Шпионаж и любовь - Малли Клэр
К концу марта 1944 года она также проходила подготовку по применению основных взрывчатых веществ и прошла курс обучения Секретной разведывательной службы (СРС), в частности, по стрельбе из пистолета-пулемета «стен», который предпочитали в УСО. Хотя Кристина в семейном поместье с детства умела обращаться с оружием, она предпочитала тогда верховую езду охоте, и опыт стрельбы у нее был небольшой. Теперь ее научили стрелять с бедра, интуитивно целиться и делать парные выстрелы в стиле, который преподавали майор Билл Фэрберн и капитан Эрик Сайкс, два военных эксперта УСО, ранее служившие в полиции Шанхая. Несмотря на блестящую технику стрельбы, Кристина обнаружила, что ненавидит стрелковое оружие – слишком громкое и слишком агрессивное. К счастью, Фэрберн и Сайкс также предлагали на тренировках «идеальный» бойцовый нож – двусторонний, с семидюймовым стальным лезвием, которое легко проникает между ребер. Кристина ловко управлялась с этим видом оружия, моментально извлекая его из плотно прилегающих кожаных ножен, крепившихся на бедре.
Курс СРС также включал личную безопасность и молчаливое убийство, экстремальную версию невооруженного боя с использованием только ножа, петли или голых рук. Эти методы были смесью карате, джиу-джитсу и того, что Фэрберн узнал из «жесткой практики на набережной Шанхая» [41]. Подобное обучение не только придало стройной Кристине большую физическую уверенность, оно как раз идеально подходило для поставленных перед ней задач, которые порой могли потребовать силовых действий и самозащиты. «Это война, а не спорт, – говорилось в учебном пособии УСО. – Ваша цель – убить противника как можно скорее» [42].
Кристину также обучали «секретам мастерства», начиная от простых приемов изменения внешности, таких как смена прически или вкладывание пробок за щеки или в нос, чтобы изменить форму лица, вплоть до искусства скрытого наблюдения. Наконец, она была обучена организовывать места хранения для оружия и взрывчатых веществ, готовить явки для агентов союзников, выбирать места проведения конкретных операций. Для этого ей нужно было знать, как определить подходящие участки, организовать места десантирования, установить связь с Лондоном или Алжиром и при необходимости контролировать посадку самолета с помощью карманных фонарей. Именно такую работу она любила и в ней преуспевала.
Официально «Освобождение Континента» началось в небольшом масштабе с десанта в Анцио в Италии. В феврале 1944 года Габбинс получил телеграмму, в которой ему «с прискорбием» сообщали, что его старший сын, Майкл, погиб при разрыве снаряда в Анцио, во время разведывательной высадки союзников. «Совершенно бессмысленная смерть», – сказал он Уилкинсону
[43]. Однако его профессиональный фокус не был утрачен. К весне были подготовлены необходимые условия для масштабного вторжения союзников в Европу, и многочисленные миссии УСО приступили к работе в Югославии, Румынии, Албании, Италии, Греции и Франции.
В течение первых месяцев 1944 года Зофья устроила серию вечеринок в Таре и других подходящих броских местах, таких как ипподром в Каире, и каждый раз под этим прикрытием очередная группа отправлялась на задание. В какой-то момент в разгар вечеринки появлялась машина, которая незаметно забирала того, кому предстояло попасть на вражескую территорию. Негласное правило заключалось в том, что никто не должен был беспокоиться, поскольку это означало бы «принятие возможности, что с ним случится нечто ужасное» [44]. Даже секретари УСО с бодрым видом прощались с агентами, сочиняя стихи типа «Пора в путь, дорогой Джо»: Джо – это безопасное кодовое имя, предоставленное всем агентам, находящимся на задании; автор призывал товарищей «не болтаться в офисе в ожидании самолетов, не медлить с действиями, использовать изобретательный ум» [45]. Однако у Кристины каждый отъезд вызывал тревогу; ее черед все не наступал, она начинала опасаться, что он так и не придет и она останется навечно «болтаться в офисе». Но в марте 1944 года «Операция “Крис”» была одобрена.
