасывает на себя плащ с капюшоном, закрывающим лицо.
СОНЯ. На улице дождь?
МИХАИЛ. Гроза.
Уходит. Соня бросается к двери ванной.
СОНЯ. Эдик, скорее, у тебя пять минут. Магазин в соседнем подъезде.
Возвращается муж, попутно спотыкается о баллон.
МИХАИЛ. Ч-черт!
Соня отскакивает от двери.
СОНЯ. Забыл что-нибудь?
МИХАИЛ. Забыл. А что это там за фигня?
СОНЯ. Ах, баллон! Я же говорила: тараканов морили. Вечером заберут.
Михаил достает из тумбочки кобуру, проверяет пистолет, кладет в карман, берет чемоданчик.
МИХАИЛ. Выйдет – не бей! Меня дождись.
Михаил уходит. Соня стучит в дверь ванной.
СОНЯ. Скорее! Скорее!
Эдик осторожно выглядывает. На голове у него прозрачная душевая шапочка, вокруг бедер повязано полотенце.
ЭДИК. Боже, как в плохом водевиле!
СОНЯ. В водевилях не убивают. А у Миши табельный пистолет.
ЭДИК. Господи, за что? И ты так спокойно об этом говоришь!
СОНЯ. Поживешь пятнадцать лет со спецназовцем и успокоишься.
ЭДИК. Где моя одежда?
СОНЯ. Вот!
Соня достает из-под дивана скомканную одежду.
ЭДИК. Как я пойду в этом по улице?
