Журнал Русская жизнь - Девяностые (июль 2008)
VII.
Врач скорой помощи Кобзева, действуя по инструкции, вызвала на место происшествия спасателей - вызов от нее поступил в половине десятого вечера. «На лестнице за старшего формально был Нуйкин, но у него был такой вид, что ему только памперса не хватало, постоянно говорил: „Предполагаем труп, предполагаем труп“, - вспоминает один из спасателей. - Он районный милиционер, а спецназовцы все краевые, им на него всем плевать. То есть старшего на самом деле не было, решений никто не принимал, действовали наобум». Руководил спецназовцами двухметрового роста мужчина в штатском, который говорил, что надо штурмовать квартиру. Вначале у кого-то возникла идея пустить под дверь нервно-паралитический газ, и за газовыми гранатами даже послали милиционера, но оказалось, что они хранятся на складе за городом, а чтобы их получить по акту, нужно дожидаться начала рабочего дня, потому что на складе нет никого из материально ответственных сотрудников.
VIII.
Потоптавшись у двери еще с полчаса, двое спецназовцев стали бить в дверь прикладами автоматов. Белов выстрелил в дверь еще раз, потом попытался задвинуть дверь шкафом и стиральной машиной, но не успел; бойцы уже ворвались в квартиру, и пенсионер, отстреливаясь, убежал в комнату. Что было дальше - неизвестно, но секунд через десять один спецназовец выбежал на лестницу с простреленным бедром - он кричал: «Мать вашу, что же вы стоите, он же сейчас уйдет!», - потом из квартиры прозвучало еще несколько выстрелов, а потом вышел второй боец. «Все?» - спросил у него Нуйкин. «Нет, сердце у него еще бьется», - ответил спецназовец, и остальные бойцы, оставив Нуйкина и спасателей на лестнице, вместе с врачом вошли в квартиру.
В шесть часов утра из квартиры вынесли труп Владимира Белова. Утром 4 мая пресс-служба краевого ГУВД объявила, что пенсионер покончил с собой.
IX.
В тот же день Нелли Ивановна Белова вернулась домой. К сороковинам сыновья заменили выбитую дверь, а дочь Веры Ивановны Куксовой побелила заново потолок на лестнице, зашпаклевав входные отверстия от пуль. Нелли Ивановна до сих пор носит траур, постоянно плачет и часто вспоминает мужа. О последней ссоре старается не думать, говорит только: «Не надо наши раны тормошить, родненький. Большое горе у нас случилось, и я во всем виновата». Но друзья Владимира Ильича зла на нее не держат, звонят ей, успокаивают. И, конечно, матерят милицию.
«Им же хочется в Рэмбо поиграть, - говорит Григорий Максимович, - а с настоящими террористами бороться - кишка тонка. Что ночью по городу страшно ходить - их не интересует, а пенсионера брать штурмом - это пожалуйста. Даже не извинились, что человека убили. А ведь еще бы день он просидел, элементарно еда бы закончилась - сам бы тихо и спокойно вышел. Он же сразу остыл, это и по разговору с ним было понятно», - и Григорий Максимович рассказывает анекдот про зайца, который спасается бегством от комиссии, кастрирующей тех, у кого три яйца: «они сначала отрезают, а потом считают». «Так и у нас: вначале хоронят, а потом разбираются», - комментирует Князев. «Знаешь что, корреспондент, - добавляет старик. - Мы очень тебя просим - верни Вовке доброе имя. А то его по телеку уже „ставропольским снайпером“ называют, по типу американских маньяков. А мы его с детства знаем, он не маньяк».
Я киваю - не из соображений политеса, а вполне искренне. Ну да, доброе имя. А какое, злое, что ли?
* ВОИНСТВО *
Александр Храмчихин
Принуждение к миру
Миссия российской армии за рубежом
Международные миротворческие операции начали проводиться с 1948 г., сразу после образования ООН. После окончания холодной войны они превратились в своеобразный военный мейнстрим. Начала пропагандироваться мысль, что теперь армии вообще для того и существуют, чтобы «творить мир». Настойчивость, с которой эта мысль внедряется в сознание общественности, камуфлирует как ее сущностную абсурдность, так и провалы попыток ее практического воплощения.
