Митрополит Иоанн (Снычев) - Стояние в Вере
Из других храмов, присоединившихся к тому времени к иосифлянам, нам известны следующие:
1. Церковь на Пороховых во имя Святителя Моисея Новгородского;
2. Церковь на Пискаревке в честь преп. Александра Ошевенского;
3. Церковь деревянная в бывшем Лютиковском подворье;
4. Церковь на Петровском острове, в доме убежища престарелых артистов;
5. Церковь Сретения на Выборгской стороне;
6. Церковь-часовня в Лесном, б. арзамасского Алексеевского женского монастыря;
7. Церковь Грузинской Божией Матери на Большой Охте при бывшем подворье Красногорского монастыря Архангельской епархии (здесь разделение окончательно произошло около весеннего Николина дня 1928 года);
8. Тихвинская церковь в Александро-Невской Лавре, где вся двадцатка признала духовным руководителем еп. Димитрия и куда перешли архим. Алексий (Терехин), иеромонахи Игнатий и Григорий и архидиакон Варлаам. Они заново окропили храм, пригласив для этого б. духовника кающихся из обновленчества прот. Сергия Тихомирова.
Примкнули к расколу и храмы в окрестностях Ленинграда:
1. Церковь на Стрельне;
2. Церковь на станции Володарского (Сергиево) во имя преп. муч. Андрея Критского. Здесь служил наездами о. Филофей Поляков;
3. Госпитальная церковь в Красном Селе;
4. Церковь в Тайцах;
5. Приписная церковь в Александровке;
6. Феодоровский собор в Детском Селе;
7. Церковь села Удосоло Кингисеппского уезда;
8. Старо-Ладожский женский монастырь (здесь часть монахинь, признавшая митр. Иосифа, сплотилась вокруг игуменьи Анфисы, а другая, оставшаяся верной митр. Сергию, объединилась около Алесеевской б. монастырской церкви. Впрочем, последовательницы Анфисы впоследствии вернулись к сергиевской ориентации);
9. Церковь в селе Тигоде б. Ново-Ладожского, Волховского уезда, куда в 1928 г. еп. Димитрий поставил своего диакона;
10. Зеленецкий монастырь;
11. Церковь в селе Теребонижье, возле Зеленецкого монастыря.
В этот же период (с декабря 1927 по апрель 1928 г.) произошли и так называемые “персональные присоединения” к расколу. К ним принадлежат:
1. Игуменья Вероника с некоторыми монахинями из Воронцовского подворья Псковской епархии;
2. Монахиня Максимилла с другими из Ладожского подворья;
3. Инокини Ольга и Мария из Бежецкого подворья;
4. Монахиня Павла и другие из упраздненного Полоцкого подворья;
5. Около 50 монахинь во главе с м. Иоанной из упраздненного Иоанновского монастыря;
6. Несколько монахинь из Кикеринского монастыря, в т. ч. постриженица этой обители Анастасия Куликова, жительствующая в квартире еп. Димитрия и принявшая схиму;
7. Схимница Екатерина и около 20 монахинь из Воскресенского Новодевичьего монастыря;
8. Иеродиакон Нестор и игумен Клавдий из Киевского подворья.
Впоследствии к иосифлянам присоединились еще несколько храмов:
1. Церковь во имя преп. Серафима Саровского за Нарвской заставой;
2. Церковь в селе Гатчино Кингисеппского уезда, куда в сентябре 1928 г. еп. Димитрий назначил своего священника;
3. Знаменская церковь в Петергофе;
4. Кладбищенская церковь в Петергофе;
5. Церковь в селе Мыслово при реке Волхове;
6. Церковь во имя св. апостолов Петра и Павла в селе Вырица Детскосельского уезда;
7. Церковь подворья Казанского монастыря в том же уезде;
8. Церковь в Носелке;
9. Церковь в Новинках;
10. Церковь в селе Геогриевском;
11. Церковь в селе Вшелях Лужского уезда;
12. Церковь в селе Посолодино того же уезда;
13. Церковь в селе Красные Горы;
14. Церковь села Баранова Лужского уезда;
15. Единоверческая Николаевская на ул. Марата;
16. Церковь в селе Лебяжье за Ораниенбаумом;
17. Церковь в Троицке (Гатчино), куда приезжал еп. Димитрий к болящей Марии Леленовой;
18. Паданское Введенское подворье на Большой Охте, где половина инокинь во главе с заведующей монахиней Пантелеймоной Зайцевой в конце 1928 года присоединилась к иосифлянам; И в Александро-Невской Лавре:
19. Благовещенская;
20. Николо-Феодоровская;
21. Иосидоровская;
22. Духовская церковь, которая около трех недель обслуживалась иосифлянами.
Таким образом, волны разделения захлестнули 42 храма Ленинградской епархии. Однако, как мы уже говорили, отзвуки раскола докатились и до других мест. Так, в Твери к иосифлянам присоединились Христорождественский монастырь и Никольская церковь Желтиковского монастыря, куда после смерти архим. Иосафа еп. Димитрий назначил иеромонаха Горгония, постриженника Ново-Афонского монастыря. В Серпухове, где разделение обязано своим появлением еп. Алексию (Готовцеву), почти половина (восемь) церквей отошла к еп. Димитрию, а в феврале 1928 года сюда был назначен епископ иосифлянского поставления Максим (Жижиленко).