План УСО состоял в том, чтобы отправить Кристину обратно в Венгрию, не информируя об этом поляков, чтобы она восстановила сети, потерявшие связь с Лондоном и британской базой в Стамбуле в начале того же года. Ее целью было воодушевить местное сопротивление и, в частности, поддержать саботаж жизненно важных коммуникаций, транспортных линий, промышленных и нефтяных объектов. Для этого необходимо было заново активировать беспроводную связь и принять меры по доставке агентов УСО и расходных материалов в страну. Это была, как писал Говарт, «операция, сопряженная с большими рисками и лишь малым шансом на успех», и тем не менее стратегическое значение Венгрии было признано достаточно значительным, чтобы оправдать эту попытку» [46]. Кристина была единственным агентом УСО, прошедшим подготовку радиста, обладающим знанием Венгрии и «необходимыми личными качествами», которые «давали ей хоть какой-то шанс выжить» [47]. Она была в восторге. В свое время Кристина сообщила руководству УСО, что в Венгрии у нее было несколько близких друзей, в основном из числа местных землевладельцев, хотя она знала и нескольких «более левых» людей. Недостатком было то, что Кристина могла сказать лишь несколько слов на венгерском, но, по словам Говарта, это уравновешивалось тем, что «она – человек выдающегося мужества и исключительного обаяния» [48]. Кристина, приписал кто-то на нижнем поле этого отчета, «явно работала сверхурочно» на Говарта [49].
Первой проблемой была ее доставка в Венгрию. Можно было парашютировать ее в Словакию – либо в расчете на принимающую команду, либо «вслепую» (без какой-либо поддержки), чтобы затем она пересекла границу пешком. Но, учитывая неопределенную лояльность словацкого населения, связанный с этим риск был слишком велик. Тем не менее отправка ее в Польшу как беженки от русских подразумевала вовлечение поляков и неизбежно «создавала для нас слишком много ненужных трудностей» [50]. В любом случае в УСО признавали, что для польской общины в Венгрии Кристина «персона нон грата», и «скорее всего, будет предана» [51]. Единственным вариантом оставалось слепое десантирование. Говарт утверждал, что это, «вероятно, будет мало чем отличаться от убийства, и хотя это не остановит агента [Кристину], преимущества, которые могут быть получены, настолько незначительны, что такое решение нельзя рекомендовать добросовестно и ответственно» [52]. Тем не менее «поскольку проникновение в Венгрию осуществить необходимо, а Кристина готова идти на риск», было решено, что «мы должны принять варианты, которые будут давать наибольшие шансы на выживание» [53]. Кристину срочно направили еще на один курс по «быстрому саботажу» [54].
В начале апреля «Операция “Крис”» была названа «неотложной», и Кристине было дано новое имя и легенда. В отчетах она должна была подписываться «Марья Камински», из «Львовуна», якобы рожденная в 1914 году, на год раньше Кристины, как полагали англичане, которые на шесть лет ошибались благодаря «неточности» самой Кристины [55]. Неделю спустя, к невероятному разочарованию Кристины, операция была отменена. «Ввиду того что она хорошо известна венгерской полиции и плохо говорит по-венгерски, [я] не чувствую столь большой риск оправданным», – заявил в донесении в Лондон новый глава Балканской секции УСО в Каире Бикем Свит-Эскотт. «Если у вас есть для нее другой проект, например, во Франции, пожалуйста, сообщите нам об этом в ближайшее время», – добавил он [56].
Свит-Эскотт был еще одним из многочисленных каирских поклонников Кристины. «Она – польская дама значительной красоты и мужества, – писал он, – храбрая, как лев», и он отказывался жертвовать ею во имя того, что считал непродуманной миссией [57]. Вместо этого он неоднократно предлагал Францию, страну, которую она хорошо знала перед войной и языком которой она владела в совершенстве. Свит-Эскотт понимал, что отмена операции сильно ударила по моральному духу Кристины, и все же в конце апреля, когда «День Ди» становился все ближе, ее будущее оставалось неопределенным.
