Василий Песков - Окно в природу-2003
Повсюду уже полыхали кострами клены, подрумянены были вершины дубов, березы светились желтыми прядями. Краски местами приглушал синий пахучий дым от горевшей стерни на полях, белели вблизи деревень гусиные стаи. Лошадь на взгорке темной мастью подчеркивала пестрое платье конца сентября.
Дорога в Колотовку от Бежина луга вела по распадку, где машину надо было оставить и идти по дорожке среди желтого лозняка, одиноких рябин, мимо мостка с березовыми перильцами, уводившего в гущу ясеней и берез.
От помянутой Тургеневым деревеньки остался старый забытый сад. Пробравшись по сизому цепкому ежевичнику, поискали мы в росной, еще зеленой траве одичавших яблочек и молчаливо потоптались, прикидывая, где стоял кабачок, в котором Тургенев слушал певцов. Было так тихо, что мы услышали шорохи поползня, прятавшего на зиму добычу в складках коры засохшего вяза, а в побуревших космах приречного бурьяна, еще на что-то надеясь, в маленькой страсти своей гремел кузнечик. Воздух в лесном распадке был пропитан осенним запахом дуба, приводной травы и дымом невидимого костра. С бугра из леса, возможно, как отклик на наши негромкие голоса, послышался хрипловатый басок: «Людмила, иди через кладки! Опят тут море!»
А вечером, перед самым заходом солнца, добрались мы в Новосёлки, где жил когда-то бородатый помещик Фет, оставивший нам в наследство много хороших стихов. От усадьбы его остались старые дерева, зеленые кусты нетронутой осенью сирени и бледно-желтые кущи шиповника.
Место для жизни Фетом было тщательно выбрано. С мыска косогора открывается вид на зеленеющую внизу долину, из которой на бугры во все стороны поднимался веселый лес и уходили в него змейки дорог. Лес подожжен был холодными кострами осени и затуманен предвечерней дымкой. Кое-что изменилось со времен Фета, но можно все же представить вечерний час, когда бородач-стихотворец, друг Тургенева и Толстого, стоял тут у въезда в усадьбу, прислушиваясь к тонким струнам своей души, звеневшим от тихого ветерка, от шуршания крыльев птиц и шмелей, от скрипа телеги в низине. «Ласточки пропали,/ А вчера с зарей/ Все грачи летали/ Да как сеть мелькали/ Вон над той горой...» Эти родные нам с детства стихи, возможно, родились вот тут, на взгорке. А там, куда уходили постройки усадьбы поэта, растет сейчас буйный кленовый лес. Кроны его сомкнулись над старой, незаросшей дорогой. Войдя под них, мы испытали волненье. Солнца, уже задевшего горизонт, не было видно, но под кронами устоялся красный загадочный свет. Было такое чувство, что исходит он от вершин кленов. Черные стволы деревьев в предвечернем разливе красного света были чудом погожего дня.
Из шатра кленов вышли мы, как из храма. Дали холмов были подернуты дымною синевой. Поблекли без солнца краски древесных костров. Где-то за краем леса фыркала и громыхала железом лошадь. Сетью внизу, в долине мелькнули пролетавшие птицы. Но не фетовские грачи, а большая стая дроздов, спешивших после ужина на рябинах к лесному ночлегу.
09.10.2003 - Рыбное поле
У пруда осенью.
Рыбоводный пруд видели многие. Но большое, хорошо организованное рыбоводное хозяйство встречаешь не часто. Ближайшее к Москве - в ста километрах к югу от Рязани, в Сараевском районе.
Когда подъезжаешь к хозяйству, с пригорка видишь пруды. С «межами» дамб и плотин они похожи на большое хлебное поле. Полторы сотни прудов! Большинство их соединены друг с другом обводными каналами - можно водой «дирижировать», спуская ее с одного «зеркала» и заполняя пруд, ранее осушенный. Рыбоводу работать труднее, чем агроному. Пруд для глаз человека - тайна. Только знание жизни в воде и хозяйская память - что в каждом закоулке воды происходит в данный момент, помогают растить урожай и собирать его без потерь.
Прудовое хозяйство у реки Пара всегда считалось образцовым в России. В поселковом музее видишь всего лишь два экспоната, но их впечатляюще много - знамена и дипломы за успехи в работе. До «перестройки» хозяйство ежегодно давало 1200 тонн живой рыбы. Разруха сократила урожай в шесть раз - многие пруды высохли, покрылись бурьяном, без работы остались и разбрелись рыбоводы. В одном повезло хозяйству - не позволил поставить крест на нем нынешний директор Владимир Егорович Акатов. Выросший в этих местах, в детстве ловивший удочкой рыбу в прудах, стал он сперва рядовым рыбоводом, потом учился, показал себя рачительным человеком и сумел поднять хозяйство, уже лежавшее на боку. Сегодня тут получают уже тысячу тонн рыбы, и есть уверенность: прежняя слава хозяйства сюда вернется - поселок рыбоводов ухожен, рыба в прудах здорова, во всем виден порядок. Карманная радиостанция, которую Владимир Егорович не выпускает из рук, сообщает ему, что где делается, куда следует немедля подъехать.