В Москве известны три церкви, отошедшие от митр. Сергия: Грузинской Божией Матери и Никола Большой Крест в Китай-городе и храм Воздвижения на Воздвиженке. В церкви Николы Большой Крест инициатором разделения был настоятель храма прот. Валентин Свеницкий — человек незаурядных способностей, имевший большое влияние на столичную интеллигенцию и потому соблазнивший многих. Однако незадолго до своей кончины он осознал свою ошибку и примирился с митр. Сергием.
Параллельно с ленинградским расколом возникли самостоятельные разделения в Глазовском, Котельническом, Яранском, Слободском уездах и в слободе Кухарка Вятской епархии. Отделившихся возглавил Глазовский епископ Виктор (Островидов), о котором речь пойдет в отдельной главе. Там же отошли от митр. Сергия еп. Яранский Нектарий (Трезвинский) и еп. Иларион (Вольский).
В г. Никольске Вологодской губернии разделение возглавил еп. Иерофей (Афонин). В Новгороде в раскол перешла Спасо-Преоб-раженская церковь, а в его окрестностях — сельские храмы в Московице и Велебнице. К ним присоединились и 12 братий во главе с архим. Сергием из Перекомского монастыря. В Воронежской епархии отделились церкви сел Избердей и Придача, приняв над собой духовное руководительство еп. Алексия (Буй).
Ушли в раскол также отдельные храмы в Киеве, на Кубани, в Псковской епархии, на Урале. Небольшие общины были насажены раскольниками в Красноярске (архим. Неофит) и Харькове, где два архимандрита Киево-Печерской Лавры Климент и Макарий вместе с четырьмя монахами перешли к еп. Димитрию. Здесь же вошел в молитвенно-каноническое общение с бывшим Ленинградским викарием и еп. б. Ялтинский Павел (Кратиров).
Вот, собственно, и все епархии, которых затронуло иосифлянское разделение. Если не считать городов, где возникли малые общины, то получится, что кроме Ленинграда раскол проник в Москву и частично в Московскую область, на Кубань, в Тверскую, Вятскую, Воронежскую и Псковскую епархии. Да и в этих местах число церквей, отошедших от митр. Сергия, было столь незначительно, что они едва были заметны среди православных храмов сергиевской ориентации.
Духовные вожди иосифлянского раскола явно страдали недальновидностью, не умея правильно оценить значение исторических событий в прошлом, настоящем и будущем. Гораздо большей идейностью и, можно сказать, нравственной чистотой отличалось рядовое духовенство. Среди них были замечательные пастыри, явившие себя ранее истинными борцами за чистоту вероучения: проф.-прот. В. Верюжский, прот. Сергий Тихомиров и другие. Не зря еп. Серпуховской Мануил скорбел по поводу их отделения. “Отошли, отклонились наилучшие пастыри, — с болью в сердце говорил он, — которые своей непорочностью в борьбе с обновленчеством стояли много выше других”.[152]
Однако в рядах иосифлян были и такие священники, которые мнили о себе слишком высоко и при этом допускали в своих догматических взглядах непозволительные погрешности. Таков, например, был прот. Феодор Андреев, который заранее брал ориентацию на католичество, распространяя в Ленинграде взгляды В. Соловьева.[153]
Очень неоднородны в своих взглядах были миряне, волею судеб примкнувшие к расколу. Их условно можно разделить на три группы. В первую входила академическая и ученая интеллигенция, которая, усматривая в деяниях митр. Сергия отступление от истины, не считала для себя возможным оставаться в молитвенно-каноническом общении с Заместителем Патриаршего Местоблюстителя, расценивая это как сделку с совестью. Ко второй группе можно отнести представителей высшего светского класса царской России: старых чиновников и т.п.[154] Большинство из них были слишком привязаны к самодержавию и потому не желали идти ни на какие контакты с советской властью, придавая расколу политическую окраску. В иосифлянах эти люди рассчитывали обрести верных союзников. К третьей же группе принадлежал простой народ, который в делах веры руководствовался более чувством, нежели разумом. В большинстве своем здесь были “люди экзальтированные, не всегда уравновешенные, нередко чуждые элементарных понятий церковных и богословских, смешивающих свои гражданские симпатии с религиозными идеалами и все вместе взятые не имеющие никакого понимания соборного спасения в Церкви”, — писал в июле 1928 г. еп. Мануил.[155] Среди них можно было увидеть тех “блаженных” и “юродивых”, о которых мы уже упоминали, и множество простецов, слепо веривших всяким небылицам и до фанатизма настроенных против своих противников. В Серпухове, например, проиосифлянские миряне носили за пазухой камни и грозили при всяком удобном случае изувечить православного архиерея, так что правящий епископ боялся ходить в храм один.