За 60 лет миротворцы ООН успехов не достигли. Видимо, порочным является сам принцип, при котором на осуществление миротворческой операции должно быть получено согласие конфликтующих сторон, причем они должны заявить о готовности оказывать содействие проведению операции. Установленная схема означает, что операция проводится только в том случае, когда участники конфликта сами уже не способны продолжать войну и ищут «приличный» выход из ситуации. Таковым оказывается привлечение войск ООН. Если у сторон вновь возникает желание воевать, то контингент ООН ни в коем случае не является препятствием для этого. Так, миссия «по наблюдению за соблюдением прекращения огня на Ближнем Востоке», размещенная в Ливане, на Синайском полуострове и Голанских высотах после первой арабо-израильской войны, не предотвратила ни одну из последующих войн (1956, 1967, 1973, 1982 годов), дополнительная миссия в Ливане не помешала продолжению гражданской войны в этой стране и многочисленным вторжениям войск Сирии и Израиля на ее территорию. Миссия в Кашмире не помешала Индии и Пакистану вести крупномасштабные войны в 1965 и 1971 гг. и перманентные столкновения в течение всего периода с 1947 г. Миссия ООН на Кипре не предотвратила войну 1974 г. и фактический распад страны. Миссия в Анголе, проводившаяся с 1991 г., была выведена из страны в 1998 г. в связи с возобновлением гражданской войны, которую миссия была призвана предотвратить. Эта война закончилась победой правительственных войск, но «мировое сообщество» тут оказалось совершенно ни при чем.
Неэффективность такого рода операций достаточно очевидна. Реальную пользу, теоретически, могут принести операции по принуждению к миру, т. е. силовое вмешательство в конфликт с целью его прекращения. Первым опытом такой операции формально стала Корейская война 1950-53 годов, когда силы ООН отражали нападение КНДР на Республику Корея. В то время СССР и Китай бойкотировали заседания Совбеза ООН (т. е. Китай ничего не бойкотировал, его место занимал Тайвань, а СССР бойкотировал в поддержку Китая), поэтому США и их союзники провели операцию под флагом ООН. Правда, называть Корейскую войну «миротворческой операцией» как-то не принято. Тем более что она мгновенно стала именно войной, в которой «миротворцы» стремились уже не к установлению мира, а к достижению своих политических целей силовыми методами.
Затем (после осознания советским руководством бессмысленности бойкота) такие операции стали принципиально невозможны из-за непримиримых разногласий между постоянными членами Совбеза. Поэтому следующее «принуждение к миру» случилось только по окончании холодной войны. Под флагом ООН были проведены операция «Буря в пустыне» по освобождению Кувейта от иракской оккупации (успешно) и операция «Возрождение надежды» по прекращению гражданской войны в Сомали (неудачно, контингент втянулся в войну, понес серьезные потери и вынужден был эвакуироваться).
«Миротворческие» операции в бывшей Югославии проводились уже практически исключительно силами НАТО, которые слегка «разбавлялись» контингентами из других стран, в первую очередь - России. Так, силами IFOR в Боснии и Герцеговине вполне официально руководит командование ОВС НАТО на Южно-Европейском ТВД. После 13 лет «мира» в этой стране по прежнему три правительства и три армии. Миротворческая миссия, начавшаяся в 1995 г., была рассчитана на полтора года, однако продлевалась уже несколько раз. Совершенно очевидно, что если войска уйдут, война немедленно возобновится, причем воевать будут даже мусульмане с хорватами, тем более и те и другие - с сербами. Еще хуже получилось в Косово. Если в Боснии и Герцеговине войска НАТО хотя и преследовали свои интересы, но при этом действительно несли миротворческую функцию, то в случае с Косово имела место откровенная агрессия (никакого согласия ООН на операцию получено не было). При этом совершенно очевидно, что собственные политические интересы для стран НАТО полностью доминируют над задачей установления мира.
В итоге на сегодняшний день единственным эффективным миротворцем является Россия. В этом качестве она себя проявила в «ужасные 90-е», из-за чего ее подвиг остался почти никем не замеченным. Не только «цивилизованным миром», для которого признание российской эффективности означало бы признание провальности его собственного «миротворчества», но и внутренним общественным мнением, для которого все, что происходило в 90-е, стало сплошным провалом, особенно если речь идет о внешнеполитических и военных проблемах.
Россия занималась миротворчеством на территории бывшего СССР (хотя ее подразделения входили и в состав нескольких контингентов ООН в «дальнем зарубежье»). Здесь были проведены четыре миротворческие операции - в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье и Таджикистане. Во всех случаях это делалось вне рамок ООН, хотя потом эта организация формально подключилась к операциям в Абхазии и Таджикистане. Во всех случаях имело место принуждение к миру, т. е. применялся тот единственный способ, который может дать реальный эффект, а статус «миротворческих сил СНГ» получали российские войска, уже дислоцированные в данных регионах.