Владимир Егорович повез нас по дамбам, окаймляющим пруды, а когда солнце, встающее утром над прудами восточными, спустилось вечером за прудами на западе, пригласил «откушать ушицу» и до полночи рассказывал о хозяйстве, о рыбе и рыбоводах, обо всем интересном у воды и в воде.
«Вот откуда берется наша вода. - Владимир Егорович рисует в моем блокноте большой овал. - Две речки, Белая и Кулымер, образуют водохранилище - огромный мешок воды. Наше дело - разумно этим богатством распоряжаться, пуская воду по прудам так, чтобы ее везде хватало и нигде не была бы она в излишке. Одной смекалки тут мало, нужны механизмы, в том числе мощные насосы, механизмы аэрации, очистка воды от растений, возможность быстро воду из пруда спустить и быстро его наполнить. Ошибка влечет большие потери. Неглубоким водоемам свойственно зарастанье. Наше Бельское водохранилище за многие годы заросло сплошь, на сто процентов! Надо было его очистить. Кто, вы думаете, это сделал? Рыбы! Запустили мы в шумевшую камышом акваторию амура и толстолоба. Эти «водяные коровы», как их иногда называют, сделали всё быстро и чисто. Амуры сжевали рогоз, камыши и тростник, а толстолобы процедили воду через жабры - из зеленой стала она прозрачной - видели, как сверкает?!»
Но главный герой прудового царства - карп. Эта почти домашняя рыба неприхотлива, быстро растет, вкусная. Средняя полоса России не очень благоприятна для разведения карпа - коротки сроки активного «жора» рыбы - всего сто дней. Холодеет вода, карпы теряют аппетит и вовсе перестают кормиться - двести дней дремлют в зимовальных прудах. А в южных районах, например, в Краснодарском крае, все наоборот: двести дней рыбу кормят (и значит, растят), и только сто дней она зимует в прудах. Но все равно и в средней полосе для разведенья карп выгоден. В двухлетнем возрасте он живым идет на продажу. В хозяйстве для маточных и «ремонтных» прудов оставляют отборных рыб, отвечающих стандартам породы «карп парский», то есть породы, выведенной тут, у реки Пара.
Важный момент - икрометание - рыбам не доверяют, действуют более производительно, чем это происходит в природе. Там два-три карпа, следующие за самкой, спешат полить икринки молоками. Но лишь три малька вырастают из ста икринок. На рыбозаводах же, и, в частности, в инкубаторе Парского хозяйства, из ста икринок вырастает девяносто (!) мальков. Владимир Егорович рассказывает, что сам контролирует этот деликатный процесс. «Из маточного пруда придирчиво выбираем элитных производителей. Аккуратным уколом «забинтованной» в марлю самке шприцем вводим биологически активное вещество - стимулируем быстрое созреванье икры. Помогаем рыбе икру выпустить в специальную ванну, куда выпускают и молоки из карпов. Миллион оплодотворенных икринок бережно перемешиваем в разбавленном водой молоке, чтобы они не слипались, и через несколько дней из них появляются крошечные личинки. «Хлебнув» воздуха, они наполняют плавательные пузыри, и с этой минуты уже представляют собой маленьких рыбок, требующих нежного и добротного корма. Даем им почти невидимый глазом водный планктон, молоко. Через две недели выпускаем приплод в пруды мальковые. Тут они набирают вес в пятьдесят граммов. Эту молодь можно продать другим рыбоводным хозяйствам (раньше мальков ежегодно продавалось до 300 миллионов), и, сколько надо, выпускаем в свои пруды выростные. Они неглубокие, вода в них хорошо прогревается, и у рыб не притупляется аппетит. Кормим четыре раза в сутки в строго постоянное время, на постоянных местах. Через три дня с начала кормленья молодые карпы уже точно знают, когда и куда им являться к обеду. Места у кормушек рыбы «вытаптывают», делают дно «асфальтовым». Реагируют они на движение лодки с кормами. Голос, стук весел - это сигнал: «Еда!» Сыплют карпам гранулы комбикорма с примесью злаковых зерен.
В нагульных прудах ранее карпы общались только с собратьями. Сейчас к ним обязательно подселяют щук (сто голов на гектар пруда), а также амуров и толстолобов. Три этих рыбы выполняют роль санитаров - щука выбирает больных и ослабших карпов, толстолобы «фильтруют» воду, поглощая растительный планктон, а амуры пожирают грубую зелень.
